– Папа, неужели я составила это дело? Я действовала по правилам. Выполняла свою работу. И оно привело меня к Майку. Как ни старалась я повернуть его ход, оно постоянно возвращало меня к нему. Я сделала то, чего не следовало, – пошла к нему, отперла дверь своим ключом и провела обыск. Отыскала угрожающие письма, которые писала та девица. Окровавленные сапоги в чулане с таким же отпечатком подошвы, как у убийцы. Глушитель, подходящий к стволу сорок пятого калибра. Даже выстрелила из его пистолета, чтобы сравнить гильзу с найденной на месте преступления: все совпало. Я искала что-нибудь, указывающее, что ошибаюсь. Но только лишь... погубила Майка.
– Майка погубил Майк.
Мерси сделала еще глоток и выпрямилась.
– Теперь мы делаем свое дело, а Майк свое. Сегодня под вечер мы получили ордер, так что судья покрыл мое... чрезмерное усердие. Никто не догадается, какая я двуличная стерва, если только все уже не знают этого.
– Мерси, твое расследование привело к аресту. Кто же двуличный?
– Да, но...
– Сейчас не время снова мучить себя, девочка. Нужно держать голову высоко и отражать удары. Ты станешь их получать. Но ты сделала то, что было правильно и трудно. Ты могла бы скрыть факты, и никто никогда не узнал бы правды.
Мерси кивнула. Слова Кларка, казалось, отскакивали от нее, словно она была сделана из какого-то материала, который ничто не может пробить.
– Знаешь, что я все время рисую в воображении? Себя. Приходящую на работу в тот день, когда все поймут, что это я отправила Майка Макнелли за решетку. Папа, я не могу отважиться на это. Идти по коридору к комнате детективов, когда все в управлении ненавидят меня до печенок. Как я буду работать дальше? Как мне заниматься своим делом?
– Найдешь способ.
Мерси посмотрела на отца, понимая, что его безоговорочная любовь сродни той, какую она питает к Тиму. Эта любовь прекрасна, может быть, самое прекрасное из того, что Мерси видела на свете, но она способна затмевать разум у людей.
– Найду, – негромко сказала она.
– Я в этом уверен.
– Рассказать, чего я хочу? Свернуться в клубок под одеялом и превратиться в личинку или куколку или во что там превращаются гусеницы. Потом вывестись из нее ангелом. Но ангелом с пистолетом. Тогда бы я смогла летать, ловить подонков, и все мои дела были бы безупречны. Мне бы не пришлось входить в управление, видеть две тысячи служащих, считающих, что я предала их, желающих видеть мое сердце на блюде.
Какой вывод сделала бы Джоан Кэш из этой маленькой речи?
Кларк усмехнулся:
– Ангел с пистолетом. Нет. Ты очень быстро и сильно заскучала бы по сыну. А я по тебе. Мне хочется иметь дочь, а не ангела.
– Ну вот, она у тебя есть.
Мерси поднялась, ноги были тяжелыми, голова болела, сердце билось медленно, с трудом, словно против ее воли. Посреди комнаты она остановилась и взглянула на отца:
– Знаешь, о чем я все время думала после того, как нашла улики в доме Майка? Что во всем этом есть одна хорошая сторона.
– Какая?
– Не нужно будет выходить за него замуж.
Кларк подошел и обнял ее. Он был худощавым, но рослым, и даже теперь его руки были сильными. Мерси чувствовала, как слезы жгут ей глаза, но не плакала. Она услышала свой сдавленный голос, ненавистный ей, потому что он звучал слабо, покорно, бессмысленно.
– Жаль, не могу остановить мысли, которые лезут в голову.
– Они уйдут.
– Отведи меня во двор и застрели.
– Отведу тебя в постель. Пошли, дочка. День у тебя был очень тяжелым.
* * *
Мерси заглянула в комнату Тима, убедилась, что он в шапочке и хорошо укрыт одеялом. Он представлял собой самое совершенное живое существо, какое она только видела. Потом пошла в свою комнату, села на кровать, не выключив света, и задумалась. Слышала потрескивание старого дома и шум ветра снаружи. Дважды звонил телефон Кларка, и до Мерси доносился его тихий голос. Близилась полночь.
Мерси сказала себе, что совершила правильный поступок. Странно, почему он кажется таким дурным, если правильный. Постепенно позволила себе признать, что впадение в немилость среди сотрудников управления будет терпимым. С этим выводом она старалась не спешить.
«Не важно, – думала Мерси, – что к сорока годам ты не возглавишь группу расследования убийств, к пятидесяти отдел расследования преступлений против личности, не станешь реальным кандидатом в шерифы к пятидесяти восьми – то мечты другой женщины. Наверное, так будет лучше».
Вероятно, с неуважением, которым окружат ее рядовые сотрудники, появится и немного свободы. Свободы для Тима, для себя, для увлечений, которые она найдет помимо работы. Закралась жалость к себе, и Мерси удивилась, что такая крупная, сильная женщина, как она, природой созданная для службы в полиции, явилась жертвой обстоятельств. А вдруг это просто неудача? За которой последует удача?
«Увлечения, которые я найду помимо работы».
Мерси задумалась над этим и призналась себе, что у нее их нет, кроме Тима. Ни любимых занятий, ни интересов, ни пристрастия к какому-нибудь виду спорта или искусству; у нее нет особого желания путешествовать, изучать иностранные языки или знакомиться с чужой культурой. Фильмы она смотрела для развлечения, телевизор как успокаивающее средство, книги читала исключительно ради фактов, на большие художественные выставки в Лос-Анджелесе ходила только потому, что кто-то покупал билеты.
Мерси покачала головой и грустно улыбнулась. Разве в этом отношении она не такая, как Хесс? Разве его целеустремленность и преданность работе не были главным из того, что нравилось ей в этом человеке? Она поняла, что были. И раньше, когда смотрела на старого воителя Хесса, Мерси смотрела на себя. Она восхищалась этим замечательным одиноким героем, мечтала стать такой же. Отчасти потому и любила его.
Поразмыслив над идеей «работа как образ жизни», Мерси осознала, что пленило ее сердце нечто другое. Работу она могла выполнять одна. Конечно, у нее всегда будет напарник, ведь она – член команды. Но суть работы представляла собой личные усилия, ты – против них. Ты – против всего мира. Ты разрабатывала обширные стратегии, строила грандиозные планы, а также принимала в доли секунды решения, которые зачастую спасали или обрывали жизнь. Эта власть, которую дал тебе мир, вручив пистолет и полицейский значок, выглядела поистине впечатляющей. Была для тебя поистине всем.
Неожиданно Мерси увидела себя со стороны: темноволосая женщина с печальным лицом и недопитым стаканом виски в руке. Одинокая. Она всегда видела себя такой. Не связанной с управлением, мужем, напарником, сыном, отцом, семьей. Только одинокой. А что, собственно, делает тебя такой особенной, исключительной и независимой?
«Ничего, – подумала она. – Совершенно ничего».
Застрелив убийцу Колеско, Мерси почувствовала, что сила воли покинула ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Майка погубил Майк.
Мерси сделала еще глоток и выпрямилась.
– Теперь мы делаем свое дело, а Майк свое. Сегодня под вечер мы получили ордер, так что судья покрыл мое... чрезмерное усердие. Никто не догадается, какая я двуличная стерва, если только все уже не знают этого.
– Мерси, твое расследование привело к аресту. Кто же двуличный?
– Да, но...
– Сейчас не время снова мучить себя, девочка. Нужно держать голову высоко и отражать удары. Ты станешь их получать. Но ты сделала то, что было правильно и трудно. Ты могла бы скрыть факты, и никто никогда не узнал бы правды.
Мерси кивнула. Слова Кларка, казалось, отскакивали от нее, словно она была сделана из какого-то материала, который ничто не может пробить.
– Знаешь, что я все время рисую в воображении? Себя. Приходящую на работу в тот день, когда все поймут, что это я отправила Майка Макнелли за решетку. Папа, я не могу отважиться на это. Идти по коридору к комнате детективов, когда все в управлении ненавидят меня до печенок. Как я буду работать дальше? Как мне заниматься своим делом?
– Найдешь способ.
Мерси посмотрела на отца, понимая, что его безоговорочная любовь сродни той, какую она питает к Тиму. Эта любовь прекрасна, может быть, самое прекрасное из того, что Мерси видела на свете, но она способна затмевать разум у людей.
– Найду, – негромко сказала она.
– Я в этом уверен.
– Рассказать, чего я хочу? Свернуться в клубок под одеялом и превратиться в личинку или куколку или во что там превращаются гусеницы. Потом вывестись из нее ангелом. Но ангелом с пистолетом. Тогда бы я смогла летать, ловить подонков, и все мои дела были бы безупречны. Мне бы не пришлось входить в управление, видеть две тысячи служащих, считающих, что я предала их, желающих видеть мое сердце на блюде.
Какой вывод сделала бы Джоан Кэш из этой маленькой речи?
Кларк усмехнулся:
– Ангел с пистолетом. Нет. Ты очень быстро и сильно заскучала бы по сыну. А я по тебе. Мне хочется иметь дочь, а не ангела.
– Ну вот, она у тебя есть.
Мерси поднялась, ноги были тяжелыми, голова болела, сердце билось медленно, с трудом, словно против ее воли. Посреди комнаты она остановилась и взглянула на отца:
– Знаешь, о чем я все время думала после того, как нашла улики в доме Майка? Что во всем этом есть одна хорошая сторона.
– Какая?
– Не нужно будет выходить за него замуж.
Кларк подошел и обнял ее. Он был худощавым, но рослым, и даже теперь его руки были сильными. Мерси чувствовала, как слезы жгут ей глаза, но не плакала. Она услышала свой сдавленный голос, ненавистный ей, потому что он звучал слабо, покорно, бессмысленно.
– Жаль, не могу остановить мысли, которые лезут в голову.
– Они уйдут.
– Отведи меня во двор и застрели.
– Отведу тебя в постель. Пошли, дочка. День у тебя был очень тяжелым.
* * *
Мерси заглянула в комнату Тима, убедилась, что он в шапочке и хорошо укрыт одеялом. Он представлял собой самое совершенное живое существо, какое она только видела. Потом пошла в свою комнату, села на кровать, не выключив света, и задумалась. Слышала потрескивание старого дома и шум ветра снаружи. Дважды звонил телефон Кларка, и до Мерси доносился его тихий голос. Близилась полночь.
Мерси сказала себе, что совершила правильный поступок. Странно, почему он кажется таким дурным, если правильный. Постепенно позволила себе признать, что впадение в немилость среди сотрудников управления будет терпимым. С этим выводом она старалась не спешить.
«Не важно, – думала Мерси, – что к сорока годам ты не возглавишь группу расследования убийств, к пятидесяти отдел расследования преступлений против личности, не станешь реальным кандидатом в шерифы к пятидесяти восьми – то мечты другой женщины. Наверное, так будет лучше».
Вероятно, с неуважением, которым окружат ее рядовые сотрудники, появится и немного свободы. Свободы для Тима, для себя, для увлечений, которые она найдет помимо работы. Закралась жалость к себе, и Мерси удивилась, что такая крупная, сильная женщина, как она, природой созданная для службы в полиции, явилась жертвой обстоятельств. А вдруг это просто неудача? За которой последует удача?
«Увлечения, которые я найду помимо работы».
Мерси задумалась над этим и призналась себе, что у нее их нет, кроме Тима. Ни любимых занятий, ни интересов, ни пристрастия к какому-нибудь виду спорта или искусству; у нее нет особого желания путешествовать, изучать иностранные языки или знакомиться с чужой культурой. Фильмы она смотрела для развлечения, телевизор как успокаивающее средство, книги читала исключительно ради фактов, на большие художественные выставки в Лос-Анджелесе ходила только потому, что кто-то покупал билеты.
Мерси покачала головой и грустно улыбнулась. Разве в этом отношении она не такая, как Хесс? Разве его целеустремленность и преданность работе не были главным из того, что нравилось ей в этом человеке? Она поняла, что были. И раньше, когда смотрела на старого воителя Хесса, Мерси смотрела на себя. Она восхищалась этим замечательным одиноким героем, мечтала стать такой же. Отчасти потому и любила его.
Поразмыслив над идеей «работа как образ жизни», Мерси осознала, что пленило ее сердце нечто другое. Работу она могла выполнять одна. Конечно, у нее всегда будет напарник, ведь она – член команды. Но суть работы представляла собой личные усилия, ты – против них. Ты – против всего мира. Ты разрабатывала обширные стратегии, строила грандиозные планы, а также принимала в доли секунды решения, которые зачастую спасали или обрывали жизнь. Эта власть, которую дал тебе мир, вручив пистолет и полицейский значок, выглядела поистине впечатляющей. Была для тебя поистине всем.
Неожиданно Мерси увидела себя со стороны: темноволосая женщина с печальным лицом и недопитым стаканом виски в руке. Одинокая. Она всегда видела себя такой. Не связанной с управлением, мужем, напарником, сыном, отцом, семьей. Только одинокой. А что, собственно, делает тебя такой особенной, исключительной и независимой?
«Ничего, – подумала она. – Совершенно ничего».
Застрелив убийцу Колеско, Мерси почувствовала, что сила воли покинула ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84