Возможно, вы считаете, что мы, обитатели Городов, переживаем упадок, что как народ – или как раса – мы давно миновали пору расцвета. И я не стану с вами спорить, потому что это правда. Было время, когда полки «Розовый» и «Лазурный» проливали кровь не только ради мира Доминионов, но и ради хорошей жизни. И жить в Городах хорошо. Наши стены крепки; поля и деревни, которые нас кормят, плодородны и процветают, и даже ординарии Домов проводят в своих Городах столько времени, сколько им угодно.
Однако в результате они оказываются во власти правителей. Обычное явление: чтобы навязать свою волю подданным, властитель заставляет время от времени ноблей и их семьи собираться под своим кровом, где он распоряжается их жизнью и смертью.
И если жизнь под кровом правителей приятнее – интереснее, насыщеннее, роскошнее – если роскошь благо, или неприхотливее – если в цене непритязательность, – тем лучше, не правда ли?
Однако держа своих подданных при себе, вы подвергаете себя опасности. Что вы станете делать, если, скажем, дюжина – или дюжина дюжин – ваших ноблей устроят вам сюрприз, объявив, что теперь они – или, предположим, они и ваш клаффварер – правят Городами?
В других обстоятельствах правитель мог бы окружить себя доверенными людьми, людьми, заслужившими своей жестокостью вражду всех и каждого, дабы своим существованием они были обязаны правителю и его роду. Но ведь тогда им придется притеснять остальных, не так ли? Им придется держать весь народ в страхе…
А страх порождает заговоры, каковые, в свою очередь, порождают нестабильность. И вот правителю уже нужна целая армия, чтобы держать ноблей в подчинении.
Однако и тут его подстерегает опасность. Если твоя армия слишком велика, если тебе не на что больше опереться, ее командиры могут возомнить, будто способны править лучше, чем фатоватые нобли. Почему бы полководцу не свергнуть властителя и не взяться самому за кормило власти?
В конечном итоге все это ничего не меняет. Баланс сил колеблется туда и обратно; клики, лиги и заговоры кружатся подобно парам, скользящим в танце; но никто не знает, какая фигура окажется следующей.
Если только…
– Если только, – сказал Йен, – не найдется одного-единственного человека, который в состоянии дотянуться до всех и каждого где угодно.
Источенные потайными переходами, Города подобны самой Вселенной, пронизанной Скрытыми Путями. И человек, который знает переходы, может – если он действительно единственный, кто обладает этим знанием, – нанести удар в любое место и в любое время.
А если его резиденция – высочайший из шпилей, куда невозможно попасть незамеченным…
– В сердцевине шпиля есть проход, – сказал Йен.
– Не исключено. Если так, Отпрыск знал бы об этом, – отозвался Отпрыск, – ибо что, по-вашему, означает сам его титул, как не «потомок», «преемник» – Наследник?
Йен откинулся на спинку, пытаясь собрать свои мысли, словно это могло принести какую-то пользу.
И, в виде исключения, это сработало.
Отпрыск сохранял свою власть благодарю тому, что он единственный знал о всех секретных проходах и тайниках в Городах – не в одной Старой Крепости, а во всех Городах. И это давало ему возможность самому или с помощью доверенных слуг проучить, или схватить, или, если понадобится, убить в Городах любого, кто представлял собой угрозу.
Конечно, он бы хотел держать свое знание при себе, но тут уж получается как с любой другой секретной информацией: об одних переходах известно многим, о других – немногим, но еще больше тех переходов, существование которых Отпрыск предпочел бы держать в тайне ото всех.
Потайной чулан в спальне Йена – бесполезная штука, если не удастся найти дверь, которая ведет в проходы, а учитывая наклонности создателя Городов, существует скорее всего множество фальшивых входов в потайные ходы.
Или даже путей, которые кончаются ловушками.
– Значит, Наследник наследует секреты, – сказал Йен, позволив себе думать вслух. – Не все секреты, потому что в противном случае он стал бы слишком уязвим, сделался бы слишком ценной добычей и получил бы слишком много власти. И у него появился бы соблазн занять место Отпрыска.
– При чем тут соблазн? Достигнув совершеннолетия, мой Наследник может стать Отпрыском, как только того пожелает. Я не встану у него на пути, когда он сочтет себя готовым – точно так же, как мой отец не стоял у меня на пути.
– Но он знает достаточно, чтобы самому узнать остальное и передать это знание своему Наследнику, став Отпрыском.
– Пока еще недостаточно.
– Шифр, код к которому разделен на несколько частей, – пробормотал Йен.
– Что?
Ах, ну да, он произнес эту фразу по-английски.
– Он знает достаточно, ваш клаффварер знает достаточно, и, вероятно, еще один или два человека знают достаточно, чтобы собрать…
Что именно собрать? Полную карту потайных ходов во всех Городах? Нет, что-то тут не то…
– …чтобы вычислить, где спрятана полная карта потайных ходов во всех Городах.
Темная фигура кивнула.
– Да, – сказал Отпрыск. – Надеюсь, вы поймете, почему я не стану вдаваться в подробности.
– В подробности? Я бы предпочел вообще ни о чем не знать!
Отпрыск снова издал негромкий смешок.
– Так значит, это вы выпустили Валина? – спросил Йен.
– Нет. Валина выпустил сам Валин – тот выход открывается изнутри, не снаружи. Я всего лишь прошел по следам, которые вестри оставил в пыли переходов, и убедился, что он… выбрался наружу таким путем, которым трудно вернуться назад. – Отпрыск покачал головой. – Нет, о том, кто послал вашего вестри, мне ведомо не больше, чем вам. Не знаю я и того, кто натравил Сынов на ваших друзей. Точно мне известно одно…
Он вдруг что-то сделал руками, и лампа, стоявшая на столе, вспыхнула неожиданно ярким желтым светом.
Некогда Отпрыск был красивым мужчиной: об этом можно было судить по левой стороне его лица, по очертанию крепкой челюсти и твердой скулы.
Но правая сторона его лица приводила в ужас. Казалось, что плоть… Единственное слово, которое пришло Йену в голову, было «истлела». Открытые язвы разъедали кожу, обнажая мышцы и сухожилия. Правого уха не было, с этой стороны с черепа исчезли волосы и большая часть кожи: местами белела кость.
Поразительно, но губы были пока почти не затронуты; от щеки остался тонкий слой мышц. Но скоро, если болезнь будет прогрессировать, все это сгниет и Отпрыск потеряет способность говорить.
Повязка закрывала кровоточащие раны на шее; на влажной материи, безвольно льнувшей к ранам, проступали желтые и красные пятна.
– Если вы мне не поможете, я долго не проживу. Разложение усугубляется с каждым днем, и все, что могут делать мой врач и Древняя из народа Вистарии, которая готовит лекарства, это удерживать меня на краю могилы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76