– Мисс Торнхилл, разрешите представить вам моего брата, герцога Трешема.
Когда она сделала реверанс, ее лицо было ничего не выражающей маской.
– Ваша светлость, – тихо произнесла она.
– Это мисс Торнхилл, – представил ее Фердинанд.
– Так, – проговорил Трешем с едва ощутимым высокомерием. – К вашим услугам, сударыня!
«Вот оно!» – негодующе подумал Фердинанд. Если бы он мог вести себя так, как Трешем, она уехала бы в первое же утро по истечении часа. Но в то же время он почувствовал раздражение. Это был его дом и его проблемы. Неужели брат приехал сюда только для того, чтобы первым же взглядом заморозить бедную девушку? Но прежде чем принять удар на себя и создать более душевную атмосферу, Фердинанд увидел, что на ее губах застыла полуулыбка. Ее лицо приняло странно-холодное выражение, что сделало ее совершенно непохожей на прежнюю Виолу.
– Извините меня, – сказала она и пошла наверх, выпрямив спину и вздернув подбородок.
Трешем, прищурившись, смотрел ей вслед.
– Боже, Фердинанд, – пробормотал он. – Что я вижу?
* * *
Виола вошла в свою спальню и позвонила, чтобы вызвать Ханну. В ожидании ее она стояла у окна и смотрела на дорогу, по которой они с Фердинандом шли вместе всего несколько минут назад. Холод пробирал ее до костей.
Как только она узнала, что красивый незнакомец – лорд Фердинанд Дадли, она подумала, что он очень похож на брата. Однажды она встретила герцога Трешема. Это произошло лет пять назад на званом обеде. Оба брата были высокие, темноволосые, стройные и длинноногие, но на этом сходство и заканчивалось, заключила она, увидев их рядом. Если лорд Фердинанд обладал красивым открытым лицом с добродушным выражением, то герцог был лишен всего этого. Его лицо было жестким, холодным и надменным. Легко было понять, почему все его побаивались.
Вон там, вспомнила она, не сводя глаз с отдаленного холма, Фердинанд поцеловал ей руку и готов был сделать предложение выйти за него замуж. Она не позволила ему выговориться, он только успел произнести ее имя, но Виола была убеждена, что дело было именно в этом, хотя с ее стороны это могло показаться самонадеянностью. На мгновение она была готова соблазниться таким исходом, и ей понадобилось собрать всю силу воли, чтобы вырвать руку.
«Он может погубить тебя, если только ты прежде не завладеешь его сердцем».
Она была не в состоянии заставить себя сделать это.
И там, да, там, думала Виола, переводя глаза вниз, она бежала навстречу его раскинутым рукам со смехом и пронзительным криком и поцеловала его со всей страстью, которую безжалостно подавила несколько минут назад. Это был один из тех волшебных моментов – такой же, как соревнования по метанию во время праздника, танец вокруг майского дерева и поцелуй в тени старого дуба. Еще одно короткое воспоминание, которое должно утешить ее в будущем. Поймать в сети его сердце было бы нетрудно, но еще легче было потерять собственное.
У нее за спиной открылась дверь.
– Ханна, герцог Трешем только что прибыл из Лондона.
– Да, мисс Ви. – Ханна, конечно ничуть не удивилась.
– Он узнал меня.
– Узнал, голубка?
Виола сделала глубокий медленный вдох.
– Можешь упаковывать мои вещи, Ханна, да и свои тоже, – сказала Виола.
– И куда мы пойдем? – спросила ее горничная.
Последовал медленный вдох, который не скрыл дрожи в ее голосе, когда она заговорила:
– Пока не знаю, Ханна, мне нужно подумать.
* * *
– Пойдем в библиотеку, – сказал Фердинанд и первым направился туда. Он чувствовал легкое смущение, так как был застигнут в тот момент, когда возвращался после прогулки с Виолой Торнхилл, словно жить под одной крышей с одинокой молодой леди и быть на дружеской ноге с ней было самым естественным делом. Он налил брату вина.
Трешем взял бокал и начал задумчиво крутить его пальцами.
– Да, ты попал в хорошенькую переделку, – высказал он наконец свое мнение.
Фердинанд снова почувствовал раздражение. Он был на три года моложе брата, и Трешем всегда вел себя деспотично, особенно после того, как ему исполнилось восемнадцать лет и он унаследовал титул и все вытекающие из этого преимущества. Фердинанд уже не был мальчиком, которого можно безнаказанно критиковать и бранить – особенно в его собственном доме.
– А что мне оставалось делать? – поинтересовался он. – Выгнать ее на улицу? Она убеждена, что «Сосновый бор» принадлежит ей, Трешем. Бамбер – то есть отец Бамбера – обещал подарить ей это имение.
– Ты спишь с ней? – поинтересовался брат.
– Я… Боже! – Фердинанд сжал кулаки. – Разумеется, я не сплю с ней. Я джентльмен.
– Я так и думал. – Трешем снова взялся за лорнет.
Если он поднесет его к глазам, подумал в этот момент Фердинанд, то очень пожалеет об этом.
– Конечно, было безрассудно с ее стороны настаивать на том, чтобы остаться здесь со мной, – объяснил Фердинанд, – но в то же время это доказательство того, что она доверяет мне как джентльмену. Она невинна, Трешем. Я не запятнаю ее репутацию. – Он виновато подумал о поцелуях, которыми они обменивались.
Его брат поставил бокал на книжную полку и вздохнул.
– Значит, ты действительно ее не знаешь, – констатировал он. – Ты не узнал ее, как я и подозревал.
Трешем знал ее? Фердинанд взглянул на брата, и его сковало предчувствие беды.
– Ее лицо показалось мне знакомым, – признался он, – но я не мог вспомнить, где я ее видел.
– Возможно, если бы она представилась тебе своим собственным именем, Фердинанд, твоя память не сыграла бы с тобой такой злой шутки, – объяснил герцог. – В определенных лондонских кругах она больше известна как Лилиан Тэлбот.
Фердинанд застыл на месте, затем пересек комнату и остановился у окна. Он смотрел в сад, и в его памяти всплывали туманные воспоминания.
Однажды, несколько лет назад, он сидел в партере лондонского театра вместе со своими друзьями. Пьеса уже шла, но, несмотря на это, внезапно в ложах началось какое-то движение, и мужская часть партера зашепталась. Сидящий рядом с Фердинандом приятель ткнул его локтем в бок и указал на запоздавшую группу, рассаживавшуюся в одной из лож. Лорд Нэшвилл, стареющий, но все еще пользующийся славой волокита и дамский угодник, помогал своей спутнице снять с плеч накидку цвета ржавчины, под которой открылось золотистое платье и скрытое под ним дерзкое богатство роскошной плоти.
– Кто это? – спросил Фердинанд приятеля, поднося к глазу монокль, что было модно среди джентльменов его круга.
– Лилиан Тэлбот, – ответил его сосед. Дальнейшие объяснения были бы излишни. Лилиан Тэлбот была широко известна, хотя редко появлялась в обществе. Говорили, что она красивее и желаннее Венеры, Афродиты и троянской Елены, вместе взятых. И недосягаема, как Луна.
Теперь Фердинанд собственными глазами убедился, что все слухи о ней не были преувеличенными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80