Потом спросила с тоской:
– Можешь нарисовать меня счастливой, иллюстратор?
– Мечелла.., я попробую. Пожалуйста, разрешите мне попробовать.
– Кабрал. – Она взяла у него из рук карандаш и бумагу и уронила их на землю. – Я думаю, – прошептала она, – что они тебе для этого не понадобятся.
Глава 51
По просьбе Великого герцога Коссимио Мечелла провела Пенитенссию в Мейа-Суэрте. Арриго возобновил свой “теневой брак” с Тасией. Это и раньше ни для кого не было тайной, а теперь стало просто публичным скандалом. Коссимио был вне себя от ярости, Гизелла совсем пала духом. Лиссина советовала хранить терпение. Лиссия прислала брату письмо из Кастейи, состоявшее всего из четырех слов: “Моронно! Ты что, спятил?” Меквель сделал вид, что ничего не заметил. Ему в этом году исполнилось сорок пять, и он был настолько болен, что не покидал своих апартаментов. Советники молчали. Сплетники с наслаждением обсуждали детали происходящего. Все медленно и неохотно начали выбирать для себя, на чьей же они стороне.
За Мечеллу – простой народ Тайра-Виртс.
За Арриго – основная масса аристократии и большинство купцов.
За Мечеллу – Кабрал, Лейла, Северин, другие связанные с ними Грихальва и сам Верховный иллюстратор Меквель.
За Арриго – Премио Фрато Дионисо, Вьехос Фратос и все близкие родственники Тасии, даже родные сестры, которые ее презирали.
Двухнедельный визит Мечеллы в Мейа-Суэрту на зимние праздники почти не дал новой пищи для сплетен. Они с Арриго занимали свои прежние апартаменты в Палассо Веррада, вместе выполняли многочисленные религиозные и общественные обязанности, любезно со всеми разговаривали и часто появлялись на публике в обществе двоих маленьких детей. Все замечали лучезарный взгляд Мечеллы и заботливое отношение к ней мужа. Коссимио начал надеяться. Лиссина относилась ко всему скептически. Тасия благоразумно сказалась простуженной и не покидала уютной городской резиденции графа до'Альва. Сам граф, который до сих пор не разговаривал с женой, под благовидным предлогом остался в замке до'Альва, прислав Великому герцогу вежливое письмо. Поскольку в отличие от Мечеллы Карло не получал прямого приказа приехать, он мог, ничего не опасаясь, остаться дома и лишить двор своего присутствия.
Кончился 1266 год. В начале 1267 года Мечелла вернулась домой, в Корассон, Тасия оправилась от “недомогания”, а Арриго прямо заявил родителям и написал сестре, чтобы они не лезли не в свое дело.
Мечелла не возвращалась в столицу до самой весны. Все так и ахнули, когда она неожиданно появилась в дверях бальной залы на ежегодном балу, устроенном Великой герцогиней в честь Фуэга Весперра, – без предупреждения и даже без доклада. Арриго был ошеломлен. Он обернулся посмотреть, что за шум, и увидел ее – казалось, столб небесного огня снизошел на землю в ночь Астравенты и сейчас наконец решил посетить их во всем своем великолепии. Тяжелые золотые волосы были уложены в высокую прическу и сколоты бриллиантовыми шпильками. Смелый покрой серебристо-серого платья оставлял открытыми шею и плечи. Юбки были до неприличия узкими и не скрывали красивых лодыжек. А больше всего поражало, что у Мечеллы не было ни перчаток, ни муфты, ни длинных рукавов, – руки и плечи были совершенно открыты, если не считать браслетов и великолепного бриллиантового колье. С обнаженных локтей свисала редкой красоты шаль, поблескивавшая тонким узором в виде солнышек, вышитых тонкой золотой нитью.
Мечелла приветствовала сияющей улыбкой и ласковыми словами всех, кто попадался ей на пути, но путь этот вел через толпу к одному человеку – ее мужу. Когда она наконец добралась до него, она томно положила руку ему на плечо и что-то прошептала на ухо.
Арриго переменился в лице и изумленно уставился на нее. Мечелла улыбнулась и легонько потянула его за рукав. Он пробормотал какие-то извинения графине до'Паленсиа и увел жену из бальной залы неизвестно куда. Все, от Великого герцога Коссимио до последнего музыканта в оркестре, терялись в догадках.
Тасия до'Альва, танцевавшая в паре с Премио Фрато Диотнисо, на глазах у почтенной публики поскользнулась. Дионисо потом рассказывал всем и каждому, что он был ужасно неловок и наступил ей на шлейф, но никто этому не поверил.
Мечелла прошептала Арриго вот что: “Ты сейчас же пойдешь со мной, иначе я прикажу Северину написать твой портрет со всеми симптомами сифилиса”.
Она привела его в маленькую прихожую на втором этаже, где из мебели был только диван, стол и изысканный канделябр. Дверь запиралась на ключ.
– Ты что, с ума сошла? – спросил Арриго, когда она закрыла дверь. – Что это за чепуха про портрет?
– Не притворяйся, будто не понимаешь. У тебя есть свои Грихальва, карридо мейо, а у меня – свои. С этого и начнем.
– Нам нечего сказать друг другу.
– Не согласна с тобой.
Мечелла потерла виски, как будто сверкающие бриллиантами шпильки причиняли ей боль. Несколько тщательно уложенных локонов растрепались.
– Фу-у, так лучше. Садись, Арриго, и слушай. Она сбросила на пол несколько подушек, села на диван, небрежно подобрав шелковые юбки, и похлопала по обивке рядом с собой. Ее муж продолжал стоять в напряженной позе около запертой двери.
– Не будь таким глупым, Арриго, садись. Речь пойдет о детях. Арриго скрестил руки на груди и покосился на нее с подозрением.
– И что же с детьми?
– Ты их отец, и они тебя любят, честное слово, не понимаю почему. Но я не хочу, чтобы они лишний раз расстраивались из-за того, что между нами происходит. Поэтому я предлагаю поделить их поровну.
– Нет.
Мечелла покачала головой и печально вздохнула.
– Вот видишь? Это как раз то, чего я хочу избежать. Матра, но как же здесь жарко!
Она сбросила на пол золотистую шаль.
– Расстегни воротник, Арриго, ты изжаришься!
– Я не отдам тебе своих детей. И мой отец не отдаст.
– А я думаю, ему понравится мое предложение. На зиму ты сможешь забирать их обоих сюда, в Палассо. Дети любят тебя, дедушку с бабушкой, Лиссину, и им надо учиться быть настоящими до'Веррада. Но от Санктеррии до Провиденссии они будут жить в Корассоне. Твои родители прекрасно проводят лето со мной, а это значит, что они весь год не будут расставаться с внуками.
Арриго прислонился к обитой тканью стене и расстегнул воротник.
– Ты могла бы выбрать для разговора место поудобнее. Судя по тому, что я сейчас услышал, мы долго здесь пробудем. Если я правильно понял, ты предлагаешь, чтобы дети большую часть года жили с тобой? И это ты называешь справедливым?
– Я их мать. А летом климат в Корассоне значительно здоровее, чем в Мейа-Суэрте. Тересса и Алессио будут жить с тобой целых пять месяцев, зимой и весной. По-моему, это справедливо.
– А если я не соглашусь… Нет, нет, дай я сам догадаюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
– Можешь нарисовать меня счастливой, иллюстратор?
– Мечелла.., я попробую. Пожалуйста, разрешите мне попробовать.
– Кабрал. – Она взяла у него из рук карандаш и бумагу и уронила их на землю. – Я думаю, – прошептала она, – что они тебе для этого не понадобятся.
Глава 51
По просьбе Великого герцога Коссимио Мечелла провела Пенитенссию в Мейа-Суэрте. Арриго возобновил свой “теневой брак” с Тасией. Это и раньше ни для кого не было тайной, а теперь стало просто публичным скандалом. Коссимио был вне себя от ярости, Гизелла совсем пала духом. Лиссина советовала хранить терпение. Лиссия прислала брату письмо из Кастейи, состоявшее всего из четырех слов: “Моронно! Ты что, спятил?” Меквель сделал вид, что ничего не заметил. Ему в этом году исполнилось сорок пять, и он был настолько болен, что не покидал своих апартаментов. Советники молчали. Сплетники с наслаждением обсуждали детали происходящего. Все медленно и неохотно начали выбирать для себя, на чьей же они стороне.
За Мечеллу – простой народ Тайра-Виртс.
За Арриго – основная масса аристократии и большинство купцов.
За Мечеллу – Кабрал, Лейла, Северин, другие связанные с ними Грихальва и сам Верховный иллюстратор Меквель.
За Арриго – Премио Фрато Дионисо, Вьехос Фратос и все близкие родственники Тасии, даже родные сестры, которые ее презирали.
Двухнедельный визит Мечеллы в Мейа-Суэрту на зимние праздники почти не дал новой пищи для сплетен. Они с Арриго занимали свои прежние апартаменты в Палассо Веррада, вместе выполняли многочисленные религиозные и общественные обязанности, любезно со всеми разговаривали и часто появлялись на публике в обществе двоих маленьких детей. Все замечали лучезарный взгляд Мечеллы и заботливое отношение к ней мужа. Коссимио начал надеяться. Лиссина относилась ко всему скептически. Тасия благоразумно сказалась простуженной и не покидала уютной городской резиденции графа до'Альва. Сам граф, который до сих пор не разговаривал с женой, под благовидным предлогом остался в замке до'Альва, прислав Великому герцогу вежливое письмо. Поскольку в отличие от Мечеллы Карло не получал прямого приказа приехать, он мог, ничего не опасаясь, остаться дома и лишить двор своего присутствия.
Кончился 1266 год. В начале 1267 года Мечелла вернулась домой, в Корассон, Тасия оправилась от “недомогания”, а Арриго прямо заявил родителям и написал сестре, чтобы они не лезли не в свое дело.
Мечелла не возвращалась в столицу до самой весны. Все так и ахнули, когда она неожиданно появилась в дверях бальной залы на ежегодном балу, устроенном Великой герцогиней в честь Фуэга Весперра, – без предупреждения и даже без доклада. Арриго был ошеломлен. Он обернулся посмотреть, что за шум, и увидел ее – казалось, столб небесного огня снизошел на землю в ночь Астравенты и сейчас наконец решил посетить их во всем своем великолепии. Тяжелые золотые волосы были уложены в высокую прическу и сколоты бриллиантовыми шпильками. Смелый покрой серебристо-серого платья оставлял открытыми шею и плечи. Юбки были до неприличия узкими и не скрывали красивых лодыжек. А больше всего поражало, что у Мечеллы не было ни перчаток, ни муфты, ни длинных рукавов, – руки и плечи были совершенно открыты, если не считать браслетов и великолепного бриллиантового колье. С обнаженных локтей свисала редкой красоты шаль, поблескивавшая тонким узором в виде солнышек, вышитых тонкой золотой нитью.
Мечелла приветствовала сияющей улыбкой и ласковыми словами всех, кто попадался ей на пути, но путь этот вел через толпу к одному человеку – ее мужу. Когда она наконец добралась до него, она томно положила руку ему на плечо и что-то прошептала на ухо.
Арриго переменился в лице и изумленно уставился на нее. Мечелла улыбнулась и легонько потянула его за рукав. Он пробормотал какие-то извинения графине до'Паленсиа и увел жену из бальной залы неизвестно куда. Все, от Великого герцога Коссимио до последнего музыканта в оркестре, терялись в догадках.
Тасия до'Альва, танцевавшая в паре с Премио Фрато Диотнисо, на глазах у почтенной публики поскользнулась. Дионисо потом рассказывал всем и каждому, что он был ужасно неловок и наступил ей на шлейф, но никто этому не поверил.
Мечелла прошептала Арриго вот что: “Ты сейчас же пойдешь со мной, иначе я прикажу Северину написать твой портрет со всеми симптомами сифилиса”.
Она привела его в маленькую прихожую на втором этаже, где из мебели был только диван, стол и изысканный канделябр. Дверь запиралась на ключ.
– Ты что, с ума сошла? – спросил Арриго, когда она закрыла дверь. – Что это за чепуха про портрет?
– Не притворяйся, будто не понимаешь. У тебя есть свои Грихальва, карридо мейо, а у меня – свои. С этого и начнем.
– Нам нечего сказать друг другу.
– Не согласна с тобой.
Мечелла потерла виски, как будто сверкающие бриллиантами шпильки причиняли ей боль. Несколько тщательно уложенных локонов растрепались.
– Фу-у, так лучше. Садись, Арриго, и слушай. Она сбросила на пол несколько подушек, села на диван, небрежно подобрав шелковые юбки, и похлопала по обивке рядом с собой. Ее муж продолжал стоять в напряженной позе около запертой двери.
– Не будь таким глупым, Арриго, садись. Речь пойдет о детях. Арриго скрестил руки на груди и покосился на нее с подозрением.
– И что же с детьми?
– Ты их отец, и они тебя любят, честное слово, не понимаю почему. Но я не хочу, чтобы они лишний раз расстраивались из-за того, что между нами происходит. Поэтому я предлагаю поделить их поровну.
– Нет.
Мечелла покачала головой и печально вздохнула.
– Вот видишь? Это как раз то, чего я хочу избежать. Матра, но как же здесь жарко!
Она сбросила на пол золотистую шаль.
– Расстегни воротник, Арриго, ты изжаришься!
– Я не отдам тебе своих детей. И мой отец не отдаст.
– А я думаю, ему понравится мое предложение. На зиму ты сможешь забирать их обоих сюда, в Палассо. Дети любят тебя, дедушку с бабушкой, Лиссину, и им надо учиться быть настоящими до'Веррада. Но от Санктеррии до Провиденссии они будут жить в Корассоне. Твои родители прекрасно проводят лето со мной, а это значит, что они весь год не будут расставаться с внуками.
Арриго прислонился к обитой тканью стене и расстегнул воротник.
– Ты могла бы выбрать для разговора место поудобнее. Судя по тому, что я сейчас услышал, мы долго здесь пробудем. Если я правильно понял, ты предлагаешь, чтобы дети большую часть года жили с тобой? И это ты называешь справедливым?
– Я их мать. А летом климат в Корассоне значительно здоровее, чем в Мейа-Суэрте. Тересса и Алессио будут жить с тобой целых пять месяцев, зимой и весной. По-моему, это справедливо.
– А если я не соглашусь… Нет, нет, дай я сам догадаюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93