И все-таки в их движениях мне чудилась какая-то не то чтобы фальшь, но некоторая скованность, ограниченность: они боялись действительно сильно и болезненно ранить друг друга. Остальные зрители этого совершенно не замечали, увлеченные яростным, красивым, профессиональным поединком.
Наемник закрутил Власту несколькими обманными финтами и резким взмахом нанес рубящий удар. Плеснул серый магический плащ – и меч еще только завершал дугу, а чародейка уже оказалась за спиной у противника, и ее клинок, язвительный и подвижный, как жало на хвосте мантихоры, потянулся к шее Лиридана. Тот быстро интуитивно присел, одновременно с разворота пытаясь ударить по ногам, – девушка ушла красивым высоким прыжком в сторону.
Они дрались сильно, жестко, легко и грациозно. Как будто напоказ. Меня никак не покидало ощущение «ставленного боя», когда оба с самого начала знают, каким будет следующий удар или обманный трюк. Впрочем, разумеется, это на деле было совсем не так: просто соперники подобрались сильные и примерно равные. Власта, насколько я могла судить с такого расстояния, вовсю использовала магию для ускорения или удвоения силы ударов; а Лиридан просто был невероятно хорошим бойцом, да еще и с великолепно развитой интуицией: например, он, как и я, видел сквозь обманную ауру плаща Власту именно там, где она стояла, а не там, где ее видели все зеваки и жюри.
Наконец я даже не столько увидела, сколько почувствовала, как Лиридан мысленно сказал самому себе: «Хватит». И при следующем направленном на него длинном, с протяжкой ударе он не отбросил вражеский клинок веерной защитой или коротким блоком и не переместил центр тяжести назад, выполняя простейший уход, а, напротив, быстро шагнул вперед, принимая на себя удар, несильно полоснувший его по ноге. Разрезанная ткань штанов тут же обагрилась кровью, но рана – это я видела даже отсюда – была несерьезной: закроется через день-другой.
– Ты сдурел?! – завопила Власта, с испугом отбрасывая меч в сторону и кидаясь к поднявшему руки в знак поражения наемнику.
– Мои поздравления, леди, – учтиво улыбнулся он в ответ, целуя ее руку. Власта, растерянная, даже не сопротивлялась.
Герольд радостно взревел, выкрикивая имя победительницы, толпа бесновалась, забрасывая опешившую чародейку лентами серпантина, блестяшками конфетти и горстями какой-то ритуальной на этой Ветке крупы. А я вдруг с грустью поняла, что дождаться их возвращения, сказать: «Прощайте», и уйти я просто не смогу. Потому что не уйду.
Значит, остается одно… И, глубоко вздохнув, я усилием воли заставила себя успокоиться, выровняла дыхание – и отчетливо сказала в пустоту:
– Удачи! Благословенны будьте!
И решительно отправила Храму мысленный импульс:
– Начинай!
Воздух передо мной тут же завихрился, расходясь изумрудно-голубыми разводами и образуя что-то вроде акварельного холста, куда мне следовало войти, и не мешкая, потому что сомнения – это самый короткий путь уйти от решения.
Последнее, что я услышала, уже растворяясь в сине-зеленом потоке энергии, это дикий сдвоенный вопль посреди площади:
– Не смей!
И ругань мужика рядом:
– Вот развелось же этих стерв! Куда ни плюнь – ведьма!..
Глава 3
К НАМ ЕДЕТ РЕВИЗОР
У всякого терпения есть одно непременное свойство: рано или поздно оно обязательно заканчивается.
Звенящее лезвие уверенно выводило перед лицом восьмерки, неумолимо подписывая билет на тот свет… Длинный, на пол-локтя длиннее моего, клинок спокойно, завораживающе-мягко плясал перед глазами, насмешливо отвлекая внимание серебристыми спиралями и резко нанося удар по невероятной траектории. Плеснула грива черных волос – я легким кошачьим вывертом оказалась у противника за спиной, тут же, пользуясь преимуществом неожиданности, сильно ударила плашмя, и клинок с обиженным звоном отскочил от торопливо подставленного в последний миг меча.
– Неплохо, ведьма, – ровно, легко дыша, словно мы не выписывали кренделя по всему двору вот уже второй час, оценил противник. Его меч плавно завершил дугу вверх-назад и подло ринулся на меня уколом справа, распоров плащ и не сильно, но чувствительно ранив бок. – Но надо лучше!
Быстрый толчок рукоятью довершил свое черное дело – и я, пошатнувшись, упала. Кожу на щеке прочертила кровавая царапина, в голове зашумело: утоптанная в камень площадка двора – не лучшая перина, чтобы грохнуться на нее с размаху. Волосы расплескались по земле, на которой кое-где все еще продолжала проклевываться упрямая травка, недовытоптанная нами. Я устало прикрыла глаза и мысленно послала все к йыру. Больше я сегодня не встану.
– Хватит придуриваться! – резко окликнули сверху. – Поднимайся давай!
– Ага, уже встаю, – упрямо прошептала я, с ненавистью сжимая губы и заставляя непослушное тело подняться на ноги, не обращая внимания на текущую по правому бедру теплую струйку крови.
Зеленые глаза удовлетворенно смерили взглядом поднявшуюся одной силой воли ведьму, железной хваткой обхватившую рукоять серебряного меча. Пальцы побелели от напряжения, к горлу подкатывала тошнота, в левом виске суетливо пульсировала тупая нитевидная боль.
Мечник одобрительно кивнул:
– Неплохо, ведьма. Заговаривай свой бок.
Я, получив разрешение, не стала больше терзать себя и тут же снова упала на землю, болезненно поморщившись. Рана была неглубокой, вскользь. Кое-как сосредоточившись, я быстро отбросила меч, прикрыла разрезанную кожу «лодочками» ладоней и принялась тихонько нараспев нашептывать. Мечник довольно равнодушно взирал на это действо, давно привыкнув к тому, что большую часть травм я заговариваю прямо на месте, не изображая из себя смертельно раненную и не покрываясь ужасающей бледностью.
Бок сильно-сильно защипало, кожа зачесалась до слез, я до скрипа сжала зубы и упрямо дошептала заговор. Рана затянулась, оставив после себя розоватый след – через четверть часа не останется и его – да легкий зуд. Я глубоко вздохнула, выравнивая дыхание, подобрала меч и встала на чуть дрожащие от усталости ноги.
Мечник спокойно принял боевую стойку, небрежно бросив:
– Слева веерной.
Я едва кивнула, быстро меняя позицию ног и рук, чтобы успеть отразить резкий, язвительный, словно жало скорпиона, удар, обрушившийся сверху. Отразить левой веерной защитой, которая вообще-то рассчитана исключительно на боковые, параллельные земле, удары справа. Клинки яростно вгрызлись друг в друга, проверяя в тысячный, должно быть, раз, что прочнее – сталь или серебро. Прочнее всего – сила воли, не дающая отпустить рукоять клинка, так и рвущегося из пальцев. Противник отвел клинок так же резко и неожиданно, как и нанес удар. Коротко упрекнул:
– Перетянула. Надо было спустить по длине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Наемник закрутил Власту несколькими обманными финтами и резким взмахом нанес рубящий удар. Плеснул серый магический плащ – и меч еще только завершал дугу, а чародейка уже оказалась за спиной у противника, и ее клинок, язвительный и подвижный, как жало на хвосте мантихоры, потянулся к шее Лиридана. Тот быстро интуитивно присел, одновременно с разворота пытаясь ударить по ногам, – девушка ушла красивым высоким прыжком в сторону.
Они дрались сильно, жестко, легко и грациозно. Как будто напоказ. Меня никак не покидало ощущение «ставленного боя», когда оба с самого начала знают, каким будет следующий удар или обманный трюк. Впрочем, разумеется, это на деле было совсем не так: просто соперники подобрались сильные и примерно равные. Власта, насколько я могла судить с такого расстояния, вовсю использовала магию для ускорения или удвоения силы ударов; а Лиридан просто был невероятно хорошим бойцом, да еще и с великолепно развитой интуицией: например, он, как и я, видел сквозь обманную ауру плаща Власту именно там, где она стояла, а не там, где ее видели все зеваки и жюри.
Наконец я даже не столько увидела, сколько почувствовала, как Лиридан мысленно сказал самому себе: «Хватит». И при следующем направленном на него длинном, с протяжкой ударе он не отбросил вражеский клинок веерной защитой или коротким блоком и не переместил центр тяжести назад, выполняя простейший уход, а, напротив, быстро шагнул вперед, принимая на себя удар, несильно полоснувший его по ноге. Разрезанная ткань штанов тут же обагрилась кровью, но рана – это я видела даже отсюда – была несерьезной: закроется через день-другой.
– Ты сдурел?! – завопила Власта, с испугом отбрасывая меч в сторону и кидаясь к поднявшему руки в знак поражения наемнику.
– Мои поздравления, леди, – учтиво улыбнулся он в ответ, целуя ее руку. Власта, растерянная, даже не сопротивлялась.
Герольд радостно взревел, выкрикивая имя победительницы, толпа бесновалась, забрасывая опешившую чародейку лентами серпантина, блестяшками конфетти и горстями какой-то ритуальной на этой Ветке крупы. А я вдруг с грустью поняла, что дождаться их возвращения, сказать: «Прощайте», и уйти я просто не смогу. Потому что не уйду.
Значит, остается одно… И, глубоко вздохнув, я усилием воли заставила себя успокоиться, выровняла дыхание – и отчетливо сказала в пустоту:
– Удачи! Благословенны будьте!
И решительно отправила Храму мысленный импульс:
– Начинай!
Воздух передо мной тут же завихрился, расходясь изумрудно-голубыми разводами и образуя что-то вроде акварельного холста, куда мне следовало войти, и не мешкая, потому что сомнения – это самый короткий путь уйти от решения.
Последнее, что я услышала, уже растворяясь в сине-зеленом потоке энергии, это дикий сдвоенный вопль посреди площади:
– Не смей!
И ругань мужика рядом:
– Вот развелось же этих стерв! Куда ни плюнь – ведьма!..
Глава 3
К НАМ ЕДЕТ РЕВИЗОР
У всякого терпения есть одно непременное свойство: рано или поздно оно обязательно заканчивается.
Звенящее лезвие уверенно выводило перед лицом восьмерки, неумолимо подписывая билет на тот свет… Длинный, на пол-локтя длиннее моего, клинок спокойно, завораживающе-мягко плясал перед глазами, насмешливо отвлекая внимание серебристыми спиралями и резко нанося удар по невероятной траектории. Плеснула грива черных волос – я легким кошачьим вывертом оказалась у противника за спиной, тут же, пользуясь преимуществом неожиданности, сильно ударила плашмя, и клинок с обиженным звоном отскочил от торопливо подставленного в последний миг меча.
– Неплохо, ведьма, – ровно, легко дыша, словно мы не выписывали кренделя по всему двору вот уже второй час, оценил противник. Его меч плавно завершил дугу вверх-назад и подло ринулся на меня уколом справа, распоров плащ и не сильно, но чувствительно ранив бок. – Но надо лучше!
Быстрый толчок рукоятью довершил свое черное дело – и я, пошатнувшись, упала. Кожу на щеке прочертила кровавая царапина, в голове зашумело: утоптанная в камень площадка двора – не лучшая перина, чтобы грохнуться на нее с размаху. Волосы расплескались по земле, на которой кое-где все еще продолжала проклевываться упрямая травка, недовытоптанная нами. Я устало прикрыла глаза и мысленно послала все к йыру. Больше я сегодня не встану.
– Хватит придуриваться! – резко окликнули сверху. – Поднимайся давай!
– Ага, уже встаю, – упрямо прошептала я, с ненавистью сжимая губы и заставляя непослушное тело подняться на ноги, не обращая внимания на текущую по правому бедру теплую струйку крови.
Зеленые глаза удовлетворенно смерили взглядом поднявшуюся одной силой воли ведьму, железной хваткой обхватившую рукоять серебряного меча. Пальцы побелели от напряжения, к горлу подкатывала тошнота, в левом виске суетливо пульсировала тупая нитевидная боль.
Мечник одобрительно кивнул:
– Неплохо, ведьма. Заговаривай свой бок.
Я, получив разрешение, не стала больше терзать себя и тут же снова упала на землю, болезненно поморщившись. Рана была неглубокой, вскользь. Кое-как сосредоточившись, я быстро отбросила меч, прикрыла разрезанную кожу «лодочками» ладоней и принялась тихонько нараспев нашептывать. Мечник довольно равнодушно взирал на это действо, давно привыкнув к тому, что большую часть травм я заговариваю прямо на месте, не изображая из себя смертельно раненную и не покрываясь ужасающей бледностью.
Бок сильно-сильно защипало, кожа зачесалась до слез, я до скрипа сжала зубы и упрямо дошептала заговор. Рана затянулась, оставив после себя розоватый след – через четверть часа не останется и его – да легкий зуд. Я глубоко вздохнула, выравнивая дыхание, подобрала меч и встала на чуть дрожащие от усталости ноги.
Мечник спокойно принял боевую стойку, небрежно бросив:
– Слева веерной.
Я едва кивнула, быстро меняя позицию ног и рук, чтобы успеть отразить резкий, язвительный, словно жало скорпиона, удар, обрушившийся сверху. Отразить левой веерной защитой, которая вообще-то рассчитана исключительно на боковые, параллельные земле, удары справа. Клинки яростно вгрызлись друг в друга, проверяя в тысячный, должно быть, раз, что прочнее – сталь или серебро. Прочнее всего – сила воли, не дающая отпустить рукоять клинка, так и рвущегося из пальцев. Противник отвел клинок так же резко и неожиданно, как и нанес удар. Коротко упрекнул:
– Перетянула. Надо было спустить по длине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127