Двое рабочих в комбинезонах двигались вдоль стоявших в ряд клеток, перегоняя животных из одиночных отсеков в длинную секцию, чтобы навести порядок. Однако запах пинсола и хлорной извести не мог перебить вонь собачьих испражнений.
– Сына наверняка здесь нет, иначе животные дали бы нам знать. – Ториан Торсен чуть улыбнулся. – Пусть даже обмочившись себе же на ноги.
Джефф кивнул:
– Так ты хочешь купить собаку?
Ториан Торсен покачал головой.
– Это всего лишь замедлит развитие событий. – Он поджал губы. – Представь себе поединок в тумане… Что скрывает туман?
– Кто игроки, – медленно сказал Джефф. – Чего они хотят. Что они предпринимают.
Ториан Торсен кивнул:
– Он – или они, ведь могут быть и другие, хотя я в этом сомневаюсь, – скрыт от нас. И мы даже не знаем, чего он хочет.
– Мы…
Ториан Торсен покачала головой:
– Мы знаем лишь то, что думал по этому поводу вестри. Сын Фенрира здесь уже достаточно давно – не только для того, чтобы обнаружить Ториана, но и для того, чтобы приспособиться к здешним условиям – возможно, не хуже меня самого. – Торсен пожал плечами. – Если бы ему нужна была кровь моего сына, он бы давно добился своего. Ториан так же быстр, как я в его возрасте, и гораздо смышленее, хотя и не столь хитер, однако когда темная фигура совершенно неожиданно вылетает на тебя из аллеи или дверного проема, чтобы растерзать твою плоть, уже не имеет значения, насколько быстро ты соображаешь и реагируешь. – Торсен поднял взгляд. – Ты вообще фехтуешь? Нет? В шахматы или шашки не играешь? Жаль. По сути своей эти игры очень похожи, в процессе приходится решать одну и ту же проблему: чтобы нанести удар, надо двинуться вперед – хотя при этом ты сам подставляешься под удар противника.
Когда держишь меч, самое главное – запястье: вот ось, вокруг которой разворачивается поединок. Если ты попадешь в запястье противнику, будь то дуэль до первой крови или смертельный бой, ты победил. У вас есть поговорка насчет кратчайшего пути к сердцу мужчины; меня учили, что самый короткий путь к сердцу проходит через запястье. Выведи из строя его запястье, и после, не торопясь, сможешь вырезать его сердце.
Отсюда классическое движение: ты подставляешь противнику запястье, надеясь, что, когда он сделает выпад, целя тебе в руку, он сам подставится под твой удар. По большей части, если ты хорошо дерешься, это даже получается. – Торсен оттянул рукав. Его крепкое запястье густо покрывали рубцы, по меньшей мере полдюжины широких белых линий – следы старых ран. Грубоватые пальцы потерли шрамы. – Но не всегда, не всегда…
Именно этим они с Торри занимались прошлой ночью. Если бы Сын явился за Торри, он подставился бы под удар Джеффа – в точности как фехтовальщик, который остается без защиты, когда уходит в выпад.
– Так почему же он не бросился на добычу? А, он наблюдал.
– Да, это уже другое классическое движение, которое, скажем так, превращает тактику в стратегию. Вместо того чтобы нанести удар, ты добиваешься того, чтобы твой соперник… отошел в сторону от идеальной прямой. Лиши его равновесия, возьми под контроль время и пространство боя, и ты выиграешь хитростью там, где не можешь взять силой. Вот его подход.
– Он лишил нас равновесия? Контролирует наше пространство?
– Речь идет не о нас.
Ториан Торсен кивнул:
– Да, речь идет обо мне. Вот единственное осмысленное объяснение. Я и сердце, и запястье, средоточие всего. Йен ошибся: Сын пришел за мной. А юному Ториану он показался только затем, чтобы выманить меня с линии, заставить потерять равновесие – здесь, где я выбит из уклада, где он контролирует время и баланс.
Джефф кивнул:
– Тогда нам надо вернуться домой. Скажем, у каждого, у Торри и у Мэгги, кто-то умер дома, поэтому им обоим надо уехать.
Ториан Торсен покачал головой.
– Поразмысли над следующим ходом. Что сделает Сын? Сдастся?
– Снова нападет на нас дома.
– Вероятно. А может поступить проще: начнет убивать здесь. Одна смерть, один растерзанный труп – просто чтобы дать мне понять: он не собирается останавливаться. А потом новые и новые убийства… – Ториан просунул руку между прутьями, и черный пес принялся облизывать его пальцы. – Как ты полагаешь, сколько крови понадобится пролить, чтобы выманить меня из дому сюда?
Джефф втянул сквозь зубы воздух. Весь мир не защитишь, зачастую не защитишь даже малую его часть. Это уж точно. Они могут поехать домой и ждать, пока Сын не начнет убивать, надеясь, что погибнут незнакомые люди; а потом гора окровавленных трупов перетянет чашу весов и заставит их вернуться.
Интересно, сколь велика должна оказаться для этого гора трупов?
– Ладно, – сказал Джефф. – Раз ты запястье, подставим ему запястье. Мы используем тебя как приманку, а когда он явится за тобой, я его поймаю. Точно так, как собирались действовать мы с Торри.
– Только не дыши мне в затылок, хорошо? Он нюхал твой запах и опознает тебя.
– Ты хочешь сказать, что я засветился?
Ториан Торсен покачал головой.
– Не совсем. Но ты, как ты выразился, засветишься, если будешь держаться слишком близко ко мне. Он опережает нас на несколько шагов. Прошлой ночью он выжидал и просто наблюдал – возможно, в волчьем обличье, когда все чувства обострены. Он ползал на брюхе, принюхиваясь к зимнему ветру, и теперь способен опознать любого из тех, кто проходил вчера вечером недалеко от Торри. Если он учует тот же запах, он узнает его. Если он уловит твой запах рядом со мной, он узнает тебя.
Останется лишь вывести меня из игры, и тогда ничто не помешает ему броситься на Ториана.
Сыну даже не обязательно убивать Джеффа, хотя это вполне в его силах. Просто отвлечь на мгновение, и все будет кончено: ведь на стороне оборотня преимущество внезапности.
Ториан Торсен кивнул:
– Тебе надо держаться на расстоянии, достаточно далеко, чтобы он не смог тебя учуять и увидеть, не смог узнать…
– А вдруг, – перебил Джефф, – настоящее запястье – это я, а не ты?
Сын боялся Ториана Торсена – но скорее как стратег, нежели как боец. Торсен не стар и не молод, ноги у него как пружины, глаз острый как у ястреба – но, возможно, Сын догадался, что настоящей угрозой является тот, кто прикрывает тыл Ториана, а не сам Ториан.
Как можно играть в шахматы с тем, кто видит на два хода дальше тебя?
То есть играть, конечно, можно… Но проиграешь. И с разгромным счетом.
Торсен, не глядя на Джеффа, скормил псу еще одну галету.
– Я-то все гадал, скажешь ты это или нет.
Глава 17
Отпрыск
Коридор освещался через пробитое во внешней стене круглое отверстие, словно затянутое инеем – забранное чем-то похожим на кварц. Сочившийся оттуда бледный свет забивали парные фонари, горевшие на дальней стене.
Камера, последняя из шести в коридоре, была все еще заперта на латунный висячий замок – Йен подумал, что даже он сумел бы открыть его отмычкой, – и на длинный узкий каменный брус, который, упираясь в основание двери, мешал ее распахнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Сына наверняка здесь нет, иначе животные дали бы нам знать. – Ториан Торсен чуть улыбнулся. – Пусть даже обмочившись себе же на ноги.
Джефф кивнул:
– Так ты хочешь купить собаку?
Ториан Торсен покачал головой.
– Это всего лишь замедлит развитие событий. – Он поджал губы. – Представь себе поединок в тумане… Что скрывает туман?
– Кто игроки, – медленно сказал Джефф. – Чего они хотят. Что они предпринимают.
Ториан Торсен кивнул:
– Он – или они, ведь могут быть и другие, хотя я в этом сомневаюсь, – скрыт от нас. И мы даже не знаем, чего он хочет.
– Мы…
Ториан Торсен покачала головой:
– Мы знаем лишь то, что думал по этому поводу вестри. Сын Фенрира здесь уже достаточно давно – не только для того, чтобы обнаружить Ториана, но и для того, чтобы приспособиться к здешним условиям – возможно, не хуже меня самого. – Торсен пожал плечами. – Если бы ему нужна была кровь моего сына, он бы давно добился своего. Ториан так же быстр, как я в его возрасте, и гораздо смышленее, хотя и не столь хитер, однако когда темная фигура совершенно неожиданно вылетает на тебя из аллеи или дверного проема, чтобы растерзать твою плоть, уже не имеет значения, насколько быстро ты соображаешь и реагируешь. – Торсен поднял взгляд. – Ты вообще фехтуешь? Нет? В шахматы или шашки не играешь? Жаль. По сути своей эти игры очень похожи, в процессе приходится решать одну и ту же проблему: чтобы нанести удар, надо двинуться вперед – хотя при этом ты сам подставляешься под удар противника.
Когда держишь меч, самое главное – запястье: вот ось, вокруг которой разворачивается поединок. Если ты попадешь в запястье противнику, будь то дуэль до первой крови или смертельный бой, ты победил. У вас есть поговорка насчет кратчайшего пути к сердцу мужчины; меня учили, что самый короткий путь к сердцу проходит через запястье. Выведи из строя его запястье, и после, не торопясь, сможешь вырезать его сердце.
Отсюда классическое движение: ты подставляешь противнику запястье, надеясь, что, когда он сделает выпад, целя тебе в руку, он сам подставится под твой удар. По большей части, если ты хорошо дерешься, это даже получается. – Торсен оттянул рукав. Его крепкое запястье густо покрывали рубцы, по меньшей мере полдюжины широких белых линий – следы старых ран. Грубоватые пальцы потерли шрамы. – Но не всегда, не всегда…
Именно этим они с Торри занимались прошлой ночью. Если бы Сын явился за Торри, он подставился бы под удар Джеффа – в точности как фехтовальщик, который остается без защиты, когда уходит в выпад.
– Так почему же он не бросился на добычу? А, он наблюдал.
– Да, это уже другое классическое движение, которое, скажем так, превращает тактику в стратегию. Вместо того чтобы нанести удар, ты добиваешься того, чтобы твой соперник… отошел в сторону от идеальной прямой. Лиши его равновесия, возьми под контроль время и пространство боя, и ты выиграешь хитростью там, где не можешь взять силой. Вот его подход.
– Он лишил нас равновесия? Контролирует наше пространство?
– Речь идет не о нас.
Ториан Торсен кивнул:
– Да, речь идет обо мне. Вот единственное осмысленное объяснение. Я и сердце, и запястье, средоточие всего. Йен ошибся: Сын пришел за мной. А юному Ториану он показался только затем, чтобы выманить меня с линии, заставить потерять равновесие – здесь, где я выбит из уклада, где он контролирует время и баланс.
Джефф кивнул:
– Тогда нам надо вернуться домой. Скажем, у каждого, у Торри и у Мэгги, кто-то умер дома, поэтому им обоим надо уехать.
Ториан Торсен покачал головой.
– Поразмысли над следующим ходом. Что сделает Сын? Сдастся?
– Снова нападет на нас дома.
– Вероятно. А может поступить проще: начнет убивать здесь. Одна смерть, один растерзанный труп – просто чтобы дать мне понять: он не собирается останавливаться. А потом новые и новые убийства… – Ториан просунул руку между прутьями, и черный пес принялся облизывать его пальцы. – Как ты полагаешь, сколько крови понадобится пролить, чтобы выманить меня из дому сюда?
Джефф втянул сквозь зубы воздух. Весь мир не защитишь, зачастую не защитишь даже малую его часть. Это уж точно. Они могут поехать домой и ждать, пока Сын не начнет убивать, надеясь, что погибнут незнакомые люди; а потом гора окровавленных трупов перетянет чашу весов и заставит их вернуться.
Интересно, сколь велика должна оказаться для этого гора трупов?
– Ладно, – сказал Джефф. – Раз ты запястье, подставим ему запястье. Мы используем тебя как приманку, а когда он явится за тобой, я его поймаю. Точно так, как собирались действовать мы с Торри.
– Только не дыши мне в затылок, хорошо? Он нюхал твой запах и опознает тебя.
– Ты хочешь сказать, что я засветился?
Ториан Торсен покачал головой.
– Не совсем. Но ты, как ты выразился, засветишься, если будешь держаться слишком близко ко мне. Он опережает нас на несколько шагов. Прошлой ночью он выжидал и просто наблюдал – возможно, в волчьем обличье, когда все чувства обострены. Он ползал на брюхе, принюхиваясь к зимнему ветру, и теперь способен опознать любого из тех, кто проходил вчера вечером недалеко от Торри. Если он учует тот же запах, он узнает его. Если он уловит твой запах рядом со мной, он узнает тебя.
Останется лишь вывести меня из игры, и тогда ничто не помешает ему броситься на Ториана.
Сыну даже не обязательно убивать Джеффа, хотя это вполне в его силах. Просто отвлечь на мгновение, и все будет кончено: ведь на стороне оборотня преимущество внезапности.
Ториан Торсен кивнул:
– Тебе надо держаться на расстоянии, достаточно далеко, чтобы он не смог тебя учуять и увидеть, не смог узнать…
– А вдруг, – перебил Джефф, – настоящее запястье – это я, а не ты?
Сын боялся Ториана Торсена – но скорее как стратег, нежели как боец. Торсен не стар и не молод, ноги у него как пружины, глаз острый как у ястреба – но, возможно, Сын догадался, что настоящей угрозой является тот, кто прикрывает тыл Ториана, а не сам Ториан.
Как можно играть в шахматы с тем, кто видит на два хода дальше тебя?
То есть играть, конечно, можно… Но проиграешь. И с разгромным счетом.
Торсен, не глядя на Джеффа, скормил псу еще одну галету.
– Я-то все гадал, скажешь ты это или нет.
Глава 17
Отпрыск
Коридор освещался через пробитое во внешней стене круглое отверстие, словно затянутое инеем – забранное чем-то похожим на кварц. Сочившийся оттуда бледный свет забивали парные фонари, горевшие на дальней стене.
Камера, последняя из шести в коридоре, была все еще заперта на латунный висячий замок – Йен подумал, что даже он сумел бы открыть его отмычкой, – и на длинный узкий каменный брус, который, упираясь в основание двери, мешал ее распахнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76