А я при милости матушкиной жива, жёнушка твоя Дунька челом бьёт».
Поутру Стрешнев отправился с цедулой в Переяславль. Пётр встретил гостя на берегу озёра.
– По здорову ль? – обдал он Тихона Никитича крепчайшей струёй махорочного дыма.
– По…апчхи!.. здор…чхи!.. ову, велик… кху-кху-чхи… кий…
Царь покатился от хохота и, раскурив трубку, снова задымил в глаза боярину.
– Избави! – пал на колени Стрешнев, не переставая оглушительно чихать и кашлять.
Побросав работу, людишки исподлобья поглядывали на потеху царя. «Как есть басурман! – покачивали они осуждающе головами. – Не инако – подменённый, не сын Алексея Михайловича».
Взглянув случайно на работных, государь оборвал смех и побагровел от гнева.
– Дармоеды! – схватил он дубинку и изо всех сил швырнул ею в людишек.
Работные рассыпались в разные стороны. Один из них не успел отскочить и со страшным криком рухнул наземь: концом дубинки ему вышибло глаз.
– Никак, токарь Антипка? – упавшим голосом произнёс царь. – Кто же замест его токарить будет?
Брант обнадёживающе улыбнулся.
– Не кручинь, мой гозудар. В слобод токар голландец куда лючш Антипку.
Согнув спины, работные прилагали всё усердие, чтобы не вызывать новой вспышки гнева у государя.
Пётр увёл Стрешнева в вежу. Прочитав цедулу, он снова освирепел.
– Анафемы! Ироды! Связали меня с богомолицею-начётчицею!
Покорно выслушав брань, Тихон Никитич приложился к локтю царя и перекрестился.
– Воля твоя, а не затем я послан к тебе царицей-матушкой. Не об Евдокии Феодоровне кручина наша.
И вполголоса передал слух о готовящемся покушении на Петра и Наталью Кирилловну.
Пётр мгновенно собрался в дорогу и, почти никого не предупредив, уехал в Преображенское.
Колымагу царя сопровождал сильный отряд преображенцев. Впереди на полудиких аргамаках скакали Ромодановский и Бутурлин.
Государя поразило обилие нищих, встречавшихся по пути. Они ползли на него со всех сторон, падали ниц, униженно молили о подаянии.
В прежние свои поездки, когда Пётр весело мчался на коне в Переяславль, ему некогда было думать о встречных он их не замечал. Все помыслы его были там, на верфях. Теперь же, из колымаги, ему точно впервые открылась доподлинная убогая Русь. Это вконец расстроило его и ещё больше испугало.
– Откель их столь? Словно бы тараканы ползут на меня из щелей в печи! – растерянно бегал он глазами по сторонам и больно, до омертвения, тёр рукою дёргавшуюся правую щёку.
Какой-то обряженный в лохмотья и вериги юродивый остановил царя.
Ромодановский хотел было повернуть коня на дерзкого, но Пётр удержал его.
– Пущай каркает! Не замай! К тому, видно, идёт!
– Истина! Истина! – замахал ожесточённо кулаками юродивый. – К тому идёт! На погибели свои с басурманы побратался! Ужо и стрельцы по той пригоде сызнова к царевнушке перекинулись!
Ромодановский не вытерпел и вихрем налетел на юродивого. Жутко хрустнули кости под копытами аргамака.
Стрешнев предложил Петру остановиться на ночлег в деревне.
– Долго ли до лиха по ночному пути, – резонно указал он и этим сразу убедил заупрямившегося вначале государя.
Едва Пётр заснул, Тихон Никитич погнал наперёд прихваченных им на всякий случай из Москвы и засевших в лесу семёновцев.
Семёновцы получили строгий приказ очистить дороги от нищих и заставить крестьян встречать с хлебом-солью царя.
Утром, подъезжая к первой же деревне, Пётр с удивлением протёр глаза. У околицы толпились одетые по-праздничному крестьяне.
– Что за лицедейство такое? Аль за ночь разбогатели людишки?
– Не за ночь, государь, но во вся дни в достатке жительствуют крестьяне, – с бахвальством заявил Стрешнев. – А нищие, что ползли на тебя тараканами, и не нищие, а раскольники переряженные. То они, окаянные, насмехались над государем. То они все лицедействуют, проваленные. – Он зло ощерился и погрозился в пространство: – Пущай хоть один попадётся ещё! Сам буду четвертовать!
До самой Москвы была пустынна дорога. Нищие бесследно исчезли.
Глава 45
«САМСОН»
После того, как в Преображенском были изловлены языки царевны, пытавшиеся поджечь царскую усадьбу, Пётр как бы переродился. Встреча лицом к лицу со смертельной опасностью заставила его крепко призадуматься над своей судьбой. День за днём всё больше интересовался он тайными беседами ближних, сам уже, по собственному почину, назначал сидения, допрашивал языков и требовал, чтобы ему подробно передавали обо всём, что происходило в Кремле.
Когда Милославский попытался передать поджигателей в ведение Судного приказа, царь ответил ему резкою отповедью:
– Будет, Иван Михайлович! Довольно бесчинствовал ты с царевною на Кремле! Ныне я сам государствовать буду! – И отдал колодников для розыска Федору Юрьевичу Ромодановскому.
Хмельной, страшный в зверином гневе своём, князь производил розыск не в застенке, а на улице, перед толпой, и там же сжёг изуродованных пыткой узников на костре.
Прямо с места казни Пётр с ближними ускакал на Москву, в храм Василия Блаженного.
По случаю праздника Казанской Божьей Матери в церкви готовились к крёстному ходу.
К подпевавшему дьячкам царю подошёл Борис Алексеевич и долго что-то внушал ему.
Царь, распалившись, спрыгнул с клироса и очутился перед царевной.
– В ход?!
Точно впервые в жизни увидела правительница брата. Перед ней стоял незнакомый богатырь, ростом почти вдвое выше её, который, казалось, легчайшим движением может потрясти до основания своды храма, а взглядом острых, как ястребиные когти глаз, заставить пасть ниц перед ним, точно перед Иосифом из библейской сказки, самое небо, и солнце, и звёзды.
«Самсон! – замерла в невольном восхищении правительница. – И кудри Самсоновы, и очи его орлиные!»
Но это длилось одно мгновение.
– В ход! А то куда же! – выпалила она, почувствовав, как на лбу проступает холодный пот и в груди растут ужас и лютый гнев. – В ход! Не у тебя ли на сие благословения испросить?
Молящиеся любопытно следили за столкнувшимися царём и правительницей.
– Ан не пойдёшь! – спокойно, так, как может произнести лишь человек, который сейчас, сию минуту потеряет человеческий облик, весь отдастся бешеному порыву звериного гнева, заявил государь.
Иван Михайлович, увидев, что царевна робеет, сорвал г места икону Богородицы О Тебе Радуемся и сунул её в руки племяннице.
Присутствие Милославского сразу успокоило Софью. Высоко подняв образ, она поплыла величественно на паперть.
Расталкивая молящихся, опрокидывая по пути налои и паникадила, Пётр стрелой вылетел из храма и умчался на коне в Преображенское.
– Извести! Одно, что осталось – извести его с Натальей Кирилловной! – скрежетал зубами Шакловитый.
– И не откладаючи! – брызгал слюною Иван Михайлович.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249
Поутру Стрешнев отправился с цедулой в Переяславль. Пётр встретил гостя на берегу озёра.
– По здорову ль? – обдал он Тихона Никитича крепчайшей струёй махорочного дыма.
– По…апчхи!.. здор…чхи!.. ову, велик… кху-кху-чхи… кий…
Царь покатился от хохота и, раскурив трубку, снова задымил в глаза боярину.
– Избави! – пал на колени Стрешнев, не переставая оглушительно чихать и кашлять.
Побросав работу, людишки исподлобья поглядывали на потеху царя. «Как есть басурман! – покачивали они осуждающе головами. – Не инако – подменённый, не сын Алексея Михайловича».
Взглянув случайно на работных, государь оборвал смех и побагровел от гнева.
– Дармоеды! – схватил он дубинку и изо всех сил швырнул ею в людишек.
Работные рассыпались в разные стороны. Один из них не успел отскочить и со страшным криком рухнул наземь: концом дубинки ему вышибло глаз.
– Никак, токарь Антипка? – упавшим голосом произнёс царь. – Кто же замест его токарить будет?
Брант обнадёживающе улыбнулся.
– Не кручинь, мой гозудар. В слобод токар голландец куда лючш Антипку.
Согнув спины, работные прилагали всё усердие, чтобы не вызывать новой вспышки гнева у государя.
Пётр увёл Стрешнева в вежу. Прочитав цедулу, он снова освирепел.
– Анафемы! Ироды! Связали меня с богомолицею-начётчицею!
Покорно выслушав брань, Тихон Никитич приложился к локтю царя и перекрестился.
– Воля твоя, а не затем я послан к тебе царицей-матушкой. Не об Евдокии Феодоровне кручина наша.
И вполголоса передал слух о готовящемся покушении на Петра и Наталью Кирилловну.
Пётр мгновенно собрался в дорогу и, почти никого не предупредив, уехал в Преображенское.
Колымагу царя сопровождал сильный отряд преображенцев. Впереди на полудиких аргамаках скакали Ромодановский и Бутурлин.
Государя поразило обилие нищих, встречавшихся по пути. Они ползли на него со всех сторон, падали ниц, униженно молили о подаянии.
В прежние свои поездки, когда Пётр весело мчался на коне в Переяславль, ему некогда было думать о встречных он их не замечал. Все помыслы его были там, на верфях. Теперь же, из колымаги, ему точно впервые открылась доподлинная убогая Русь. Это вконец расстроило его и ещё больше испугало.
– Откель их столь? Словно бы тараканы ползут на меня из щелей в печи! – растерянно бегал он глазами по сторонам и больно, до омертвения, тёр рукою дёргавшуюся правую щёку.
Какой-то обряженный в лохмотья и вериги юродивый остановил царя.
Ромодановский хотел было повернуть коня на дерзкого, но Пётр удержал его.
– Пущай каркает! Не замай! К тому, видно, идёт!
– Истина! Истина! – замахал ожесточённо кулаками юродивый. – К тому идёт! На погибели свои с басурманы побратался! Ужо и стрельцы по той пригоде сызнова к царевнушке перекинулись!
Ромодановский не вытерпел и вихрем налетел на юродивого. Жутко хрустнули кости под копытами аргамака.
Стрешнев предложил Петру остановиться на ночлег в деревне.
– Долго ли до лиха по ночному пути, – резонно указал он и этим сразу убедил заупрямившегося вначале государя.
Едва Пётр заснул, Тихон Никитич погнал наперёд прихваченных им на всякий случай из Москвы и засевших в лесу семёновцев.
Семёновцы получили строгий приказ очистить дороги от нищих и заставить крестьян встречать с хлебом-солью царя.
Утром, подъезжая к первой же деревне, Пётр с удивлением протёр глаза. У околицы толпились одетые по-праздничному крестьяне.
– Что за лицедейство такое? Аль за ночь разбогатели людишки?
– Не за ночь, государь, но во вся дни в достатке жительствуют крестьяне, – с бахвальством заявил Стрешнев. – А нищие, что ползли на тебя тараканами, и не нищие, а раскольники переряженные. То они, окаянные, насмехались над государем. То они все лицедействуют, проваленные. – Он зло ощерился и погрозился в пространство: – Пущай хоть один попадётся ещё! Сам буду четвертовать!
До самой Москвы была пустынна дорога. Нищие бесследно исчезли.
Глава 45
«САМСОН»
После того, как в Преображенском были изловлены языки царевны, пытавшиеся поджечь царскую усадьбу, Пётр как бы переродился. Встреча лицом к лицу со смертельной опасностью заставила его крепко призадуматься над своей судьбой. День за днём всё больше интересовался он тайными беседами ближних, сам уже, по собственному почину, назначал сидения, допрашивал языков и требовал, чтобы ему подробно передавали обо всём, что происходило в Кремле.
Когда Милославский попытался передать поджигателей в ведение Судного приказа, царь ответил ему резкою отповедью:
– Будет, Иван Михайлович! Довольно бесчинствовал ты с царевною на Кремле! Ныне я сам государствовать буду! – И отдал колодников для розыска Федору Юрьевичу Ромодановскому.
Хмельной, страшный в зверином гневе своём, князь производил розыск не в застенке, а на улице, перед толпой, и там же сжёг изуродованных пыткой узников на костре.
Прямо с места казни Пётр с ближними ускакал на Москву, в храм Василия Блаженного.
По случаю праздника Казанской Божьей Матери в церкви готовились к крёстному ходу.
К подпевавшему дьячкам царю подошёл Борис Алексеевич и долго что-то внушал ему.
Царь, распалившись, спрыгнул с клироса и очутился перед царевной.
– В ход?!
Точно впервые в жизни увидела правительница брата. Перед ней стоял незнакомый богатырь, ростом почти вдвое выше её, который, казалось, легчайшим движением может потрясти до основания своды храма, а взглядом острых, как ястребиные когти глаз, заставить пасть ниц перед ним, точно перед Иосифом из библейской сказки, самое небо, и солнце, и звёзды.
«Самсон! – замерла в невольном восхищении правительница. – И кудри Самсоновы, и очи его орлиные!»
Но это длилось одно мгновение.
– В ход! А то куда же! – выпалила она, почувствовав, как на лбу проступает холодный пот и в груди растут ужас и лютый гнев. – В ход! Не у тебя ли на сие благословения испросить?
Молящиеся любопытно следили за столкнувшимися царём и правительницей.
– Ан не пойдёшь! – спокойно, так, как может произнести лишь человек, который сейчас, сию минуту потеряет человеческий облик, весь отдастся бешеному порыву звериного гнева, заявил государь.
Иван Михайлович, увидев, что царевна робеет, сорвал г места икону Богородицы О Тебе Радуемся и сунул её в руки племяннице.
Присутствие Милославского сразу успокоило Софью. Высоко подняв образ, она поплыла величественно на паперть.
Расталкивая молящихся, опрокидывая по пути налои и паникадила, Пётр стрелой вылетел из храма и умчался на коне в Преображенское.
– Извести! Одно, что осталось – извести его с Натальей Кирилловной! – скрежетал зубами Шакловитый.
– И не откладаючи! – брызгал слюною Иван Михайлович.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249