Полностью согласна с тобой: мне нужен более пристойный способ зарабатывать на жизнь. Та часть души, которой я ненавижу себя, твердит мне, чтобы я продолжала делать то, что делаю, но я понимаю, слушать ее не стоит. Это... слишком уж просто. Полезно напоминать себе, какие мужчины свиньи, но, знаешь, мне хочется верить, что я ошибаюсь. Теперь, когда познакомилась с тобой, думаю, что, может быть, это не так.
Знаешь, я задаюсь вопросом, когда ты сделаешь доброе дело: дашь мне то, чего я заслуживаю. Я отдавала, отдавала тебе – не требуя ни цента, ха-ха – но когда ты собираешься мне отплатить?
Сознаю, ты стыдишься меня. Я всего-навсего проститутка. Понимаю, ты не можешь показываться со мной – что скажет твоя мамочка? Мне известно, в твоей жизни есть другая цыпочка. Но, Майк, если ты счастлив с ней, то почему все время у тебя такой жалкий вид? Я сделаю тебя счастливым. Вижу это по твоему, Т. Т., лицу! Думаю, пора тебе признать, что я на самом деле представляю собой, признать, что ты сделал. Пора расплатиться со мной. Вернуть долг! Я многого не прошу. Уверена, никто не может знать обо мне, особенно люди, с которыми ты работаешь, но думаю, не будет ли для тебя лучше всего сообщить им, что ты думаешь обо мне, делаешь со мной, что мы собой представляем? Возможно, признаться – самое лучшее, что я сумею сделать для тебя. Как мне измениться, если ты не позволяешь? Неужели я всегда останусь просто Обри, твоей профессиональной осведомительницей? Мне это надоело.
Надеюсь, у нас будет тысяча страстных ночей, чтобы разобраться во всем этом.
Обри.
P.S. Сегодня я видела картинку в одной книжке – в мир вошла душа по имени Ида. Таких вульгарных я еще не встречала: женщина, видимо, проститутка, прямо-таки съеденная заживо увяданием, отвратительное, жалкое тело, загубленное временем и мужчинами. Лучше умереть, чем быть такой. При виде этой картинки я расплакалась и осознала, кем ни за что не хочу становиться. Подумать только, ты называешь меня Мудрой Юной Женщиной! Иногда мне хочется умереть, но кто тогда будет выплачивать взносы за мой «кадиллак»? Помоги! Помоги, мистер Большой Сильный Полицейский!
Мерси положила письма обратно в сейф. Захлопнула крышку и услышала, как щелкнул замок. Посидела минуту на неубранной постели Майка, прислушиваясь к шуму проезжавшей мимо дома машины.
Какое странное чувство. Изумление. Потрясение. Мерси словно впервые видела себя в окружающем мире, признавала, что не такая, какой считала себя, и никогда не была такой. Она никогда не чувствовала себя такой одураченной с того утра, когда села в машину и ощутила руки изверга, которого искала, у себя на лице. Неужели ее глупости нет предела? Казалось, нет.
Мерси сказала себе, что должно существовать какое-то объяснение, и вспомнила слова Майка: Купил глушитель. Поужинал с ней, потом застрелил ее. Арестуй меня.
«Объясни это, сержант!»
* * *
Гараж представлял собой небольшое строение с двумя отделениями для машин, большой мастерской и складом наверху.
Мерси стояла возле верстака, глядя на ящики с инструментами и шкафчики, орудия для уборки двора, аккуратно повешенные на скобы в деревянных стенах, канистры с бензином и машинным маслом, вместительные пакеты с кормом для собак, который Полли, Молли и Долли с жадностью поедали, старый холодильник.
Она видела пар от своего дыхания, запотелость в углах окон, паутину на кусте остролиста снаружи, все еще усеянную капельками влаги.
В дальнем конце верстака лежали инструменты Майка для набивки патронов. Мерси сняла пластиковые крышки. Майк набивал пистолетные гильзы сорок пятого калибра для своего «кольта», триста семьдесят пятого для «смит-вессона», ружейные двадцатого калибра для своего «ремингтона», тридцатого для винтовки. Мерси посмотрела на красное приспособление для набивки. Рядом с ним стояла открытая банка из-под кофе с гильзами сорок пятого калибра, капсюли все еще лежавшие в длинной трубке, казались ей подходящими к этим гильзам.
Жаль, невозможно узнать, какие из этих гильз были выстрелены из «кольта» Майка. Она взяла бы одну, в лаборатории ее сравнили бы с той, которую Линда Койнер обнаружила в цветочной вазе Обри, и вся эта несуразица кончилась бы.
Тем или иным образом.
Мерси помнила, что в пистолете, из которого убили Обри, скорость пули должна быть невысокой, чтобы сработал глушитель. Тяжелая пуля, легкий пороховой заряд. Пули она нашла в зеленой картонной коробке: весом 255 гран, с закругленным концом, в оболочке. В кольцевой канавке банки с порохом было несколько порошинок, и Мерси записала это в синюю книжку. Она не представляла, большие заряды пороха делал Майк, легкие или средние. Это мог знать Тиммерман, инструктор с шерифского стрельбища.
На другом конце верстака были привинчены точило с ременным приводом и ленточная пила, ряд тисков, стояли еще несколько ящиков с инструментами. На углу прикреплено двое маленьких тисков. Удочки Майка лежали на скобах в стене, аккуратно расположенные по длине. Там находились три коробки с катушками для спиннинга, еще три коробки со снастями, коробки с искусственными мушками. Мерси вынимала их одну за другой и разглядывала.
Внимание ее привлек старый сосновый ящик, потому что раньше он стоял в спальне. Майк сделал его в столярной мастерской, когда учился в седьмом классе, и это изделие до сих пор сохранилось. Перед тем как покрыть ящик лаком, Майк нанес на крышку переводную картинку, сине-белый овал с надписью «Попалась!» и под ней силуэт рыбака с красноречиво согнутым удилищем. Мерси знала, что Майк хранил там искусственных мушек и блесны, большей частью изготовленные собственноручно; они накапливались свыше двух десятилетий его увлечения рыбной ловлей. Теперь ящик стоял в задней части верстака, между двумя большими пластиковыми ящиками со снастями. Сверху лежала рыболовная сеть, почти скрывая его от глаз. Переводную картинку Мерси разглядела сквозь нее.
Неожиданно у Мерси подступил ком к горлу, пробудились стыд и чувство вины, внутренний голос снова горячо заговорил: «Подлая, подозрительная, нечистоплотная стерва, оставь его в покое, пока не поздно...»
Но Мерси все же придвинула ящик к себе. В верхнем лотке лежало несколько коробок с мушками и футляры – два алюминиевых, два кожаных, два пластиковых. Она вынула его и поставила на верстак, где он встал неровно.
Внизу были большие коробки, наполненные мушками. Мерси помнила, как Майк показывал их ей и называл: комары и майские мухи, звонцы и ручейники, серые мушки и черные комары.
Больше, чем она могла запомнить, плюс собственные изобретения. Одно он назвал в ее честь – Унылая Мерси, – потому что она оплакивала утрату Хесса и постоянно ощущала себя несчастной. На эту мушку Майк поймал форель «более чем средней величины» и считал ее приносящей удачу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Знаешь, я задаюсь вопросом, когда ты сделаешь доброе дело: дашь мне то, чего я заслуживаю. Я отдавала, отдавала тебе – не требуя ни цента, ха-ха – но когда ты собираешься мне отплатить?
Сознаю, ты стыдишься меня. Я всего-навсего проститутка. Понимаю, ты не можешь показываться со мной – что скажет твоя мамочка? Мне известно, в твоей жизни есть другая цыпочка. Но, Майк, если ты счастлив с ней, то почему все время у тебя такой жалкий вид? Я сделаю тебя счастливым. Вижу это по твоему, Т. Т., лицу! Думаю, пора тебе признать, что я на самом деле представляю собой, признать, что ты сделал. Пора расплатиться со мной. Вернуть долг! Я многого не прошу. Уверена, никто не может знать обо мне, особенно люди, с которыми ты работаешь, но думаю, не будет ли для тебя лучше всего сообщить им, что ты думаешь обо мне, делаешь со мной, что мы собой представляем? Возможно, признаться – самое лучшее, что я сумею сделать для тебя. Как мне измениться, если ты не позволяешь? Неужели я всегда останусь просто Обри, твоей профессиональной осведомительницей? Мне это надоело.
Надеюсь, у нас будет тысяча страстных ночей, чтобы разобраться во всем этом.
Обри.
P.S. Сегодня я видела картинку в одной книжке – в мир вошла душа по имени Ида. Таких вульгарных я еще не встречала: женщина, видимо, проститутка, прямо-таки съеденная заживо увяданием, отвратительное, жалкое тело, загубленное временем и мужчинами. Лучше умереть, чем быть такой. При виде этой картинки я расплакалась и осознала, кем ни за что не хочу становиться. Подумать только, ты называешь меня Мудрой Юной Женщиной! Иногда мне хочется умереть, но кто тогда будет выплачивать взносы за мой «кадиллак»? Помоги! Помоги, мистер Большой Сильный Полицейский!
Мерси положила письма обратно в сейф. Захлопнула крышку и услышала, как щелкнул замок. Посидела минуту на неубранной постели Майка, прислушиваясь к шуму проезжавшей мимо дома машины.
Какое странное чувство. Изумление. Потрясение. Мерси словно впервые видела себя в окружающем мире, признавала, что не такая, какой считала себя, и никогда не была такой. Она никогда не чувствовала себя такой одураченной с того утра, когда села в машину и ощутила руки изверга, которого искала, у себя на лице. Неужели ее глупости нет предела? Казалось, нет.
Мерси сказала себе, что должно существовать какое-то объяснение, и вспомнила слова Майка: Купил глушитель. Поужинал с ней, потом застрелил ее. Арестуй меня.
«Объясни это, сержант!»
* * *
Гараж представлял собой небольшое строение с двумя отделениями для машин, большой мастерской и складом наверху.
Мерси стояла возле верстака, глядя на ящики с инструментами и шкафчики, орудия для уборки двора, аккуратно повешенные на скобы в деревянных стенах, канистры с бензином и машинным маслом, вместительные пакеты с кормом для собак, который Полли, Молли и Долли с жадностью поедали, старый холодильник.
Она видела пар от своего дыхания, запотелость в углах окон, паутину на кусте остролиста снаружи, все еще усеянную капельками влаги.
В дальнем конце верстака лежали инструменты Майка для набивки патронов. Мерси сняла пластиковые крышки. Майк набивал пистолетные гильзы сорок пятого калибра для своего «кольта», триста семьдесят пятого для «смит-вессона», ружейные двадцатого калибра для своего «ремингтона», тридцатого для винтовки. Мерси посмотрела на красное приспособление для набивки. Рядом с ним стояла открытая банка из-под кофе с гильзами сорок пятого калибра, капсюли все еще лежавшие в длинной трубке, казались ей подходящими к этим гильзам.
Жаль, невозможно узнать, какие из этих гильз были выстрелены из «кольта» Майка. Она взяла бы одну, в лаборатории ее сравнили бы с той, которую Линда Койнер обнаружила в цветочной вазе Обри, и вся эта несуразица кончилась бы.
Тем или иным образом.
Мерси помнила, что в пистолете, из которого убили Обри, скорость пули должна быть невысокой, чтобы сработал глушитель. Тяжелая пуля, легкий пороховой заряд. Пули она нашла в зеленой картонной коробке: весом 255 гран, с закругленным концом, в оболочке. В кольцевой канавке банки с порохом было несколько порошинок, и Мерси записала это в синюю книжку. Она не представляла, большие заряды пороха делал Майк, легкие или средние. Это мог знать Тиммерман, инструктор с шерифского стрельбища.
На другом конце верстака были привинчены точило с ременным приводом и ленточная пила, ряд тисков, стояли еще несколько ящиков с инструментами. На углу прикреплено двое маленьких тисков. Удочки Майка лежали на скобах в стене, аккуратно расположенные по длине. Там находились три коробки с катушками для спиннинга, еще три коробки со снастями, коробки с искусственными мушками. Мерси вынимала их одну за другой и разглядывала.
Внимание ее привлек старый сосновый ящик, потому что раньше он стоял в спальне. Майк сделал его в столярной мастерской, когда учился в седьмом классе, и это изделие до сих пор сохранилось. Перед тем как покрыть ящик лаком, Майк нанес на крышку переводную картинку, сине-белый овал с надписью «Попалась!» и под ней силуэт рыбака с красноречиво согнутым удилищем. Мерси знала, что Майк хранил там искусственных мушек и блесны, большей частью изготовленные собственноручно; они накапливались свыше двух десятилетий его увлечения рыбной ловлей. Теперь ящик стоял в задней части верстака, между двумя большими пластиковыми ящиками со снастями. Сверху лежала рыболовная сеть, почти скрывая его от глаз. Переводную картинку Мерси разглядела сквозь нее.
Неожиданно у Мерси подступил ком к горлу, пробудились стыд и чувство вины, внутренний голос снова горячо заговорил: «Подлая, подозрительная, нечистоплотная стерва, оставь его в покое, пока не поздно...»
Но Мерси все же придвинула ящик к себе. В верхнем лотке лежало несколько коробок с мушками и футляры – два алюминиевых, два кожаных, два пластиковых. Она вынула его и поставила на верстак, где он встал неровно.
Внизу были большие коробки, наполненные мушками. Мерси помнила, как Майк показывал их ей и называл: комары и майские мухи, звонцы и ручейники, серые мушки и черные комары.
Больше, чем она могла запомнить, плюс собственные изобретения. Одно он назвал в ее честь – Унылая Мерси, – потому что она оплакивала утрату Хесса и постоянно ощущала себя несчастной. На эту мушку Майк поймал форель «более чем средней величины» и считал ее приносящей удачу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84