В ее глазах появился серебристый блеск — прекрасный, завораживающий, но предупреждающий о том, что с ней придется считаться.
Он нахмурился и снова поймал ее за руку.
— Ты, кажется, сказала «когда снова стемнеет»?
— Да, полковник. Вы то приходили в себя, то вновь теряли сознание в течение почти сорока восьми часов.
Двое суток! Он потерял целых два дня!
А она не побежала к янки, хотя поблизости наверняка стоит немало частей северян.
Из-за того, что дала слово?
Один раз, очнувшись, он подумал, что она намеревается зарубить его саблей… И вот надо же… Благодаря ей он остался жив, но она по-прежнему считает его врагом.
— Мне надо встать, — сказал он и решительно взялся за край простыни.
— Нет! — встревоженно воскликнула она. — Подождите, полковник! — Она смущенно потупила взор.
— Но почему?
— Потому что под простыней на вас ничего нет.
Дэниел, утратив дар речи, ошеломленно взглянул ей в глаза.
— Видите ли, полковник, — вздохнула Келли, — мне пришлось охлаждать все ваше тело. Иначе вы бы не справились с лихорадкой.
— Значит, вы раздели меня догола?
— Ведите себя прилично, полковник, — надменно подняв брови, проговорила она ледяным тоном. — У меня просто не было выбора.
— А что с моей одеждой?
— Ваш мундир был в грязи и крови. — Она усмехнулась. — Я его сожгла. Примите мои соболезнования, но поверьте, его нельзя было спасти.
— Нельзя спасти?!
— Так же, как и ваше безнадежное «правое дело», полковник Камерон.
— Наше безнадежное «правое дело»? Пока что, кажется, мятежники держат за глотку вас, янки.
— Но вам не суждено победить.
— Лично мне, мэм, суждено, — хмыкнул он.
— В таком случае слава Богу, что исход войны не зависит от одного человека.
Келли говорила весьма убедительно. «Может быть, она права и я действительно веду себя неприлично?» — подумал Камерон.
Он улыбнулся, представив, как сейчас схватит девушку в охапку и повалит рядом с собой: не стоит раздевать догола мужчину, который так долго пробыл на войне.
Но он, конечно, не сделает этого. Да и, по правде говоря, совсем не уверен, что у него хватило бы сил повалить ее на постель.
— Что с вами, полковник? — деланно встревожилась вдруг Келли. — Что-то вы побледнели. — Прекрасные серые глаза сияли самодовольством.
— Я чувствую себя прекрасно, миссис Майклсон, и если уж на то пошло, меня удивляет, что столь рафинированная леди способна проявить такую доброту и раздеть мятежника донага.
Как вам, наверное, было страшно! Какой опасности вы себя подвергли!
Девушка опустила глаза, но если он надеялся заставить ее покраснеть, то ему это не удалось.
— Полковник, по-моему, под мундиром — синим или серым — все мужчины одинаковы. Я вовсе не испытывала страха.
И надо признаться. Камерон, вы совсем не показались мне… опасным. — Она тотчас круто развернулась и направилась к лестнице.
Дэниел блаженно улыбнулся и закрыл глаза. Он потерял целых два дня и не знал, где ему теперь разыскивать своих людей и генерала Стюарта.
Впервые с начала войны он решил предоставить себе небольшой отпуск по ранению. Видимо, ему придется переходить через линию фронта. Кавалерийский эскадрон, наверное, поджидает его где-нибудь в Виргинии.
А сейчас неплохо бы доказать миссис Майклсон, что он может быть опасен, когда захочет. Чертовски опасен!
Дэниел поднялся с кровати и обмотал вокруг пояса простыню. Затем прислушался к своему организму: жизненная энергия медленно возвращалась. Он размял руки, плечи. Теперь стало ясно, что как бы ни был слаб, он не рухнет на пол после первого шага.
Волоча за собой конец простыни, как шлейф подвенечного платья, полковник стал осторожно спускаться по лестнице.
Пора снова предстать пред ясные очи своего ангела-врага.
Значит, она считает, что все мужчины одинаковы?
Она жаждет битвы? Ну так дождется.
И скоро узнает, что на самом деле мужчины очень сильно отличаются друг от друга.
Глава 5
Келли совсем не была уверена в том, что ей удалось обмануть своего незваного гостя, притворившись спокойной и равнодушной. Пока она добралась до кухни, ладони у нее взмокли, а сердце бешено колотилось в груди. Помешивая мясо, тушившееся на плите, она чуть не обожглась.
Да простит ее Господь, но куда легче было управляться с ним, пока он находился в забытьи. По правде говоря, ей даже нравилось ухаживать за ним.
Сначала было непросто. Но каким бы самоуверенным и дерзким ни был этот мятежник, она не желала ему смерти, потому что он каким-то непостижимым образом внушал ей жажду жизни. К тому же полковник был очень красив.
Впрочем, Келли об этом не думала. Как только он освободил ее, она, орудуя ножницами, содрала с него грязную, окровавленную одежду. Потом без устали бегала вверх-вниз по лестнице, поднося холодную воду. Раскрыв все окна, чтобы было прохладнее, девушка то и дело обтирала раненого.
Где-то после полудня она поняла, что его удалось спасти.
Он еще не открывал глаз, и не говорил, и вообще не подавал никаких признаков жизни, но сжигавший его жар пошел на убыль. Дыхание стало ровнее, сон спокойнее.
Только тогда она осмелилась окинуть внимательным взглядом человека, за которым так долго ухаживала. Какая рельефная грудь, какой мощный торс! Густые, черные, как на голове, волосы на груди превращались в едва заметную поросль на животе.
Она крутыми завитками опускалась к чреслам и переходила в буйные темные заросли, на фоне которых возлежал его фаллос.
Казалось, тот жил собственной жизнью — кровеносные сосуды напряженно пульсировали, и даже в спокойном состоянии он путал и искушал одновременно. Ей едва удалось подавить непреодолимое желание прикоснуться. Слава Богу, что он спит, потому что она, наверное, покраснела до самых мочек. Келли даже попыталась перевернуть раненого, чтобы не смущать себя зрелищем его анатомических особенностей, но вдруг загляделась на его мускулистую спину и маленькие ягодицы. Да, сложен Камерон был прекрасно — поджарое, гибкое и красивое, как у дикого зверя, тело просто завораживало.
«Но он вовсе не зверь, — напомнила она себе. — Он вражеский солдат».
Впрочем, пока мужчина лежал без сознания, ей и в голову не приходило размышлять о том, кто он такой и почему она с таким упорством борется за его жизнь. Ветер сменил направление, и Келли вдруг уловила запах смерти, который все еще витал над полем сражения.
Девушка тотчас захлопнула окно и набросила на Дэниела простыню, потом закрыла глаза и затихла. На нее нахлынули воспоминания. Когда-то не так уж давно она любила и была любима. Оба поначалу обменивались робкими, торопливыми поцелуями в поле, затем уже горячо целовались в темноте амбара. Они, само собой, не переходили рамки дозволенного, а когда настала первая брачная ночь, их действиями управляла сама любовь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107