«Нас было семеро. Мать, отец, две девчонки и нас трое мальчишек. Мы жили на ферме довольно-таки далеко от города. Поэтому у нас была традиция за покупками к Рождеству ездить всем вместе и один раз. И вот в тот год, утром, на которое мы назначили поездку, снегу навалило как сейчас, нет, выше, и он продолжал идти — хлопья что твои блюдца. По всему выходило, что сидеть нам в Рождество засыпанными снегом и без подарков. Мать и девочки были убиты горем. И тогда я придумал». Он предложил запрячь самую выносливую ломовую лошадь и на ней поехать в город одному. Семья согласилась. Каждый дал ему свои накопления и список вещей, которые хотел купить: четыре ярда коленкора, футбольный мяч, игольницу, ружейные патроны — столько заказов, что он проездил до сумерек. А когда наконец поехал домой, сложив покупки в брезентовый мешок, он возблагодарил Бога за то, что отец заставил его взять фонарь, и радовался, что на сбруе лошади были колокольчики, ибо их бойкий перезвон и колеблющееся пламя керосинового фонаря придавали ему уверенности.
— Ехать в ту сторону было так же легко, как съесть кусок пирога. Но теперь дорога просто исчезла, ни единого ориентира не осталось. Земля и воздух — все превратилось в сплошной снег. Лошадь, по брюхо в снегу, шла боком. Я опустил фонарь. Мы заблудились в ночи. Когда мы заснем и замерзнем, было только вопросом времени. Да, мне было страшно. Но я молился. И я чувствовал, что со мною Бог… — Где-то завыли собаки. Он поехал на шум, пока не увидел окна соседской фермы. — Нужно было остановиться у них. Но я подумал о своих — представил себе, как мать плачет, а папа и братья отправляются на поиски, и поспешил дальше. Поэтому естественно, что я не слишком обрадовался, когда наконец добрался до дома и увидел, что окна не светятся. Двери заперты. Все спят, а обо мне просто забыли. Никто не мог взять в толк, чего я так расстроился. Папа сказал: «Мы были уверены, что ты останешься ночевать в городе. Господи, малыш! Кому могло прийти в голову, что ты не придумаешь ничего лучшего, чем в буран отправиться домой?»
Крепкий запах сидра от гниющих яблок. Яблони и груши, персики и вишни: сад мистера Клаттера, драгоценное собрание его плодовых деревьев. Бобби, бегавший без цели и мысли, не стремился сюда попасть, вообще не стремился на ферму «Речная Долина». Как он здесь очутился — не поддается объяснению, и Бобби уже повернулся, чтобы уйти прочь, но потом снова побрел к дому — такому белому, прочному и просторному. Дом всегда вызывал у него уважение, и ему было радостно думать, что здесь живет его подруга. Но теперь, лишившись заботливого внимания покойного хозяина, он стал покрываться первыми паутинками разрушения. Грабли для песка, ржавея, лежали на подъездной дорожке; лужайка была выжжена и казалась плешивой. В то роковое воскресенье, когда шериф вызвал санитарные машины, чтобы увезти убитых, они подъехали к главному входу прямо по траве, и следы шин все еще были заметны.
Домик работника тоже пустовал; Стоуклейн нашел себе новое жилище поближе к Холкомбу — что ни у кого не вызвало удивления, поскольку сейчас, хотя слепило солнце, ферма Клаттера казалась сумрачной, затаившейся, застывшей. Но пройдя мимо амбара для зерна и загона, Бобби услышал свист рассекающего воздух лошадиного хвоста. Это была Нэнсина Крошка, послушная старая крапчатая кобыла с соломенной гривой и темно-фиолетовыми глазами, похожими на увеличенные цветки анютиных глазок. Бобби схватил ее за гриву и потерся щекой о ее шею — так когда-то делала Нэнси. И Крошка заржала. В прошлое воскресенье, когда он в последний раз навещал Кидвеллов, мать Сью вспоминала Крошку. Миссис Кидвелл, загадочная женщина, стояла у окна и смотрела, как вечер опускается на расстилающуюся впереди прерию. И стоя на фоне синевы, она произнесла:
— Сьюзен? Знаешь, что у меня стоит перед глазами? Нэнси. На Крошке. Как она скачет к нам.
Перри первый их заметил — голосующих на дороге мальчика и старика. За спинами у обоих были домодельные ранцы, и несмотря на то, что день выдался ветреный и злобный техасский ветер жег их песком, путешественники были в одних тонких рубашках и комбинезонах. «Давай подвезем их», — предложил Перри. Дик отказывался: он не прочь был помочь тем, кто мог заплатить за услугу — хотя бы «взять на себя пару галлонов горючего». Но Перри, маленький добрячок Перри, всегда приставал к нему, когда подвезти нужно было самых убогих, жалких людишек. Наконец Дик согласился и тормознул.
Мальчик — быстроглазый говорливый кудлатый крепыш лет двенадцати — принялся горячо благодарить, но старик, желтое лицо которого было изрезано глубокими морщинами, кое-как заполз и молча плюхнулся на заднее сиденье. Мальчик сказал:
— Для нас ваша помощь очень кстати. Джонни просто с ног валится. Мы от Галвестона пешком топаем.
Перри и Дик покинули этот портовый город час назад, после того как все утро провели в конторах по найму матросов и портовых рабочих. Одна компания предложила им немедленно поступить на танкер, направляющийся в Бразилию, и они бы, конечно, уже были в открытом море, если бы их наниматель не обнаружил, что у них обоих нет ни паспорта, ни каких-либо других документов. Странно, но Дик был разочарован больше Перри: «Бразилия! Там строят полностью новую столицу. Прямо на пустом месте. Представь, каково оказаться на первом этаже такого здания! Любой дурак сумеет разбогатеть».
— Куда направляетесь? — спросил Перри мальчика.
— В Свитуотер.
— А где это?
— Ну, примерно в этом направлении. Где-то в Техасе. Джонни — вот он — мой дед. У него в Свитуотере сестра живет. Во всяком случае, Святый Боже, я надеюсь, что она там. Мы думали, что она живет в Джаспере. Но когда добрались до Джаспера, нам там сказали, что она со своими домашними переехала в Галвестон. Но в Галвестоне ее нету — там одна леди нам сказала, что она уехала в Свитуотер. Святый Боже, хоть бы уж мы ее нашли. Джонни, — сказал он, растирая старику ладони, словно хотел согреть, — ты слышишь меня, Джонни? Мы едем в хорошем теплом «шевроле» пятьдесят шестой модели.
Старик закашлял, слегка запрокинул голову, открыл глаза, снова закрыл и опять закашлял. Дик спросил:
— Эй, послушай. Что это с ним?
— Это от перемены климата, — сказал мальчик. — А еще от ходьбы. Мы вышли еще перед Рождеством. Мне кажется, мы добрую половину Техаса прошли пёхом. — И мальчик, продолжая разминать старику руки, самым сухим голосом поведал им, что до того, как они тронулись в путь, он с дедом и теткой жил на ферме неподалеку от Шривпорта, штат Луизиана. Недавно тетка умерла. «Джонни последний год что-то хворал, и тетя все делала сама. Только я ей помогал. Мы кололи дрова. Пытались расколоть один чурбак. И вдруг посреди дела тетя говорит, что она выдохлась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
— Ехать в ту сторону было так же легко, как съесть кусок пирога. Но теперь дорога просто исчезла, ни единого ориентира не осталось. Земля и воздух — все превратилось в сплошной снег. Лошадь, по брюхо в снегу, шла боком. Я опустил фонарь. Мы заблудились в ночи. Когда мы заснем и замерзнем, было только вопросом времени. Да, мне было страшно. Но я молился. И я чувствовал, что со мною Бог… — Где-то завыли собаки. Он поехал на шум, пока не увидел окна соседской фермы. — Нужно было остановиться у них. Но я подумал о своих — представил себе, как мать плачет, а папа и братья отправляются на поиски, и поспешил дальше. Поэтому естественно, что я не слишком обрадовался, когда наконец добрался до дома и увидел, что окна не светятся. Двери заперты. Все спят, а обо мне просто забыли. Никто не мог взять в толк, чего я так расстроился. Папа сказал: «Мы были уверены, что ты останешься ночевать в городе. Господи, малыш! Кому могло прийти в голову, что ты не придумаешь ничего лучшего, чем в буран отправиться домой?»
Крепкий запах сидра от гниющих яблок. Яблони и груши, персики и вишни: сад мистера Клаттера, драгоценное собрание его плодовых деревьев. Бобби, бегавший без цели и мысли, не стремился сюда попасть, вообще не стремился на ферму «Речная Долина». Как он здесь очутился — не поддается объяснению, и Бобби уже повернулся, чтобы уйти прочь, но потом снова побрел к дому — такому белому, прочному и просторному. Дом всегда вызывал у него уважение, и ему было радостно думать, что здесь живет его подруга. Но теперь, лишившись заботливого внимания покойного хозяина, он стал покрываться первыми паутинками разрушения. Грабли для песка, ржавея, лежали на подъездной дорожке; лужайка была выжжена и казалась плешивой. В то роковое воскресенье, когда шериф вызвал санитарные машины, чтобы увезти убитых, они подъехали к главному входу прямо по траве, и следы шин все еще были заметны.
Домик работника тоже пустовал; Стоуклейн нашел себе новое жилище поближе к Холкомбу — что ни у кого не вызвало удивления, поскольку сейчас, хотя слепило солнце, ферма Клаттера казалась сумрачной, затаившейся, застывшей. Но пройдя мимо амбара для зерна и загона, Бобби услышал свист рассекающего воздух лошадиного хвоста. Это была Нэнсина Крошка, послушная старая крапчатая кобыла с соломенной гривой и темно-фиолетовыми глазами, похожими на увеличенные цветки анютиных глазок. Бобби схватил ее за гриву и потерся щекой о ее шею — так когда-то делала Нэнси. И Крошка заржала. В прошлое воскресенье, когда он в последний раз навещал Кидвеллов, мать Сью вспоминала Крошку. Миссис Кидвелл, загадочная женщина, стояла у окна и смотрела, как вечер опускается на расстилающуюся впереди прерию. И стоя на фоне синевы, она произнесла:
— Сьюзен? Знаешь, что у меня стоит перед глазами? Нэнси. На Крошке. Как она скачет к нам.
Перри первый их заметил — голосующих на дороге мальчика и старика. За спинами у обоих были домодельные ранцы, и несмотря на то, что день выдался ветреный и злобный техасский ветер жег их песком, путешественники были в одних тонких рубашках и комбинезонах. «Давай подвезем их», — предложил Перри. Дик отказывался: он не прочь был помочь тем, кто мог заплатить за услугу — хотя бы «взять на себя пару галлонов горючего». Но Перри, маленький добрячок Перри, всегда приставал к нему, когда подвезти нужно было самых убогих, жалких людишек. Наконец Дик согласился и тормознул.
Мальчик — быстроглазый говорливый кудлатый крепыш лет двенадцати — принялся горячо благодарить, но старик, желтое лицо которого было изрезано глубокими морщинами, кое-как заполз и молча плюхнулся на заднее сиденье. Мальчик сказал:
— Для нас ваша помощь очень кстати. Джонни просто с ног валится. Мы от Галвестона пешком топаем.
Перри и Дик покинули этот портовый город час назад, после того как все утро провели в конторах по найму матросов и портовых рабочих. Одна компания предложила им немедленно поступить на танкер, направляющийся в Бразилию, и они бы, конечно, уже были в открытом море, если бы их наниматель не обнаружил, что у них обоих нет ни паспорта, ни каких-либо других документов. Странно, но Дик был разочарован больше Перри: «Бразилия! Там строят полностью новую столицу. Прямо на пустом месте. Представь, каково оказаться на первом этаже такого здания! Любой дурак сумеет разбогатеть».
— Куда направляетесь? — спросил Перри мальчика.
— В Свитуотер.
— А где это?
— Ну, примерно в этом направлении. Где-то в Техасе. Джонни — вот он — мой дед. У него в Свитуотере сестра живет. Во всяком случае, Святый Боже, я надеюсь, что она там. Мы думали, что она живет в Джаспере. Но когда добрались до Джаспера, нам там сказали, что она со своими домашними переехала в Галвестон. Но в Галвестоне ее нету — там одна леди нам сказала, что она уехала в Свитуотер. Святый Боже, хоть бы уж мы ее нашли. Джонни, — сказал он, растирая старику ладони, словно хотел согреть, — ты слышишь меня, Джонни? Мы едем в хорошем теплом «шевроле» пятьдесят шестой модели.
Старик закашлял, слегка запрокинул голову, открыл глаза, снова закрыл и опять закашлял. Дик спросил:
— Эй, послушай. Что это с ним?
— Это от перемены климата, — сказал мальчик. — А еще от ходьбы. Мы вышли еще перед Рождеством. Мне кажется, мы добрую половину Техаса прошли пёхом. — И мальчик, продолжая разминать старику руки, самым сухим голосом поведал им, что до того, как они тронулись в путь, он с дедом и теткой жил на ферме неподалеку от Шривпорта, штат Луизиана. Недавно тетка умерла. «Джонни последний год что-то хворал, и тетя все делала сама. Только я ей помогал. Мы кололи дрова. Пытались расколоть один чурбак. И вдруг посреди дела тетя говорит, что она выдохлась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109