Но до того времени мне нужен наследник, и ты им станешь.
Авар упрямо выпятил свой красивый подбородок.
– Не стану, и ты меня не заставишь. Тоарсен улыбнулся и поднял кубок.
– Впервые слышу, чтобы он говорил как капризный мальчишка. За это тебе спасибо – трудно расти рядом со старшим братом, который само совершенство.
– Послушай, Авар, – уговаривал Форан. – Бремя империи тяжело, оно глубиной в двадцать семь императоров. С самого первого Форана мы защищали наш народ и служили ему. На чью еще твердую руку могу я положиться, чтобы обеспечить целостность и безопасность империи?
– Геранта, – ответил Авар.
Герант покачал головой, а Форан ответил:
– Герант мне не родственник, даже если проследить на десять поколений в прошлое. Совет должен одобрить назначение, прежде чем о нем объявят.
– Не спорь, милорд, – мягко сказал Герант. – Каждый должен служить императору и империи как можно лучше.
– Ну хорошо, – согласился Авар, выглядя при этом очень расстроенным.
Решив, что нужно поторопиться, пока Авар снова не начал возражать, Форан вскочил на ноги.
– Сейчас отыщем моего писца и посмотрим, приготовил ли он документы. Нам потребуются свидетели.
– Ты приказал заранее все написать? Форан улыбнулся Авару.
– Я знаю тебя, мой друг. Ты никогда не отказывался от выполнения долга.
У Форана был новый писец. Прежний, обязанности которого были гораздо легче, чем у писца настоящего императора, тем не менее оказался одним из тех, кого в ближайшую неделю повесят на торговой площади.
Форан подобрал нового писца с помощью хранителя архива, который не очень хотел потерять лучшего работника. В неиспользуемом крыле дворца Форан отвел писцу несколько комнат с тайным проходом в библиотеку, где молодой человек мог работать днем. Император потребовал, чтобы дело хранилось в тайне, пока он в присутствии свидетелей не подпишет документы.
Идя в помещения нового писца, Форан не в первый раз гадал, о чем думали его предки, возводя этот дворец. В неиспользуемых комнатах могли процветать небольшие цивилизации, и никто бы этого не заметил. Поскольку дворец строился в течение многих поколений, точного его плана не было.
Они поднялись на третий этаж, миновали два зала, потом снова спустились, прошли через несколько небольших дверей и оказались в галерее, с которой через перила можно было увидеть в трех этажах ниже пруд. Возвышение посредине пруда, очевидно, было фонтаном, хотя каменные рыбы этого фонтана давно сухие.
Пруд, очень глубокий – однажды Форан попытался измерить его глубину шестом, но шеста не хватило, – и широкий – в нем вполне мог плавать небольшой кит, – весь затянут пеной, и на галерее неприятно пахнет рыбой, несмотря на то, что с открытого потолка наверху идет свежий воздух.
– Ты поместил своего писца сюда? – спросил Авар. – Что он тебе сделал?
– Это кратчайший путь, – объяснил Форан. – И если перестанешь стонать, мы вскоре будем на месте.
– Вот, оказывается, почему раньше держали голубей в картинной галерее.
Кисел заслонил рукой глаза, защищая от яркого солнца после полумглы переходов.
– Я раньше этого не видел, – сказал Тоарсен, наклоняясь через перила. – А ведь я исследовал этот дворец годами. Как я мог не видеть этого? Ты видел основание фонтана?
– Свались, и тебе можно будет не беспокоиться о фонтанах. У Форана есть все карты дворца, – сказал его брат. – Он знает множество необычных мест.
– Вовсе не все карты, – возразил Форан. – Если действительно все, в них многое упущено.
Тоарсен изогнулся так, что на перилах оказалась его спина, а не живот, и посмотрел вверх.
– Еще три этажа вверх? Как это выглядит снаружи, Форан? Мы в Северной, Центральной части или…
Звук открывающейся двери заставил Форана повернуться, и он успел увидеть выбегающих из двери вооруженных людей.
Сначала он даже глупо удивился, что они здесь делают – в масках и размахивая мечами, но тут Герант крикнул:
– Убийцы!
Авар дважды издал боевой клич, чтобы известить всех, кто может случайно услышать, что на них напали. Но на спасителей надежда слабая – Форан в последнее время много раз этим путем и ни разу не встретил ни одного человека. И даже если кто-нибудь услышит, шансы на то, что он присоединится к императору, а не к нападающим, пятьдесят на пятьдесят.
Кисел и Тоарсен обнажили мечи, но все остальные были безоружны. Что глупо, осознал задним числом Форан, ныряя под меч нападающего и подставляя бедро ему под ногу. Короткий толчок, и человек упал навзничь, как и пообещал Герант, демонстрируя накануне этот прием во время утренней тренировки.
Прием сработал, но Форан не мог воспользоваться преимуществом: пришлось уклоняться от следующего нападающего. Вырвать меч у упавшего он не успеет.
Словно ниоткуда возникло сверкающее лезвие и со змеиной быстротой устремилось к его животу. Форан со странной отчужденностью наблюдал за ним, понимая, что спасения нет. Он знал, что умрет, еще до того, как меч коснулся его.
И меч уже почти тронул его одежду, когда отскочил назад и упал на пол вместе с державшим его человеком. За упавшим стояла знакомая черная фигура, которую Форан наделся никогда больше не увидеть.
Со смесью облегчения и ужаса Форан смотрел на Память, которая стала гораздо материальнее с их последней встречи. Она ответила на его взгляд – а может, он это просто вообразил, потому что никаких глаз у нее никогда не видел. Значит, она продолжает его преследовать.
Но она должна была исчезнуть. Целительница-Странница сказала, что, когда люди, виновные в смерти Ворона, умрут, призрак исчезнет. Форан был совершенно уверен, что больше ее не увидит. И действительно не видел с того самого вечера, когда погибли мастера Пути, колдуны, убившие Ворона и высвободившие его Память, связанную с единственным свидетелем убийства – с ним, Фораном.
Похожая на человека в абсолютно черном плаще, укрытого с головы до ног, Память переходила от одного нападающего к другому. Она стала гораздо вещественнее, но никто, кроме Форана, вначале как будто не замечал ее. Ее могут видеть только он и Странники.
Но если она по-прежнему рядом, почему не кормится каждую ночь его кровью? А если не нуждается в этом, почему защищает его?
Форан видел, как один за другим падают все нападающие. Несколько погибли от рук людей. Герант и Авар сумели вооружиться, а они оба выдающиеся фехтовальщики. Но гораздо больше убила Память.
Сложив руки на груди, Форан наблюдал, как сражающиеся с обеих сторон постепенно осознавали, что присутствует еще один убийца. Нападавшие попытались бежать, но Память оказалась быстрее.
Форан мельком подумал, а что видят другие? Для него самого умиравшие становились почти невидимы, Память окутывала их чернотой, пока они, обескровленные, не падали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Авар упрямо выпятил свой красивый подбородок.
– Не стану, и ты меня не заставишь. Тоарсен улыбнулся и поднял кубок.
– Впервые слышу, чтобы он говорил как капризный мальчишка. За это тебе спасибо – трудно расти рядом со старшим братом, который само совершенство.
– Послушай, Авар, – уговаривал Форан. – Бремя империи тяжело, оно глубиной в двадцать семь императоров. С самого первого Форана мы защищали наш народ и служили ему. На чью еще твердую руку могу я положиться, чтобы обеспечить целостность и безопасность империи?
– Геранта, – ответил Авар.
Герант покачал головой, а Форан ответил:
– Герант мне не родственник, даже если проследить на десять поколений в прошлое. Совет должен одобрить назначение, прежде чем о нем объявят.
– Не спорь, милорд, – мягко сказал Герант. – Каждый должен служить императору и империи как можно лучше.
– Ну хорошо, – согласился Авар, выглядя при этом очень расстроенным.
Решив, что нужно поторопиться, пока Авар снова не начал возражать, Форан вскочил на ноги.
– Сейчас отыщем моего писца и посмотрим, приготовил ли он документы. Нам потребуются свидетели.
– Ты приказал заранее все написать? Форан улыбнулся Авару.
– Я знаю тебя, мой друг. Ты никогда не отказывался от выполнения долга.
У Форана был новый писец. Прежний, обязанности которого были гораздо легче, чем у писца настоящего императора, тем не менее оказался одним из тех, кого в ближайшую неделю повесят на торговой площади.
Форан подобрал нового писца с помощью хранителя архива, который не очень хотел потерять лучшего работника. В неиспользуемом крыле дворца Форан отвел писцу несколько комнат с тайным проходом в библиотеку, где молодой человек мог работать днем. Император потребовал, чтобы дело хранилось в тайне, пока он в присутствии свидетелей не подпишет документы.
Идя в помещения нового писца, Форан не в первый раз гадал, о чем думали его предки, возводя этот дворец. В неиспользуемых комнатах могли процветать небольшие цивилизации, и никто бы этого не заметил. Поскольку дворец строился в течение многих поколений, точного его плана не было.
Они поднялись на третий этаж, миновали два зала, потом снова спустились, прошли через несколько небольших дверей и оказались в галерее, с которой через перила можно было увидеть в трех этажах ниже пруд. Возвышение посредине пруда, очевидно, было фонтаном, хотя каменные рыбы этого фонтана давно сухие.
Пруд, очень глубокий – однажды Форан попытался измерить его глубину шестом, но шеста не хватило, – и широкий – в нем вполне мог плавать небольшой кит, – весь затянут пеной, и на галерее неприятно пахнет рыбой, несмотря на то, что с открытого потолка наверху идет свежий воздух.
– Ты поместил своего писца сюда? – спросил Авар. – Что он тебе сделал?
– Это кратчайший путь, – объяснил Форан. – И если перестанешь стонать, мы вскоре будем на месте.
– Вот, оказывается, почему раньше держали голубей в картинной галерее.
Кисел заслонил рукой глаза, защищая от яркого солнца после полумглы переходов.
– Я раньше этого не видел, – сказал Тоарсен, наклоняясь через перила. – А ведь я исследовал этот дворец годами. Как я мог не видеть этого? Ты видел основание фонтана?
– Свались, и тебе можно будет не беспокоиться о фонтанах. У Форана есть все карты дворца, – сказал его брат. – Он знает множество необычных мест.
– Вовсе не все карты, – возразил Форан. – Если действительно все, в них многое упущено.
Тоарсен изогнулся так, что на перилах оказалась его спина, а не живот, и посмотрел вверх.
– Еще три этажа вверх? Как это выглядит снаружи, Форан? Мы в Северной, Центральной части или…
Звук открывающейся двери заставил Форана повернуться, и он успел увидеть выбегающих из двери вооруженных людей.
Сначала он даже глупо удивился, что они здесь делают – в масках и размахивая мечами, но тут Герант крикнул:
– Убийцы!
Авар дважды издал боевой клич, чтобы известить всех, кто может случайно услышать, что на них напали. Но на спасителей надежда слабая – Форан в последнее время много раз этим путем и ни разу не встретил ни одного человека. И даже если кто-нибудь услышит, шансы на то, что он присоединится к императору, а не к нападающим, пятьдесят на пятьдесят.
Кисел и Тоарсен обнажили мечи, но все остальные были безоружны. Что глупо, осознал задним числом Форан, ныряя под меч нападающего и подставляя бедро ему под ногу. Короткий толчок, и человек упал навзничь, как и пообещал Герант, демонстрируя накануне этот прием во время утренней тренировки.
Прием сработал, но Форан не мог воспользоваться преимуществом: пришлось уклоняться от следующего нападающего. Вырвать меч у упавшего он не успеет.
Словно ниоткуда возникло сверкающее лезвие и со змеиной быстротой устремилось к его животу. Форан со странной отчужденностью наблюдал за ним, понимая, что спасения нет. Он знал, что умрет, еще до того, как меч коснулся его.
И меч уже почти тронул его одежду, когда отскочил назад и упал на пол вместе с державшим его человеком. За упавшим стояла знакомая черная фигура, которую Форан наделся никогда больше не увидеть.
Со смесью облегчения и ужаса Форан смотрел на Память, которая стала гораздо материальнее с их последней встречи. Она ответила на его взгляд – а может, он это просто вообразил, потому что никаких глаз у нее никогда не видел. Значит, она продолжает его преследовать.
Но она должна была исчезнуть. Целительница-Странница сказала, что, когда люди, виновные в смерти Ворона, умрут, призрак исчезнет. Форан был совершенно уверен, что больше ее не увидит. И действительно не видел с того самого вечера, когда погибли мастера Пути, колдуны, убившие Ворона и высвободившие его Память, связанную с единственным свидетелем убийства – с ним, Фораном.
Похожая на человека в абсолютно черном плаще, укрытого с головы до ног, Память переходила от одного нападающего к другому. Она стала гораздо вещественнее, но никто, кроме Форана, вначале как будто не замечал ее. Ее могут видеть только он и Странники.
Но если она по-прежнему рядом, почему не кормится каждую ночь его кровью? А если не нуждается в этом, почему защищает его?
Форан видел, как один за другим падают все нападающие. Несколько погибли от рук людей. Герант и Авар сумели вооружиться, а они оба выдающиеся фехтовальщики. Но гораздо больше убила Память.
Сложив руки на груди, Форан наблюдал, как сражающиеся с обеих сторон постепенно осознавали, что присутствует еще один убийца. Нападавшие попытались бежать, но Память оказалась быстрее.
Форан мельком подумал, а что видят другие? Для него самого умиравшие становились почти невидимы, Память окутывала их чернотой, пока они, обескровленные, не падали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104