Ничто мне не мило, хочется, как девчонке, реветь, бухнуться на пол, тарабанить ногами, пусть идут, готов на любую порку, любой берёзой, но только без ненужных знакомств. Я до сих пор был доволен своей жизнью, никаких дворцов мне не нужно, пустите меня на Псковскую улицу: там ни винтовых лестниц, ни этих смещных чертей из цирка. И не понимаю, чего это дурила Аннушка сияет, как самовар, трёт мне руки твёрдым духовитым мылом, ковыряет под ногтями, как будто чёрные ногти кому-то помешать могут.
И вот берёт меня мамочка под руку и ведёт. Так, вероятно, Авраам вёл Исаака. С той разницей, что Исаак не знал, куда его ведут, а Владимир Константинович господин Олленгрэн отлично знает, куда и зачем его ведут. С невероятной жестокостью мать рассовала своих детей кого куда, а младшего сама ведёт на жестокое испытание. И тут впервые у меня пошатнулась вера в человека. Перочинный нож на всякий случай я с собой прихватил и всю дорогу ощупывал его в кармане. Жизнь свою решил дёшево не отдавать.
Вижу, в отдалении стоит один из циркачей и ждёт. Подходим – кланяется нам. Думаю: «мягко стелет». Я пословицу эту хорошо, по Псковской улице, знал. Сам не раз людей заманивал и потом «топил баню». Опыт есть.
Циркач ведёт, отворяет двери, входим в комнату и видим: стоит сероватая старуха и с ней два мальчика в матросских рубашечках.
– Как тебя зовут?
– Владимир Константинович.
– Фу, какой важный.
Мама конфузится, толкает меня в бок и подсказывает: «Володя».
Я решил не сдавать позиций и стою на своём:
– Владимир Константинович.
Расчёт простой: Владимира Константиновича не так-то скоро возьмёшь в работу, как какого-то Володю. Стою на своём и в третий раз повторяю:
– Владимир Константинович.
Серая старуха идёт на уступки и отвечает не особенно по-русски, а с каким-то присвистом, как у немки-булочницы:
– Ну хорошо, – говорит, – Владимир Константинович, а вот это – Николай Александрович, а это – Георгий Александрович, великие князья, с ними учиться и жить будешь.
Я сию же минуту закатил серой старухе персидский глаз и сказал:
– Это великие князья? Ха-ха, смеялася Жанетта!
Серая старуха затряслась животом и сунула нас всех троих в соседнюю комнату, и в голове мелькнула мысль, что сейчас оно и начнётся.
Огляделся: комната волшебная. Ничего подобного сроду не видывал. Во-первых, идёт по полу железная дорога, маленькая, но настоящая, с рельсами, с сторожевыми будками, с тремя классами вагонов, стоят полки солдат с киверами, с касками, казаки в шапках, а вот лошади с гривами, верблюды с горбами, а вот Петрушка, вот медведь, вот Иван-дурак в клетчатых брюках, а вот барабан, ружья в козлах, труба с кисточкой, гора песку.
Глаза разбежались.
Спрашиваю:
– Чьё это?
Старшенький матросик отвечает спокойно:
– Наше.
– Не врёшь?
– Не вру.
– Пустить железную дорогу умеешь?
– Умею.
– А ну, пусти.
Матросик завёл ключиком, паровоз побежал, из будки вышла сторожиха, замотала флагом, на платформе появился пузатый начальник, зазвонил звонок, и тут я впервые понял, что во дворце могут делаться чудеса.
У меня мороз по коже пошёл, а мальчики в матросках стоят и не удивляются.
– Вы – великие князья? – спросил я старшенького.
– Да, – ответил тот.
Я расхохотался.
– Какие же вы великие, когда вы – маленькие?
– Нет, мы – великие князья, – серьёзно, с верой в правоту, настаивал старшенький.
Второй молчал, смотрел на меня во все глаза и сопел.
– Хорошо, – сказал я, становясь наизготовку, – если вы – великие князья, тогда, хочешь, вы оба на левую руку.
– Мы не понимаем, – сказал старшенький.
– Чего ж не понимать? – сказал я. – Вот видишь, правую руку я завязываю поясом, а левую на вас обоих.
– Ты хочешь драться?
– Разумеется.
– Но мы на тебя не сердиты.
– Тогда я – первый силач здесь.
– Хорошо, – сказал примирительно старшенький, – а когда я рассержусь, мы попробуем.
Он меня потряс, этот мальчуган, чистенький, хорошенький, с блестящими глазками: на первый взгляд – девчонка. Смотрит прямо, улыбается, испуга не обнаруживает. Опыт Псковской улицы мне показал, что вот такие девчонко-мальчики оказываются в бою иногда серьёзными бойцами, и я с первой минуты намотал это себе на ус.
И вдруг отворяется дверь, и в комнату – шасть! – не мал человек, под потолок ростом, и всем существом я понял, что мне была расставлена ловкая западня с этими якобы великими князьями и заколдованной комнатой.
Вот пришёл настоящий великий князь и сейчас начнёт: держись, Владимир Константинович!
Маленький подбежал к не мал человеку и сказал, прижимаясь к нему:
– Он нас бить хочет.
– За что? Вы уже поссорились?
Не мал человек обратился ко мне, и я поспешил с ответом:
– Нет, мы не ссорились.
Старшенький стал на мою сторону и добился истины.
– Нет, нет, – сказал он два раза «нет»: так обыкновенно говорят два раза девочки. – Нет, нет, мы не ссорились, но он говорит, что он – первый силач здесь, а когда я рассержусь, тогда мы подерёмся и узнаем. Я, если не рассержусь, драться не могу.
– И правильно, – сказал не мал человек, – зачем же даром тратить силу? Даром только дураки дерутся. А ты чего на них сердишься?
– А чего они говорят, что они великие князья? Они – маленькие мальчишки и больше ничего.
– А я – великий князь, как, по-твоему?
– Вы-то? – ответил я с уважением, глядя на него в гору. – Хо-хо!
Я увидел, что не мал человек радостно засмеялся, и у меня гора свалилась с плеч: я почувствовал, что мы с ним подружимся, надо только хорошо начать дело. Он был огромен, светел, если щёлкнет по лбу, кость – на мелкие части, и зла в глазах нет, он был приятен, стоит за добрые дела и всегда даст пощаду.
В маленьком сердце есть собачье чутьё, я не ошибался, возымел сразу большое доверие и от счастья начал хохотать, хватаясь за живот, и рассмешил не мал человека до слёз.
– Он нечестный, – сказал старшенький, указывая на меня, – он завязывает правую руку и хочет с нами обоими драться одной левой.
– Что? Что? – спросил не мал человек, не поняв сразу.
– Я на это не согласен, – тараторил старшенький, – драться, так обеими.
– Молодец, Никенька, молодец, правильно, бой должен быть равным, без скидок. Нет, брат, – обратился он ко мне, – ты свои шуточки с левыми руками забудь, здесь люди честные и на скидки не пойдут. Драка так драка. Зуб за зуб, кость за кость. Других условий мы не терпим. Фирма честная. Молодец, Ники! Хвалю. Но твою храбрость тоже хвалю, – сказал он мне, – вырастешь – офицером тебя сделаем. Хочешь быть офицером?
– Генералом хочу.
– Хо-хо, – одобрительно сказал не мал человек, – смотри, порох нужен на генерала.
– Порох есть, – ответил я, ободрившись и чувствуя к не мал человеку огромное доверие.
Он опять раскрыл рот и начал смеяться так, что в комнату вошли удивлённые женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
И вот берёт меня мамочка под руку и ведёт. Так, вероятно, Авраам вёл Исаака. С той разницей, что Исаак не знал, куда его ведут, а Владимир Константинович господин Олленгрэн отлично знает, куда и зачем его ведут. С невероятной жестокостью мать рассовала своих детей кого куда, а младшего сама ведёт на жестокое испытание. И тут впервые у меня пошатнулась вера в человека. Перочинный нож на всякий случай я с собой прихватил и всю дорогу ощупывал его в кармане. Жизнь свою решил дёшево не отдавать.
Вижу, в отдалении стоит один из циркачей и ждёт. Подходим – кланяется нам. Думаю: «мягко стелет». Я пословицу эту хорошо, по Псковской улице, знал. Сам не раз людей заманивал и потом «топил баню». Опыт есть.
Циркач ведёт, отворяет двери, входим в комнату и видим: стоит сероватая старуха и с ней два мальчика в матросских рубашечках.
– Как тебя зовут?
– Владимир Константинович.
– Фу, какой важный.
Мама конфузится, толкает меня в бок и подсказывает: «Володя».
Я решил не сдавать позиций и стою на своём:
– Владимир Константинович.
Расчёт простой: Владимира Константиновича не так-то скоро возьмёшь в работу, как какого-то Володю. Стою на своём и в третий раз повторяю:
– Владимир Константинович.
Серая старуха идёт на уступки и отвечает не особенно по-русски, а с каким-то присвистом, как у немки-булочницы:
– Ну хорошо, – говорит, – Владимир Константинович, а вот это – Николай Александрович, а это – Георгий Александрович, великие князья, с ними учиться и жить будешь.
Я сию же минуту закатил серой старухе персидский глаз и сказал:
– Это великие князья? Ха-ха, смеялася Жанетта!
Серая старуха затряслась животом и сунула нас всех троих в соседнюю комнату, и в голове мелькнула мысль, что сейчас оно и начнётся.
Огляделся: комната волшебная. Ничего подобного сроду не видывал. Во-первых, идёт по полу железная дорога, маленькая, но настоящая, с рельсами, с сторожевыми будками, с тремя классами вагонов, стоят полки солдат с киверами, с касками, казаки в шапках, а вот лошади с гривами, верблюды с горбами, а вот Петрушка, вот медведь, вот Иван-дурак в клетчатых брюках, а вот барабан, ружья в козлах, труба с кисточкой, гора песку.
Глаза разбежались.
Спрашиваю:
– Чьё это?
Старшенький матросик отвечает спокойно:
– Наше.
– Не врёшь?
– Не вру.
– Пустить железную дорогу умеешь?
– Умею.
– А ну, пусти.
Матросик завёл ключиком, паровоз побежал, из будки вышла сторожиха, замотала флагом, на платформе появился пузатый начальник, зазвонил звонок, и тут я впервые понял, что во дворце могут делаться чудеса.
У меня мороз по коже пошёл, а мальчики в матросках стоят и не удивляются.
– Вы – великие князья? – спросил я старшенького.
– Да, – ответил тот.
Я расхохотался.
– Какие же вы великие, когда вы – маленькие?
– Нет, мы – великие князья, – серьёзно, с верой в правоту, настаивал старшенький.
Второй молчал, смотрел на меня во все глаза и сопел.
– Хорошо, – сказал я, становясь наизготовку, – если вы – великие князья, тогда, хочешь, вы оба на левую руку.
– Мы не понимаем, – сказал старшенький.
– Чего ж не понимать? – сказал я. – Вот видишь, правую руку я завязываю поясом, а левую на вас обоих.
– Ты хочешь драться?
– Разумеется.
– Но мы на тебя не сердиты.
– Тогда я – первый силач здесь.
– Хорошо, – сказал примирительно старшенький, – а когда я рассержусь, мы попробуем.
Он меня потряс, этот мальчуган, чистенький, хорошенький, с блестящими глазками: на первый взгляд – девчонка. Смотрит прямо, улыбается, испуга не обнаруживает. Опыт Псковской улицы мне показал, что вот такие девчонко-мальчики оказываются в бою иногда серьёзными бойцами, и я с первой минуты намотал это себе на ус.
И вдруг отворяется дверь, и в комнату – шасть! – не мал человек, под потолок ростом, и всем существом я понял, что мне была расставлена ловкая западня с этими якобы великими князьями и заколдованной комнатой.
Вот пришёл настоящий великий князь и сейчас начнёт: держись, Владимир Константинович!
Маленький подбежал к не мал человеку и сказал, прижимаясь к нему:
– Он нас бить хочет.
– За что? Вы уже поссорились?
Не мал человек обратился ко мне, и я поспешил с ответом:
– Нет, мы не ссорились.
Старшенький стал на мою сторону и добился истины.
– Нет, нет, – сказал он два раза «нет»: так обыкновенно говорят два раза девочки. – Нет, нет, мы не ссорились, но он говорит, что он – первый силач здесь, а когда я рассержусь, тогда мы подерёмся и узнаем. Я, если не рассержусь, драться не могу.
– И правильно, – сказал не мал человек, – зачем же даром тратить силу? Даром только дураки дерутся. А ты чего на них сердишься?
– А чего они говорят, что они великие князья? Они – маленькие мальчишки и больше ничего.
– А я – великий князь, как, по-твоему?
– Вы-то? – ответил я с уважением, глядя на него в гору. – Хо-хо!
Я увидел, что не мал человек радостно засмеялся, и у меня гора свалилась с плеч: я почувствовал, что мы с ним подружимся, надо только хорошо начать дело. Он был огромен, светел, если щёлкнет по лбу, кость – на мелкие части, и зла в глазах нет, он был приятен, стоит за добрые дела и всегда даст пощаду.
В маленьком сердце есть собачье чутьё, я не ошибался, возымел сразу большое доверие и от счастья начал хохотать, хватаясь за живот, и рассмешил не мал человека до слёз.
– Он нечестный, – сказал старшенький, указывая на меня, – он завязывает правую руку и хочет с нами обоими драться одной левой.
– Что? Что? – спросил не мал человек, не поняв сразу.
– Я на это не согласен, – тараторил старшенький, – драться, так обеими.
– Молодец, Никенька, молодец, правильно, бой должен быть равным, без скидок. Нет, брат, – обратился он ко мне, – ты свои шуточки с левыми руками забудь, здесь люди честные и на скидки не пойдут. Драка так драка. Зуб за зуб, кость за кость. Других условий мы не терпим. Фирма честная. Молодец, Ники! Хвалю. Но твою храбрость тоже хвалю, – сказал он мне, – вырастешь – офицером тебя сделаем. Хочешь быть офицером?
– Генералом хочу.
– Хо-хо, – одобрительно сказал не мал человек, – смотри, порох нужен на генерала.
– Порох есть, – ответил я, ободрившись и чувствуя к не мал человеку огромное доверие.
Он опять раскрыл рот и начал смеяться так, что в комнату вошли удивлённые женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131