Вскоре на станции Дно остановился другой воинский поезд, в котором ехало около тысячи георгиевских кавалеров, «карательный отряд» генерала Иванова, только теперь нагнавший царский состав.
«Георгиевцы» догадывались, куда и зачем их везут, и между собою уже решили, что против своих не пойдут.
Генерал, спрошенный Николаем на предмет надёжности отряда, бодро ответил:
– Будьте спокойны, ваше величество! Хоть пешком, но мы доберёмся до столицы. Там – все рабочие и запасные из мужиков… Какие это войска…
– Помоги вам Бог! – подхватил Николай. – Знаете: я уже вконец измучен. Если бы только уцелели в руках этих мужиков мои дети и жена… Я, так и быть… если все хотят, я отрекусь от престола… Уедем с семьёй в Ливадию… там много цветов. А я так люблю цветы… Пусть правит Михаил… как знает. Кстати, у него большая партия… его, кажется, многие готовы поддержать. Пускай…
– Не будет этого, ваше величество! – решительно возразил Иванов. – Всё образуется! Головой ручаюсь. Ну, конечно, уступки кой-какие придётся сделать… Ответственных министров или как там… Пока! А стихнет буря, можно будет подтянуть вожжи…
– О, на уступки я готов… Я всегда говорил, что я готов. Но меня уверяли… Александр Дмитрич (Протопопов. – Л. Ж. ) так решительно доказывал, что волнуется среднее дворянство, люди свободных профессий и молодёжь. Ну там группы рабочих из партийных… Но войско и крестьяне – те на моей стороне. И вдруг… просто не знаю, что делать?!
– Ваше величество решили ехать к генералу Рузскому. Это – самое лучшее теперь! – решительно отозвался Иванов на вопрос Николая, в котором звучало отчаянье. – Армия не выдаст своего верховного вождя. Если генерал Алексеев не мог послать крупного отряда из фронтовых армий, то Рузский сумеет это сделать, я уверен…
– А если нет? – нерешительно прозвучал вопрос.
– Гм… тогда уж не знаю…
– Есть ещё один последний, спасительный ход, – вмешался в разговор Воейков. – Безусловно, можно верить Вильгельму, его письмам, которые привезла Васильчикова, что он воюет не с Николаем II, а с Россией, население которой и есть первый враг и разрушитель надежд династии Романовых… Стоит открыть Минский фронт немцам… Война сразу будет покончена. Разбитые полки уйдут по домам с поджатыми хвостами… немцы усмирят петроградскую чернь, всю эту сволочь… И трон вашего величества будет стоять ещё прочнее прежнего…
– Ну нет! – забормотал полупьяный Нилов. – Этого сказать нельзя. Если немцы войдут сюда, они уж не выйдут и заграбастают себе половину России… Этого не надо!
– Какую там половину? – живо возразил Воейков. – Ну, оставят за собой Курляндию… Польша, пожалуй, будет подчинена прусскому кнуту… Тогда вспомнит о русском самодержавии… Будет каяться, что не ценила прежних благодеяний России, платила мятежами за любовь… А настоящая Россия – останется во власти своего царя… Сплочённая, сильнее прежнего, будет процветать под державой Романовых…
– Нет, – нерешительно, словно в раздумье, заговорил Николай. – Вот и Григорий Ефимыч иногда советовал мне также пустить немцев. Кончить войну, заключить сепаратный мир… Это можно было сделать ещё тогда, когда германцы стояли под Варшавой и здесь волновался народ… Но я не согласился… Предать родину… союзников… Нет, нельзя! Лучше я потеряю власть, но до конца не изменю договорам. Это было бы позорнее всего!
Разговор оборвался.
Поезд Николая Иудовича Иванова – тронулся к столице, а литерный поезд «А» – к Пскову.
Первого марта поезд генерала Иванова остановился у царскосельской станции. Весть об этом поезде с быстротою молнии облетела город и донеслась до Александровского дворца.
Не прошло и десяти минут, как перед генералом-спасителем уже стоял посланец Алисы Гессенской, дворцовый комендант князь Путятин, запыхавшийся, растерянный и обрадованный в одно и тоже время.
– Генерал, вы наш спаситель!.. Её величество так обрадовалась… Войска здесь все перешли на сторону бунтовщиков… Верные трону начальники… мертвы или под арестом… поручики и прапорщики командуют полками гвардии… Ужас, ужас… Государыня опасается за собственную жизнь, за детей… Прежде чем очистить столицу, вам надо здесь водворить порядок! Стоит вам с отрядом пройти по улицам, очистить их до дворца… и части, которые ещё колеблются, – они снова вспомнят о своём долге… Спешите, генерал…
– Что же, я попытаюсь… – после раздумья согласился генерал…
– Только это будет нелегко. Видите, у вокзала даже стоят наготове бронированные автомобили… Придётся идти в атаку по всем правилам боя…
– А как остальная артиллерия?
Путятин только безнадёжно махнул рукой.
– Гм… это неважно! – процедил Иванов. – В таком случае попробуем сперва вступить в переговоры… Вот у меня приготовлено воззвание к. войскам. Я объявлю, что получил от его величества назначение на пост главнокомандующего столичным военным округом. Приглашаю войска стать на сторону царя против бунтовщиков… Если здешние войска меня послушают, мы тронемся и на усмирение столицы… А людям я пообещаю щедрую награду…
– Отлично! Отлично! Может быть, Бог даст…
– Я надеюсь! А вы не пожелаете ли как здешний человек передать это воззвание местному воинскому комитету… и…
– Нет, нет! – испуганно замахал руками Путятин. – Так будет хуже… У меня, знаете, здесь много завистников, врагов… Лучше пошлите кого-нибудь другого…
И осторожный князь забился в угол, видимо не желая оставить поезда, в котором чувствовал себя в сравнительной безопасности…
Как только царскосельский гарнизон ознакомился с воззванием генерала Иванова, в собрании местного комитета были избраны три делегата: капитан Нарушевич – от офицеров восставшей армии, один солдат от строевых чинов и один представитель от гражданского населения.
– Вы с чем явились, господа? – строго обратился к ним генерал, едва делегаты появились в его вагоне.
– Мы явились от имени революционной армии и народа просить вас, генерал, как можно скорее уехать отсюда во избежание напрасного пролития крови…
– Что… Вы мне решаетесь… Я вас арестую! – багровея, крикнул Иванов. – А мои молодцы покажут бунтовщикам, как надо чтить законную власть…
– Нет, вы нас не арестуете, генерал! – спокойно возразил Нарушевич. – Должен вас предупредить: два орудия тяжёлой батареи держат под прицелом Александровский дворец. И если мы к одиннадцати часам не вернёмся в городскую ратушу, где происходит заседание комитета, по дворцу будет открыт огонь… Он будет сметён с лица земли… вместе со всеми, кто в нём сейчас. Наверное, вы этого не пожелаете, генерал…
– Но как же вы решились? – попробовал ещё образумить «мятежников» генерал. – Восстание против своего государя… ослушание верховной власти…
– Верховная власть принадлежит всему народу, и мы признали его законную волю, его призыв к освобождению от рабских цепей, от произвола… Бросим об этом, генерал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131