- Если вы когда-нибудь, - сказала Амму, - вы поняли меня? КОГДА-НИБУДЬ еще ослушаетесь меня Публично, я пошлю вас в такое место, где вы у меня как миленькие исправитесь. Это, надеюсь, ясно?
Когда Амму сердилась всерьез, она говорила: Как Миленькие. Близнецам представлялся глубокий колодец, где миловались миленькие мертвецы.
- Это. Надеюсь. Ясно? - повторила Амму.
На нее смотрели испуганные глаза и фонтанчик.
На нее смотрели сонные глаза и наивный зачес.
Две головы кивнули три раза.
Да. Это. Ясно.
Но Крошка-кочамма не хотела дать столь многообещающей ситуации выдохнуться. Она мотнула головой.
- Если бы! - сказала она.
Если бы!
Амму повернула к ней голову, и в этом повороте был вопрос.
- Без толку, - сказала Крошка-кочамма. - Они хитрые. Грубые. Лживые. Они становятся неуправляемы. Они тебя не слушаются.
Амму опять повернулась к Эсте и Рахели, и ее глаза были хмурыми алмазами.
- Все говорят: детям нужен Баба. А я отвечаю: нет. Моим детям - нет. Знаете почему?
Две головы кивнули.
- Почему? Я слушаю, - сказала Амму.
Не совсем, но почти одновременно Эстаппен и Рахель ответили:
- Потому что ты наша Амму и наш Баба, и ты любишь нас Вдвойне.
- Больше чем Вдвойне, - сказала Амму. - Поэтому запомните мои слова хорошенько. Человеческие чувства драгоценны. И когда вы Публично меня не слушаетесь, у людей создается неверное впечатление.
- Тоже мне Представители! - сказала Крошка-кочамма.
Представитель Э. Пелвис и Представитель М. Дрозофила повесили головы.
- И еще одно, Рахель, - сказала Амму. - Пора наконец усвоить разницу между ЧИСТЫМ и ГРЯЗНЫМ. Тем более в этой стране.
Рахель-Представительница опустила глаза.
- Платье у тебя - было - ЧИСТОЕ, - сказала Амму. - Эта занавеска - ГРЯЗНАЯ. Эти кенгуру - ГРЯЗНЫЕ. Руки твои - ГРЯЗНЫЕ.
Рахель испугало, как Амму повышала голос, говоря ЧИСТОЕ и ГРЯЗНОЕ. Словно она обращалась к глухому человеку.
- Теперь я хочу, чтобы вы пошли и поздоровались как следует, - сказала Амму. - Могу я на это рассчитывать?
Две головы кивнули два раза.
* * *
Эста-Представитель и Рахель-Представитель двинулись к Софи-моль.
- Ты думаешь, куда людей посылают Как Миленьких исправляться? - шепотом спросил Эста у Рахели.
- К Государству, - прошептала Рахель в ответ, потому что она знала.
- How do you do? - сказал Эста, обращаясь к Софи-моль, и достаточно громко, чтобы Амму слышала.
- Как индусики в аду, - прошептала ему Софи-моль. Она узнала эту шуточку в школе от одноклассника-пакистанца.
Эста посмотрел на Амму.
Глаза Амму сказали: Не Обращай Внимания, Делай Сам, Как Надо.
По дороге через стоянку машин у аэропорта Жара заползла к ним под одежду и увлажнила новенькие панталончики. Отстав от взрослых, дети виляли между машинами.
- Ваша шлепает вас? - спросила Софи-моль. Рахель и Эста промолчали, не зная, к чему она гнет.
- Моя шлепает, - приглашающе сказала Софи-моль. - Моя даже Лупит.
- Наша нет, - лояльно сказал Эста.
- Везет, - сказала Софи-моль.
Везет богатенькому. Есть карманные-шарманные, и бабушка оставит фабрику в наследство. Ни забот, ни хлопот.
Они прошли мимо однодневной предупредительной голодной забастовки, организованной профсоюзом рабочих аэропорта. И мимо людей, глядящих на однодневную предупредительную голодную забастовку.
И мимо людей, глядящих на людей, глядящих на людей.
Маленькая жестяная табличка на толстом стволе баньяна гласила: «Доктор Р.А. Дост. Венерические болезни и сексуальные расстройства».
- Кого ты любишь Больше Всех На Свете? - спросила Рахель у Софи-моль.
- Джо, - ответила Софи-моль без колебаний. - Моего папу. Он умер два месяца назад. Мы сюда приехали Оправляться От Удара.
- Твой папа ведь Чакко, - сказал Эста.
- Нет, он только мой родной папа, - сказала Софи-моль. - А папа у меня - Джо. Он никогда не шлепает. Вообще никогда.
- Как он может шлепать, если он умер? - спросил рассудительный Эста.
- А ваш-то папа где? - поинтересовалась Софи-моль.
- Он… - Рахель беспомощно посмотрела на Эсту. - …не здесь, - сказал Эста.
- Хочешь знать мой список? - спросила Рахель.
- Давай, - сказала Софи-моль.
Этот «список» был попыткой упорядочить хаос. Рахель постоянно пересматривала его, разрываясь между любовью и долгом. Ее подлинных чувств, разумеется, он не отражал.
- Сначала Амму и Чакко, - сказала Рахель. - Потом Маммачи…
- Наша бабушка, - разъяснил Эста.
- Ее больше, чем брата? - спросила Софи-моль.
- Мы не в счет, - сказала Рахель. - К тому же он может еще заразиться. Так Амму говорит.
- Как это? Чем заразиться? - спросила Софи-моль.
- Поганым Мужским Шовинизмом, - ответила Рахель.
- Это вряд ли, - сказал Эста.
- Так, значит, после Маммачи идет Велютта, потом…
- Кто такой Велютта? - поинтересовалась Софи-моль.
- Человек, которого мы любим, - сказала Рахель. - А после Велютты - ты.
- Я? За что меня-то? - спросила Софи-моль.
- За то, что мы двоюродные. Поэтому мне полагается, - благонравно ответила Рахель.
- Ты не видела меня даже, - сказала Софи-моль. - И я-то тебя не люблю.
- Полюбишь, когда мы лучше познакомимся, - уверенно сказала Рахель.
- Сомневаюсь, - сказал Эста.
- А почему? - спросила Софи-моль.
- Так, - сказал Эста. - И к тому же она почти наверняка будет лилипуткой.
Как будто любить лилипутку - дело совершенно немыслимое.
- А вот и не буду, - сказала Рахель.
- А вот и будешь, - сказал Эста.
- Не буду.
- Будешь.
- Не буду.
- Будешь. Мы с ней близнецы, - сказал Эста, чтобы Софи-моль было понятно, - и посмотри, насколько она ниже меня.
Рахель послушно сделала глубокий вдох, выпятила грудь и встала с Эстой спина к спине на стоянке машин у аэропорта, чтобы Софи-моль видела, насколько она ниже его.
- Может быть, ты будешь карлицей, - предположила Софи-моль. - Это выше, чем лилипутка, и ниже, чем… Человеческая Женщина.
Молчание было насыщено сомнениями по поводу этого компромисса.
Из дверей Зала Прибытия сумрачная красноротая фигура кенгуру помахала цементной лапой только Рахели. Цементные поцелуи, жужжа, понеслись по воздуху, как маленькие вертолетики.
- А вы умеете ходить, как манекенщицы? - поинтересовалась Софи-моль.
- Нет. Мы в Индии так не ходим, - сказал Эста-Представитель.
- А мы в Англии еще как ходим, - сказала Софи-моль. - Все модели так ходят. В телевизоре. Вот, смотрите - это проще простого.
И вся троица, возглавляемая Софи-моль, двинулась через стоянку машин у аэропорта, покачиваясь на манер лучших манекенщиц. Орлиные фляжки-термосы и английская стильная сумочка елозили по их бедрам. Влажные гномики шли, высоко задрав носы.
За ними следовали тени. Серебристые самолетики в голубом церковном небе, похожие на бабочек в луче света.
Лазурный «плимут», снабженный крылышками, приберег для Софи-моль улыбочку. Хромированно-бамперную акулью улыбочку.
Автомобильную улыбочку «Райских солений».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86