Она вскрикнула довольно громко, забыв о конспирации и о том, что следует притворяться спящей, и далеко отшвырнула телефон от себя, но, к счастью для хрупкого аппарата, угодила всего лишь на край своей безразмерной тахты. Телефон продолжал мелодично наигрывать известную музыкальную фразу, а Лена застыла на месте, с ужасом глядя на него, словно ожидая чего-то еще. Разумеется, ничего не произошло. Издав еще несколько трелей, телефон затих, и только тогда Лена перевела дыхание.
«Дура! – обругала она себя уже в следующую минуту. – Мало ли кто это мог быть? Мало ли что можно было из этого звонка выжать? А вдруг это была она?» Поговорить с этой женщиной Лена мечтала давно, хотя понятия не имела, о чем, а главное, как стала бы разговаривать с ней. Несколько раз она слышала ее голос и еще пару раз подслушивала их разговор с отцом. Всякий раз после этого ей было невыносимо тяжко, и даже воспоминания об этих эпизодах теперь заставляли сердце болезненно сжаться, И тем не менее она хотела сейчас, чтобы эта женщина позвонила.
Телефон зазвонил снова, совсем тихо, провалившись в складки мягкого пледа. Лена вздрогнула снова, но, сжав в кулак всю свою волю и призвав на помощь всю решительность, на которую была способна, протянула к нему руку.
– Приемная Егорова, добрый день, – изо всех сил подражая голосу отцовской секретарши, приторно-любезно пропела она в микрофон. Отец иногда, если бывал очень занят, оставлял мобильный телефон своим секретарям.
– Александр Георгиевич уже приехал? – нахально поинтересовался высокий, ломкий женский голос.
Сердце Лены остановилось в груди, и внутри стало пусто, тихо и жутко, отчего все части тела мелко-мелко противно задрожали, а руки стали холодными и отвратительно влажными. Сомнений не было: это была именно она, та женщина. Лена решила держаться до конца, но, по-прежнему не имея понятия, что же именно хочет она сказать этой женщине, тянула протокольную беседу:
– Простите, кто его спрашивает?
– Кто спрашивает? – Похоже, женщина очень удивилась и даже возмутилась тем, что ей задают подобный вопрос, очевидно, она звонила часто и была внесена в списки людей, соединять с которыми приемная должна была незамедлительно, несмотря ни на что. – А собственно, кто это, Нина? – вдруг поинтересовалась она, заподозрив неладное.
– Нет, Лина, Нина отошла, я ее заменяю. Так как о вас доложить?
– А-а, ну все понятно. Доложите, Линочка, что звонит руководитель программы «Вертикаль», мы делаем об Александре Георгиевиче передачу и работаем уже давно, он знает.
– Подождите, пожалуйста, – сказала Лена и нажала кнопку отключения телефона. Как себя вести дальше, она просто не знала. Разумеется, эта женщина сейчас перезвонит и, если не дозвонится, сбросит сообщение отцу на пейджер или наберет городской телефон приемной. И то, и другое было плохо – обман откроется и отец, с его умом и проницательностью, выяснив вечером, что телефон весь день был дома, сразу вычислит все ее игры, и совершенно неизвестно, как на них отреагирует.
Решение пришло внезапно и совершенно неожиданное, а возможно и, напротив, подготовленное теми неожиданными мыслями, которые посетили ее накануне. Она схватила телефон и опрометью бросилась вниз.
Мать неспешно завтракала на открытой веранде, явно наслаждаясь и свежестью солнечного утра, и ароматным кофе, и горячими гренками с черной икрой, которую обожала как поздно открытое лакомство и, потребляя килограммами, все никак не могла утолить свой голод.
– Что ты носишься по дому неумытая и в таком безобразном виде? – Вопрос, обращенный к Лене, как всегда исполнен был сурового, но справедливого родительского участия.
– Вот. – Не замечая вопроса, дочь протянула ей телефонный аппарат.
– Откуда это у тебя? Я же запретила ему покупать тебе сотовый телефон. Гебе рано, и, кроме того, есть данные, что это вредно, так как…
– Это папин телефон. Он забыл его сегодня утром.
– И что теперь устраивать из этого трагедию? Забыл – и забыл. Понадобится – пришлет кого-нибудь…
– На этот телефон постоянно звонит его любовница, к которой он, кстати, собрался скоро от нас уходить. Не хочешь с ней пообщаться? – Выкрикнув это, Лена швырнула телефон прямо в лицо лишившейся дара речи матери и стремительно бросилась прочь с кухни.
Решение было принято, шаг сделан. На большее сил у нее просто не было, сердце по-прежнему бездействовало, отчего в груди было пусто, холодно и тоскливо. Лене казалось, что она умирает, и единственное, чего хотелось ей сейчас, чтобы никто этому не мешал. Она бросилась наверх, повернула ключ в замке, прыгнула на тахту и, свернувшись комочком, приготовилась ждать. Чего? Своей ли смерти? Звонка той женщины или реакции матери? Чего-то еще более ужасного, что теперь постоянно смутно мерещилось ей в самом ближайшем будущем? Этого Лена не знала. Забавный будильник в форме котенка из прозрачного розового пластика звонко тикал в тишине, но это был фантом: Лена точно знала – время теперь остановилось.
Заведение «5005», несмотря ни на какие опасения предусмотрительного Рокотова, продолжало функционировать вполне успешно, по-прежнему счастливо избегая каких-либо потрясений и нежелательных вторжений извне. Пресса, даже самая желтая и настырная в своих расследованиях, как и раньше, словно не замечала уютный уголок, скрывающийся за мрачной аркой одного из старых домов, выходящих на Пушкинскую улицу. И, похоже, у Рокотова вполне могло получиться – довести свой проект охмурения пары «жирных», как он выразился в памятном разговоре с Анной, клиентов до нужной кондиции – полной любви, дружбы и абсолютной зависимости. Что, собственно, и было дружбой по-рокотовски.
Однако Анну сейчас все это занимало гораздо в меньшей степени, чем раньше – до звонка самоуверенной шантажистки, который полностью перевернул внутренний мир Анны, – внешне она обязана была вести себя как всегда, исполняя все заведенные ею же ритуалы, включая посещение театров и посиделки с подругами в хороших ресторанах. Иначе служба безопасности, открыто присматривающая за жизнью сотрудников заведения, отлаженная и контролируемая самим Рокотовым, непременно засекла бы перемены в ее обычном режиме и незамедлительно проинформировала об этом патрона. Реакцию последнего Анна легко могла прогнозировать – такое происходило на ее глазах и, более того, с ее непосредственным участием не раз и не два. Короткой информации о незначительных даже, но немотивированных изменений поведения и отказе от устоявшихся привычек было достаточно, чтобы человек немедленно переставал быть сотрудником заведения «5005». Если же выяснялось нечто большее и у службы безопасности появлялись основания подозревать сотрудника в нелояльном отношении к заведению, об участи несчастного Анна могла только догадываться, и это были догадки самого мрачного толка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
«Дура! – обругала она себя уже в следующую минуту. – Мало ли кто это мог быть? Мало ли что можно было из этого звонка выжать? А вдруг это была она?» Поговорить с этой женщиной Лена мечтала давно, хотя понятия не имела, о чем, а главное, как стала бы разговаривать с ней. Несколько раз она слышала ее голос и еще пару раз подслушивала их разговор с отцом. Всякий раз после этого ей было невыносимо тяжко, и даже воспоминания об этих эпизодах теперь заставляли сердце болезненно сжаться, И тем не менее она хотела сейчас, чтобы эта женщина позвонила.
Телефон зазвонил снова, совсем тихо, провалившись в складки мягкого пледа. Лена вздрогнула снова, но, сжав в кулак всю свою волю и призвав на помощь всю решительность, на которую была способна, протянула к нему руку.
– Приемная Егорова, добрый день, – изо всех сил подражая голосу отцовской секретарши, приторно-любезно пропела она в микрофон. Отец иногда, если бывал очень занят, оставлял мобильный телефон своим секретарям.
– Александр Георгиевич уже приехал? – нахально поинтересовался высокий, ломкий женский голос.
Сердце Лены остановилось в груди, и внутри стало пусто, тихо и жутко, отчего все части тела мелко-мелко противно задрожали, а руки стали холодными и отвратительно влажными. Сомнений не было: это была именно она, та женщина. Лена решила держаться до конца, но, по-прежнему не имея понятия, что же именно хочет она сказать этой женщине, тянула протокольную беседу:
– Простите, кто его спрашивает?
– Кто спрашивает? – Похоже, женщина очень удивилась и даже возмутилась тем, что ей задают подобный вопрос, очевидно, она звонила часто и была внесена в списки людей, соединять с которыми приемная должна была незамедлительно, несмотря ни на что. – А собственно, кто это, Нина? – вдруг поинтересовалась она, заподозрив неладное.
– Нет, Лина, Нина отошла, я ее заменяю. Так как о вас доложить?
– А-а, ну все понятно. Доложите, Линочка, что звонит руководитель программы «Вертикаль», мы делаем об Александре Георгиевиче передачу и работаем уже давно, он знает.
– Подождите, пожалуйста, – сказала Лена и нажала кнопку отключения телефона. Как себя вести дальше, она просто не знала. Разумеется, эта женщина сейчас перезвонит и, если не дозвонится, сбросит сообщение отцу на пейджер или наберет городской телефон приемной. И то, и другое было плохо – обман откроется и отец, с его умом и проницательностью, выяснив вечером, что телефон весь день был дома, сразу вычислит все ее игры, и совершенно неизвестно, как на них отреагирует.
Решение пришло внезапно и совершенно неожиданное, а возможно и, напротив, подготовленное теми неожиданными мыслями, которые посетили ее накануне. Она схватила телефон и опрометью бросилась вниз.
Мать неспешно завтракала на открытой веранде, явно наслаждаясь и свежестью солнечного утра, и ароматным кофе, и горячими гренками с черной икрой, которую обожала как поздно открытое лакомство и, потребляя килограммами, все никак не могла утолить свой голод.
– Что ты носишься по дому неумытая и в таком безобразном виде? – Вопрос, обращенный к Лене, как всегда исполнен был сурового, но справедливого родительского участия.
– Вот. – Не замечая вопроса, дочь протянула ей телефонный аппарат.
– Откуда это у тебя? Я же запретила ему покупать тебе сотовый телефон. Гебе рано, и, кроме того, есть данные, что это вредно, так как…
– Это папин телефон. Он забыл его сегодня утром.
– И что теперь устраивать из этого трагедию? Забыл – и забыл. Понадобится – пришлет кого-нибудь…
– На этот телефон постоянно звонит его любовница, к которой он, кстати, собрался скоро от нас уходить. Не хочешь с ней пообщаться? – Выкрикнув это, Лена швырнула телефон прямо в лицо лишившейся дара речи матери и стремительно бросилась прочь с кухни.
Решение было принято, шаг сделан. На большее сил у нее просто не было, сердце по-прежнему бездействовало, отчего в груди было пусто, холодно и тоскливо. Лене казалось, что она умирает, и единственное, чего хотелось ей сейчас, чтобы никто этому не мешал. Она бросилась наверх, повернула ключ в замке, прыгнула на тахту и, свернувшись комочком, приготовилась ждать. Чего? Своей ли смерти? Звонка той женщины или реакции матери? Чего-то еще более ужасного, что теперь постоянно смутно мерещилось ей в самом ближайшем будущем? Этого Лена не знала. Забавный будильник в форме котенка из прозрачного розового пластика звонко тикал в тишине, но это был фантом: Лена точно знала – время теперь остановилось.
Заведение «5005», несмотря ни на какие опасения предусмотрительного Рокотова, продолжало функционировать вполне успешно, по-прежнему счастливо избегая каких-либо потрясений и нежелательных вторжений извне. Пресса, даже самая желтая и настырная в своих расследованиях, как и раньше, словно не замечала уютный уголок, скрывающийся за мрачной аркой одного из старых домов, выходящих на Пушкинскую улицу. И, похоже, у Рокотова вполне могло получиться – довести свой проект охмурения пары «жирных», как он выразился в памятном разговоре с Анной, клиентов до нужной кондиции – полной любви, дружбы и абсолютной зависимости. Что, собственно, и было дружбой по-рокотовски.
Однако Анну сейчас все это занимало гораздо в меньшей степени, чем раньше – до звонка самоуверенной шантажистки, который полностью перевернул внутренний мир Анны, – внешне она обязана была вести себя как всегда, исполняя все заведенные ею же ритуалы, включая посещение театров и посиделки с подругами в хороших ресторанах. Иначе служба безопасности, открыто присматривающая за жизнью сотрудников заведения, отлаженная и контролируемая самим Рокотовым, непременно засекла бы перемены в ее обычном режиме и незамедлительно проинформировала об этом патрона. Реакцию последнего Анна легко могла прогнозировать – такое происходило на ее глазах и, более того, с ее непосредственным участием не раз и не два. Короткой информации о незначительных даже, но немотивированных изменений поведения и отказе от устоявшихся привычек было достаточно, чтобы человек немедленно переставал быть сотрудником заведения «5005». Если же выяснялось нечто большее и у службы безопасности появлялись основания подозревать сотрудника в нелояльном отношении к заведению, об участи несчастного Анна могла только догадываться, и это были догадки самого мрачного толка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79