Ты тоже жертва.
– Чья?
– Вот это ты сам должен вспомнить. Я сама не знаю подробностей. Знаю лишь... предполагаю, что это произошло на Эль-Парайсо, в парке, куда ты пришёл после того как у видел Келли в ресторане.
– Келли?.. в ресторане?.. парк?.. Да, помню. Я был в парке. Там я сидел и курил... и думал о Келли. А потом ко мне подошёл мужчина... он потерял свою зажигалку... Он так сказал – но ему не нужна была зажигалка. Он вообще не курил... Он ущипнул меня в шею... или уколол... мне стало плохо... – Тьерри умолк и посмотрел на Еву, которая присела рядом с Викой, держа наготове ещё одну ампулу. – Это... это не та самая гадость?
– Нет, дорогой, – успокоила его Вика. – Это хорошее лекарство. Оно поможет, если тебе будет плохо.
– Мне сейчас не плохо... кажется.
– Вот и отлично. Вспоминай дальше.
Тьерри не сразу сообразил, о чём он должен вспоминать. Ага, Эль-Парайсо... тот человек в парке перед озером... укол... головокружение... и разговор...
Нет, не разговор! Человек отдавал приказания, а Тьерри покорно его слушал. Слушал и запоминал инструкции о том, как убить адмирала. И себя! Человек настаивал на том, что Тьерри должен сделать это, оставшись с Сантини наедине в его кабинете. Он говорил, что адмирал обязательно захочет встретится с ним, с новым посланником Земли, и пригласит его к себе в гости. После этого он подробно описал старый бластер адмирала, объяснил, где тот лежит и как с ним обращаться, затем заставил всё повторить. Кажется, он даже показывал ему точно такой же бластер... Да, показывал! Вернее, не он, а другой человек, который подошёл позже. Они дали ему в руки оружие и потребовали, чтобы он снял его с предохранителя и выстрелил. Тьерри сделал всё правильно, и они были довольны... Правда, тот бластер не выстрелил, а просто издал короткий свистящий звук. Наверное, это был лишь макет... Под конец эти двое потратили много времени, убеждая Тьерри, что он должен забыть об их встрече и ни при каких условиях о ней не вспоминать. А если всё же вспомнит, то обязан немедленно покончить с собой тем или иным способом. Они перечислили множество различных способов на любые случаи жизни, с использованием доступных подручных средств и даже без оных...
«Я вспомнил, – заворочалась в голове Тьерри ленивая, но настойчивая мысль. – Значит, я должен убить себя...»
Однако ему ничего не хотелось делать. Даже проглотить собственный язык требовало таких огромных усилий, на которые он сейчас не был способен.
Да и зачем это? Почему он должен слушаться каких-то незнакомцев? Какое они имеют право решать за него? Ему ещё рано умирать – ведь он прожил только тридцать лет и так мало сделал в своей жизни. Он лишь недавно встретил свою любовь и ещё не успел сполна насладиться ею...
Кстати, вот она, его любовь – сидит рядом с ним на кровати и ласково улыбается ему. А за её спиной стоит другая, которая зовёт себя Тори, и тоже улыбается. Они обе совершенно одинаковые – но почему-то Тьерри чувствовал, что ему ближе и роднее первая, по имени Вика...
– Опасность миновала, – с облегчением произнесла та, что ближе и роднее. – Психокод снят. Теперь поспи, милый, отдохни, наберись сил. А после мы с тобой поговорим.
Повинуясь её знаку, Ева сделала Тьерри ещё одну инъекцию. Он почувствовал, как его стремительно уносит в пучину сна.
– Вика, – пробормотал Тьерри из последних сил. – Ты останешься со мной?.. Ты не уйдёшь?..
– Нет, Мишель, – сказала она. – Я не уйду. Теперь мы всегда будем вместе. Спи спокойно.
Тьерри уснул совершенно счастливый.
Глава 20
Марчелло Конте, контр-адмирал
Вопреки ожиданиям, Конте пришлось руководить дамогранской базой не четыре месяца, а менее полутора. Вскоре после новогодних праздников на планету прибыл курьерский корабль, на борту которого находился новый главнокомандующий – и им оказался ни кто иной как контр-адмирал Эспиноза. Его назначение не было реакцией Генерального Штаба на убийство Фабио Сантини, поскольку эта весть только на днях должна была достигнуть Терры-Сицилии, и адмирал Ваккаро, подписывая свой приказ, руководствовался другими соображениями, хоть и тесно связанными с расследуемым делом.
Эспиноза отнюдь не был польщён своей новой должностью, так как до этого являлся заместителем командующего крупной эскадры в составе элитного Девятого флота и рассчитывал на дальнейшее продвижение по службе. А пост начальника третьеразрядной базы на окраинной планете, несмотря на его формально более высокий статус, на самом деле означал почётную ссылку и конец карьеры.
Особую пикантность ситуации придавало то обстоятельство, что Эспиноза привёз с собой окончательное решение следственной комиссии, полностью оправдывающее действия Конте в секторе Тукумана, а также приказы верховного командования о присвоении ему звания контр-адмирала и о его переводе обратно в Девятый флот, где ему предстояло занять должность командира эскадры. Эти документы Эспинозе пришлось огласить в присутствии всего командного состава базы, что явно не добавляло ему авторитета у подчинённых, которые были хорошо осведомлены о его конфликте с Конте.
Что же касается адмирала Сантини, то приказом ему было предписано немедленно отбыть на Терру-Сицилию в распоряжение верховного командования. Также отзывались в Генеральный Штаб ещё семь офицеров базы, в том числе коммодор Валенти с капитаном Романо. Вряд ли было простым совпадением, что именно эти семеро подозревались адмиралом Ваккаро в причастности к заговору Сантини. А тот факт, что вместе с Эспинозой прибыли новые начальники штаба эскадры и местного отделения Службы Безопасности, со всей очевидностью свидетельствовал, что отозванные офицеры (по крайней мере, Валенти и Романо) назад на Дамогран не вернутся.
Словом, всё происходящее здорово напоминало те меры, к которым собиралось прибегнуть верховное командование в том случае, если Конте не удастся установить истину. Его здорово озадачила такая поспешность, и лишь во время конфиденциальной беседы с командором Манчини, капитаном курьера, доставившего на Дамогран Эспинозу, ситуация отчасти прояснилась.
Командор Манчини, хоть и не работал в Службе Безопасности, был посвящён во все обстоятельства дела и знал об участии Конте в секретном расследовании. Он сообщил, что через пять недель после отбытия с Терры-Сицилии эсминца «Отважный» руководство Корпуса наконец-то сумело докопаться до правды – вернее, как про себя заметил Конте, до того, что в Семье Трапани считали правдой, – о якобы намерении адмирала Сантини свергнуть нынешнего дона и занять его место.
– В случае необходимости, – говорил дальше командор Манчини, – мне дали полномочия взять адмирала под арест и силой доставить его на Терру-Сицилию. Как я понимаю, верховному командованию, в принципе, глубоко наплевать, кто будет стоять во главе этого мафиозного кодла – дон Фабио или дон Микеле, но ему совсем не улыбалось, что предполагаемый переворот мог быть осуществлён при участии некоторых офицеров Корпуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
– Чья?
– Вот это ты сам должен вспомнить. Я сама не знаю подробностей. Знаю лишь... предполагаю, что это произошло на Эль-Парайсо, в парке, куда ты пришёл после того как у видел Келли в ресторане.
– Келли?.. в ресторане?.. парк?.. Да, помню. Я был в парке. Там я сидел и курил... и думал о Келли. А потом ко мне подошёл мужчина... он потерял свою зажигалку... Он так сказал – но ему не нужна была зажигалка. Он вообще не курил... Он ущипнул меня в шею... или уколол... мне стало плохо... – Тьерри умолк и посмотрел на Еву, которая присела рядом с Викой, держа наготове ещё одну ампулу. – Это... это не та самая гадость?
– Нет, дорогой, – успокоила его Вика. – Это хорошее лекарство. Оно поможет, если тебе будет плохо.
– Мне сейчас не плохо... кажется.
– Вот и отлично. Вспоминай дальше.
Тьерри не сразу сообразил, о чём он должен вспоминать. Ага, Эль-Парайсо... тот человек в парке перед озером... укол... головокружение... и разговор...
Нет, не разговор! Человек отдавал приказания, а Тьерри покорно его слушал. Слушал и запоминал инструкции о том, как убить адмирала. И себя! Человек настаивал на том, что Тьерри должен сделать это, оставшись с Сантини наедине в его кабинете. Он говорил, что адмирал обязательно захочет встретится с ним, с новым посланником Земли, и пригласит его к себе в гости. После этого он подробно описал старый бластер адмирала, объяснил, где тот лежит и как с ним обращаться, затем заставил всё повторить. Кажется, он даже показывал ему точно такой же бластер... Да, показывал! Вернее, не он, а другой человек, который подошёл позже. Они дали ему в руки оружие и потребовали, чтобы он снял его с предохранителя и выстрелил. Тьерри сделал всё правильно, и они были довольны... Правда, тот бластер не выстрелил, а просто издал короткий свистящий звук. Наверное, это был лишь макет... Под конец эти двое потратили много времени, убеждая Тьерри, что он должен забыть об их встрече и ни при каких условиях о ней не вспоминать. А если всё же вспомнит, то обязан немедленно покончить с собой тем или иным способом. Они перечислили множество различных способов на любые случаи жизни, с использованием доступных подручных средств и даже без оных...
«Я вспомнил, – заворочалась в голове Тьерри ленивая, но настойчивая мысль. – Значит, я должен убить себя...»
Однако ему ничего не хотелось делать. Даже проглотить собственный язык требовало таких огромных усилий, на которые он сейчас не был способен.
Да и зачем это? Почему он должен слушаться каких-то незнакомцев? Какое они имеют право решать за него? Ему ещё рано умирать – ведь он прожил только тридцать лет и так мало сделал в своей жизни. Он лишь недавно встретил свою любовь и ещё не успел сполна насладиться ею...
Кстати, вот она, его любовь – сидит рядом с ним на кровати и ласково улыбается ему. А за её спиной стоит другая, которая зовёт себя Тори, и тоже улыбается. Они обе совершенно одинаковые – но почему-то Тьерри чувствовал, что ему ближе и роднее первая, по имени Вика...
– Опасность миновала, – с облегчением произнесла та, что ближе и роднее. – Психокод снят. Теперь поспи, милый, отдохни, наберись сил. А после мы с тобой поговорим.
Повинуясь её знаку, Ева сделала Тьерри ещё одну инъекцию. Он почувствовал, как его стремительно уносит в пучину сна.
– Вика, – пробормотал Тьерри из последних сил. – Ты останешься со мной?.. Ты не уйдёшь?..
– Нет, Мишель, – сказала она. – Я не уйду. Теперь мы всегда будем вместе. Спи спокойно.
Тьерри уснул совершенно счастливый.
Глава 20
Марчелло Конте, контр-адмирал
Вопреки ожиданиям, Конте пришлось руководить дамогранской базой не четыре месяца, а менее полутора. Вскоре после новогодних праздников на планету прибыл курьерский корабль, на борту которого находился новый главнокомандующий – и им оказался ни кто иной как контр-адмирал Эспиноза. Его назначение не было реакцией Генерального Штаба на убийство Фабио Сантини, поскольку эта весть только на днях должна была достигнуть Терры-Сицилии, и адмирал Ваккаро, подписывая свой приказ, руководствовался другими соображениями, хоть и тесно связанными с расследуемым делом.
Эспиноза отнюдь не был польщён своей новой должностью, так как до этого являлся заместителем командующего крупной эскадры в составе элитного Девятого флота и рассчитывал на дальнейшее продвижение по службе. А пост начальника третьеразрядной базы на окраинной планете, несмотря на его формально более высокий статус, на самом деле означал почётную ссылку и конец карьеры.
Особую пикантность ситуации придавало то обстоятельство, что Эспиноза привёз с собой окончательное решение следственной комиссии, полностью оправдывающее действия Конте в секторе Тукумана, а также приказы верховного командования о присвоении ему звания контр-адмирала и о его переводе обратно в Девятый флот, где ему предстояло занять должность командира эскадры. Эти документы Эспинозе пришлось огласить в присутствии всего командного состава базы, что явно не добавляло ему авторитета у подчинённых, которые были хорошо осведомлены о его конфликте с Конте.
Что же касается адмирала Сантини, то приказом ему было предписано немедленно отбыть на Терру-Сицилию в распоряжение верховного командования. Также отзывались в Генеральный Штаб ещё семь офицеров базы, в том числе коммодор Валенти с капитаном Романо. Вряд ли было простым совпадением, что именно эти семеро подозревались адмиралом Ваккаро в причастности к заговору Сантини. А тот факт, что вместе с Эспинозой прибыли новые начальники штаба эскадры и местного отделения Службы Безопасности, со всей очевидностью свидетельствовал, что отозванные офицеры (по крайней мере, Валенти и Романо) назад на Дамогран не вернутся.
Словом, всё происходящее здорово напоминало те меры, к которым собиралось прибегнуть верховное командование в том случае, если Конте не удастся установить истину. Его здорово озадачила такая поспешность, и лишь во время конфиденциальной беседы с командором Манчини, капитаном курьера, доставившего на Дамогран Эспинозу, ситуация отчасти прояснилась.
Командор Манчини, хоть и не работал в Службе Безопасности, был посвящён во все обстоятельства дела и знал об участии Конте в секретном расследовании. Он сообщил, что через пять недель после отбытия с Терры-Сицилии эсминца «Отважный» руководство Корпуса наконец-то сумело докопаться до правды – вернее, как про себя заметил Конте, до того, что в Семье Трапани считали правдой, – о якобы намерении адмирала Сантини свергнуть нынешнего дона и занять его место.
– В случае необходимости, – говорил дальше командор Манчини, – мне дали полномочия взять адмирала под арест и силой доставить его на Терру-Сицилию. Как я понимаю, верховному командованию, в принципе, глубоко наплевать, кто будет стоять во главе этого мафиозного кодла – дон Фабио или дон Микеле, но ему совсем не улыбалось, что предполагаемый переворот мог быть осуществлён при участии некоторых офицеров Корпуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108