Говорил о крупных делах, которые ждут их с Перри, когда они снова встретятся. Я не был знаком с этим Перри. Ни разу его не видел. Он к тому времени уже освободился. Но Дик всегда говорил, что если выпадет крупный фарт, он может положиться на Перри Смита.
Я точно не помню, когда в разговоре впервые упомянул Клаттеров; наверное, это было, когда мы рассказывали друг другу, чем каждый из нас занимался на воле. Дик был опытным механиком и главным образом работал по этой части. Только однажды устроился в больницу водить «скорую помощь». То и дело этим хвастался. Все вспоминал про медсестер и про то, чем он с ними занимался в кузове. А я, в свою очередь, рассказал, как проработал год в западном Канзасе. У мистера Клаттера. Он спросил, богатый ли человек этот Клаттер. Я ответил — да. Да, богатый. Как-то раз, сказал я, мистер Клаттер сказал, что за неделю он избавился от десяти тысяч долларов. То есть, говорю, иногда его сделки требовали десяти тысяч долларов в неделю. После того разговора Дик не переставал расспрашивать меня о Клаттерах. Сколько людей на ферме? Сколько лет сейчас детям? Как лучше подъехать к дому? Где он точно находится? Есть ли у Клаттера сейф? Не буду отрицать — я ответил, что есть. Потому что я помнил что-то похожее на сейф у стола в комнате, где мистер Клаттер устроил себе кабинет. Потом Дик заговорил о том, что убьет Клаттера. Сказал, что они с Перри ограбят дом и убьют всех свидетелей — и Клаттеров, и любого, кто окажется рядом. Он десятки раз расписывал мне, как они с Перри их свяжут, а потом пристрелят. Я ему говорил: «Дик, ты никогда этого не сделаешь». Но положа руку на сердце, я не могу сказать, что пытался отговорить его от этой затеи. Потому что даже на минуту не мог предположить, что он говорит всерьез. Я думал, это обычная болтовня. Такого в Лансинге можно услышать сколько угодно. Все только и делают, что распинаются о том, чем займутся на воле, — грабежи, убийства и все такое прочее. В основном одна похвальба. Никто ее всерьез не воспринимает. Именно поэтому когда я услышал по радио это известие, то сначала не поверил. И все-таки это случилось. И притом именно так, как расписывал Дик.
Такова была история Флойда Уэллса, хотя пока еще он был далек от мысли кому-то ее рассказать. Он боялся, что как только другие заключенные прознают, что он о чем-то доносит начальнику, его жизнь, как он выразился, «не будет стоить дохлого койота». Прошла неделя. Он слушал радио, следил за статьями в газетах — и в одной из них прочел, что канзасская газета «Хатчинсон ньюс» предлагает награду в тысячу долларов за любую информацию, способствующую поимке человека — или людей, виновных в убийстве Клаттера. Это было уже интересно; сообщение о награде почти подвигло Уэллса открыться. Но он все еще слишком боялся, и не только заключенных. Существовала опасность, что его обвинят в соучастии. В конце концов, ведь это он навел Дика на Клаттеров; разумеется, сразу же объявят, что он знал о намерениях Дика. Как ни крути, положение его было весьма щекотливым, а оправдания весьма сомнительны. Так что он вновь промолчал, и так прошло еще десять дней. На смену ноябрю пришел декабрь, а следствие оставалось, согласно все более и более кратким газетным сообщениям (по радио об этом вообще больше не говорили), в таком же недоумении от очевидного отсутствия мотива и улик, в каком было в день трагического открытия.
Но Флойд знал. И, терзаясь потребностью кому-то сказать, он доверился своему товарищу по заключению. «Он мне больше чем друг. Католик. Очень набожный. Он спросил меня: „Ну, так что же ты думаешь делать, Флойд?" Я сказал: „Понятия не имею, а что бы ты посоветовал?" Ну, он был всеми руками за то, чтобы я обратился к кому следует. Сказал, что неправильно жить с таким камнем на душе. И сказал, что я могу обойтись без явки с повинной. Что он устроит так, что на следующий день помощник директора узнает о том, что я хочу „быть вызванным". Он попросит, чтобы помощник вызвал меня к себе в кабинет под каким-нибудь предлогом, и, возможно, я смогу ему сообщить, кто убил Клаттеров. Понятное дело, помощник послал за мной. Я перепугался; но потом вспомнил мистера Клаттера — он не сделал мне ничего плохого, а на Рождество подарил маленький кошелек с пятьюдесятью долларами. Я поговорил с помощником. Потом я все рассказал самому директору. И не успел я выйти из его кабинета, как он снял телефонную трубку…»
Человек, которому позвонил начальник тюрьмы Хэнд, был Логан Сэнфорд. Сэнфорд выслушал его, повесил трубку, отдал несколько распоряжений, затем сам позвонил — Элвину Дьюи. Вечером, уходя из своего кабинета в здании суда Гарден-Сити, Эл взял с собой коричневый конверт.
Мэри была на кухне, готовила ужин. Едва Дьюи вошел, она обрушила на него перечень домашних бедствий. Кот подрался с соседским коккер-спаниелем и, кажется, выцарапал тому глаз. Пол, их младший сын девяти лет, сверзился с дерева. Просто удивительно, как он еще жив остался. А потом его старший брат, тезка Дьюи, поджег помойку, и соседи всполошились, что огонь перекинется на их дома. Кто-то, кто именно — неизвестно, даже вызвал пожарных.
Пока жена описывала эти несчастья, Дьюи налил две чашки кофе. Вдруг Мэри умолкла на середине фразы и уставилась на мужа. Лицо его пылало, и она чувствовала, что душа у него поет. Мэри воскликнула:
— Элвин! О милый! Неужели хорошие новости?
Он молча протянул ей конверт. У Мэри были мокрые руки; она вытерла их, уселась за кухонный столик, отодвинула свою чашку с кофе, открыла конверт и вынула оттуда фотографии белобрысого молодого человека и другого — темноволосого и смуглого; полицейские снимки. К фотографиям прилагались полузашифрованные выписки из досье. Про блондина было написано:
Хикок, Ричард Юджин (б.м.) 28, КБР 97 093; ФБР 859 273 А. Адрес: Эджертон, штат Канзас. Дата рождения: 6.6.31. Место рождения: К-С, Канз. Рост: 5,10. Вес: 175. Волосы: блондин. Глаза: голубые. Телосложение: атлетическое. Цвет лица: румяный. Занятие: покраска автомобилей. Преступление: воровство, мошенничество, недействительные чеки. Досрочно освобожден: 13.8.59.
Второе описание звучало так:
Смит, Перри Эдвард (б. м.) 27-59. Место рождения: штат Невада. Рост: 5,4. Вес: 156. Волосы: т-кор., Преступление: кража, угон, побег. Арестован: (не заполнено). Кем: (не заполнено). Размещение: отправлен в КИК 13.3.56. Комп. «Филипс», 5-10 лет., прибыл 14.3.56. Досрочно освобожден: 6.7.59.
Мэри внимательно рассмотрела фотографии Смита, сделанные в фас и в профиль: лицо высокомерное и жесткое, но не только, ибо была в нем какая-то специфическая утонченность; губы и нос казались красиво очерченными, и Мэри подумала, что глаза с влажным блеском и мечтательным выражением довольно красивы — довольно (на актерский лад) темпераментные. Темпераментные и, более того, «порочные».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Я точно не помню, когда в разговоре впервые упомянул Клаттеров; наверное, это было, когда мы рассказывали друг другу, чем каждый из нас занимался на воле. Дик был опытным механиком и главным образом работал по этой части. Только однажды устроился в больницу водить «скорую помощь». То и дело этим хвастался. Все вспоминал про медсестер и про то, чем он с ними занимался в кузове. А я, в свою очередь, рассказал, как проработал год в западном Канзасе. У мистера Клаттера. Он спросил, богатый ли человек этот Клаттер. Я ответил — да. Да, богатый. Как-то раз, сказал я, мистер Клаттер сказал, что за неделю он избавился от десяти тысяч долларов. То есть, говорю, иногда его сделки требовали десяти тысяч долларов в неделю. После того разговора Дик не переставал расспрашивать меня о Клаттерах. Сколько людей на ферме? Сколько лет сейчас детям? Как лучше подъехать к дому? Где он точно находится? Есть ли у Клаттера сейф? Не буду отрицать — я ответил, что есть. Потому что я помнил что-то похожее на сейф у стола в комнате, где мистер Клаттер устроил себе кабинет. Потом Дик заговорил о том, что убьет Клаттера. Сказал, что они с Перри ограбят дом и убьют всех свидетелей — и Клаттеров, и любого, кто окажется рядом. Он десятки раз расписывал мне, как они с Перри их свяжут, а потом пристрелят. Я ему говорил: «Дик, ты никогда этого не сделаешь». Но положа руку на сердце, я не могу сказать, что пытался отговорить его от этой затеи. Потому что даже на минуту не мог предположить, что он говорит всерьез. Я думал, это обычная болтовня. Такого в Лансинге можно услышать сколько угодно. Все только и делают, что распинаются о том, чем займутся на воле, — грабежи, убийства и все такое прочее. В основном одна похвальба. Никто ее всерьез не воспринимает. Именно поэтому когда я услышал по радио это известие, то сначала не поверил. И все-таки это случилось. И притом именно так, как расписывал Дик.
Такова была история Флойда Уэллса, хотя пока еще он был далек от мысли кому-то ее рассказать. Он боялся, что как только другие заключенные прознают, что он о чем-то доносит начальнику, его жизнь, как он выразился, «не будет стоить дохлого койота». Прошла неделя. Он слушал радио, следил за статьями в газетах — и в одной из них прочел, что канзасская газета «Хатчинсон ньюс» предлагает награду в тысячу долларов за любую информацию, способствующую поимке человека — или людей, виновных в убийстве Клаттера. Это было уже интересно; сообщение о награде почти подвигло Уэллса открыться. Но он все еще слишком боялся, и не только заключенных. Существовала опасность, что его обвинят в соучастии. В конце концов, ведь это он навел Дика на Клаттеров; разумеется, сразу же объявят, что он знал о намерениях Дика. Как ни крути, положение его было весьма щекотливым, а оправдания весьма сомнительны. Так что он вновь промолчал, и так прошло еще десять дней. На смену ноябрю пришел декабрь, а следствие оставалось, согласно все более и более кратким газетным сообщениям (по радио об этом вообще больше не говорили), в таком же недоумении от очевидного отсутствия мотива и улик, в каком было в день трагического открытия.
Но Флойд знал. И, терзаясь потребностью кому-то сказать, он доверился своему товарищу по заключению. «Он мне больше чем друг. Католик. Очень набожный. Он спросил меня: „Ну, так что же ты думаешь делать, Флойд?" Я сказал: „Понятия не имею, а что бы ты посоветовал?" Ну, он был всеми руками за то, чтобы я обратился к кому следует. Сказал, что неправильно жить с таким камнем на душе. И сказал, что я могу обойтись без явки с повинной. Что он устроит так, что на следующий день помощник директора узнает о том, что я хочу „быть вызванным". Он попросит, чтобы помощник вызвал меня к себе в кабинет под каким-нибудь предлогом, и, возможно, я смогу ему сообщить, кто убил Клаттеров. Понятное дело, помощник послал за мной. Я перепугался; но потом вспомнил мистера Клаттера — он не сделал мне ничего плохого, а на Рождество подарил маленький кошелек с пятьюдесятью долларами. Я поговорил с помощником. Потом я все рассказал самому директору. И не успел я выйти из его кабинета, как он снял телефонную трубку…»
Человек, которому позвонил начальник тюрьмы Хэнд, был Логан Сэнфорд. Сэнфорд выслушал его, повесил трубку, отдал несколько распоряжений, затем сам позвонил — Элвину Дьюи. Вечером, уходя из своего кабинета в здании суда Гарден-Сити, Эл взял с собой коричневый конверт.
Мэри была на кухне, готовила ужин. Едва Дьюи вошел, она обрушила на него перечень домашних бедствий. Кот подрался с соседским коккер-спаниелем и, кажется, выцарапал тому глаз. Пол, их младший сын девяти лет, сверзился с дерева. Просто удивительно, как он еще жив остался. А потом его старший брат, тезка Дьюи, поджег помойку, и соседи всполошились, что огонь перекинется на их дома. Кто-то, кто именно — неизвестно, даже вызвал пожарных.
Пока жена описывала эти несчастья, Дьюи налил две чашки кофе. Вдруг Мэри умолкла на середине фразы и уставилась на мужа. Лицо его пылало, и она чувствовала, что душа у него поет. Мэри воскликнула:
— Элвин! О милый! Неужели хорошие новости?
Он молча протянул ей конверт. У Мэри были мокрые руки; она вытерла их, уселась за кухонный столик, отодвинула свою чашку с кофе, открыла конверт и вынула оттуда фотографии белобрысого молодого человека и другого — темноволосого и смуглого; полицейские снимки. К фотографиям прилагались полузашифрованные выписки из досье. Про блондина было написано:
Хикок, Ричард Юджин (б.м.) 28, КБР 97 093; ФБР 859 273 А. Адрес: Эджертон, штат Канзас. Дата рождения: 6.6.31. Место рождения: К-С, Канз. Рост: 5,10. Вес: 175. Волосы: блондин. Глаза: голубые. Телосложение: атлетическое. Цвет лица: румяный. Занятие: покраска автомобилей. Преступление: воровство, мошенничество, недействительные чеки. Досрочно освобожден: 13.8.59.
Второе описание звучало так:
Смит, Перри Эдвард (б. м.) 27-59. Место рождения: штат Невада. Рост: 5,4. Вес: 156. Волосы: т-кор., Преступление: кража, угон, побег. Арестован: (не заполнено). Кем: (не заполнено). Размещение: отправлен в КИК 13.3.56. Комп. «Филипс», 5-10 лет., прибыл 14.3.56. Досрочно освобожден: 6.7.59.
Мэри внимательно рассмотрела фотографии Смита, сделанные в фас и в профиль: лицо высокомерное и жесткое, но не только, ибо была в нем какая-то специфическая утонченность; губы и нос казались красиво очерченными, и Мэри подумала, что глаза с влажным блеском и мечтательным выражением довольно красивы — довольно (на актерский лад) темпераментные. Темпераментные и, более того, «порочные».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109