А затем что-то ударило его так сильно, что вышибло из него дух. Когда видение пронеслось, Эльминстер начал смутно сознавать, что он на земле, среди корней деревьев, хотя ничего не мог видеть, потому что все лицо залепила грязь.
Его воображение снова показало ему Юмбрила. Молодой, красивый, надменного вида эльф в богатых одеждах поднялся с плавающего в воздухе кресла в форме слезы. Кресло осталось висеть в комнате, среди голубых сетей, играющих музыку при каждом колебании.
Молодой эльф поприветствовал Юмбрила, и у Эльминстера в голове всплыло имя Орнталас. Ну конечно. Он должен спешить к Орнталасу и передать ему самоцвет. Вместе с жизнью?
Или то, что он прижал ко лбу камень, вытащит из его головы рассудок, лишит его плоти и вообще всего?
Извиваясь в грязи, Эльминстер попытался оторвать камень, но тот как будто слился с ним, теплый, твердый, приросший.
Нужно подниматься. Хобгоблины все-таки могут найти его здесь. Надо идти, не то древесный паук или медведь-шатун обнаружит его, беспомощного, и он станет легкой добычей. Эльминстер слабо цеплялся за мох, силясь вспомнить имя богини, которое хотел прокричать. На ум ему приходило только имя Юмбрил.
Юмбрил Аластрарр. Но как это могло быть? Он был Юмбрилом Аластрарром. Наследником дома, Магом Самоцветов, военачальником патруля Белого Ворона, и эта папоротниковая лощина казалась ему очень подходящей для лагеря…
Эльминстер закричал, и закричал снова, но больше не услышал ничего, кроме тысяч разных Аластрарров.
Глава третья
Прекрасный город, жестокая магия
Редко бывает, чтобы какой-нибудь человек в борьбе с множеством противников снискал столь полную и великую победу, что одолел бы всех врагов раз и навсегда. На самом деле простые решения отыскиваются лишь в балладах менестрелей. А в том бесконечно разворачивающемся гобелене, который и есть настоящая жизнь Фэйруна, боги насылают на народ гораздо более смертоносные бедствия.
Антарн Мудрый, из великой истории могущества архимагов Фэйруна, изданной приблизительно в Год Посоха
– Вы бросили бы вызов могуществу эльфов? Это едва ли… благоразумно, милорд. – Эльфийское лицо, цвета луны под шлемом с драконом оставалось невозмутимым, но тон был резкий, язвительный и предостерегающий.
– А почему бы и нет? – сердито буркнул человек в позолоченных доспехах, и глаза его блеснули под поднятым забралом шлема, украшенного головой льва, его рука в латной рукавице стиснула рукоять меча, который был подлиннее, чем у стоявшего напротив. – Эльфы остановят меня?
Видение двух закованных в латы военачальников, стоящих лицом к лицу на этой продуваемой всеми ветрами вершине горы, исчезло, и Эльминстер застонал. Он устал. Одна сцена сменялась другой, истощая его потоком чувств. Мозг раскалился, словно в огне. Как, боги милосердные, остаться нормальным наследнику дома Аластрарра?
Или наследник дома Аластрарра остался нормальным?
А потом начался ласковый шепот. Эл даже подумал, что это еще один из множества легких разговоров, который принесет ему видение нежных эльфийских дев.
– Позови меня.
Кто это еще? Эл шлепнул себя по лицу. Точнее, попытался это сделать, чтобы вернуться в Фэйрун и в действительность, в которой были хобгоблины, таинственные преследователи, маги и прочие опасности.
– Позови меня, воспользуйся мной.
Молодой принц-маг чуть не засмеялся; вкрадчивый шепот напомнил ему об одной весьма пышной леди, которую однажды вечером он сопровождал в Хастарл; чарующий голос – единственное, что у нее оставалось от былой красоты. Она примерно так же шептала, стоя возле его порога.
– Позови меня, воспользуйся мной. Почувствуй мою силу.
Откуда шел этот голос?
А потом стало горячо и что-то задергалось над его глазами, Эл неуверенно пощупал это место пальцами. Самоцвет пульсировал…
– Позови меня.
Голос доносился из камня.
– Мистра? – громко позвал Эльминстер, ожидая указаний. И ничего не услышал в ответ. Было только все то же тепло. Поговорить с ним не запрещается… кажется. Он откашлялся.
– Позови меня.
– А как?
И словно в ответ на его сердитый вопрос в воображении Эла развернулось новое видение. Самоцвет изобиловал силами. В нем хранилось волшебство. Другое служило для того, чтобы переменять облик. Третье уменьшало вес тела до едва различимого. Еще одно помогало видеть в темноте, и многое другое.
Воображение увело Эльминстера, вело через сцены, созданные самоцветом, чтобы показать, как меняли облик наследники Аластрарра, уклоняясь от противника. Одни просто меняли лицо и рост, другие обольщали и подслушивали. Третьи принимали образ какого-нибудь животного, чтобы скрыться от врага, вооруженного клинком для убийства эльфийских наследников: какой интерес зарубить трясущегося от страха зайца или любопытного кота? Элу было показано, как совершаются такие превращения, заодно он увидел, и как могло быть уничтожено волшебство, независимо от желания самого мага.
Вот и ладно. Теперь он узнал, как изменить облик, вызвав силы драгоценного камня. Но зачем ему это знание?
И тут он внезапно увидел Юмбрила Аластрарра, который стоял в глубокой тени под большим деревом и улыбался ему. Лицо эльфа пошло волнами и стало лицом Эльминстера, потом снова задрожало и опять стало лицом с изумрудными глазами, которые имели все наследники Аластрарра. Видение снова изменилось, теперь оно показывало Элу довольно знакомую фигуру долговязого юноши с орлиным носом, с темными, цвета воронова крыла, волосами и голубыми глазами. Обнаженный молодой человек, тело которого превращалось в эльфийское, стройное, безволосое, гладкое. И с таким же, как у эльфа, лицом. Наверное, самоцвет хотел, чтобы Эл изменил свой внешний вид.
Вздохнув про себя, Эльминстер воззвал к камню, чтобы приобрести сходство с Юмбрилом. Очень странное и очень сильное ощущение охватило его: он был Юмбрилом в надеждах, воспоминаниях, но… Аталантарец взглянул на свои руки – довольно побитые руки человека, который еще недавно трудно жил и тяжело сражался. Тогда молодой маг мысленно пожелал, чтобы они стали длинными, тонкими и хрупкими, как та светло-голубая, безволосая рука, что в предсмертный миг с таким усилием коснулась его щеки.
И руки начали истончаться, вытягиваться… они стали слабыми, тонкими и почти голубыми. Он попробовал пошевелить ими, руки покалывало.
Эл глубоко и прерывисто вздохнул, прочно воссоздал в уме лицо Юмбрила и пожелал, чтобы изменилось все остальное. Колкие мурашки медленно поползли по телу, по спине и позвоночнику. Он непроизвольно вздрогнул и даже фыркнул от отвращения. Видения исчезли, и он, моргая, оглянулся на неизменно терпеливые и не такое видевшие огромные многовековые деревья.
Эл оглядел себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Его воображение снова показало ему Юмбрила. Молодой, красивый, надменного вида эльф в богатых одеждах поднялся с плавающего в воздухе кресла в форме слезы. Кресло осталось висеть в комнате, среди голубых сетей, играющих музыку при каждом колебании.
Молодой эльф поприветствовал Юмбрила, и у Эльминстера в голове всплыло имя Орнталас. Ну конечно. Он должен спешить к Орнталасу и передать ему самоцвет. Вместе с жизнью?
Или то, что он прижал ко лбу камень, вытащит из его головы рассудок, лишит его плоти и вообще всего?
Извиваясь в грязи, Эльминстер попытался оторвать камень, но тот как будто слился с ним, теплый, твердый, приросший.
Нужно подниматься. Хобгоблины все-таки могут найти его здесь. Надо идти, не то древесный паук или медведь-шатун обнаружит его, беспомощного, и он станет легкой добычей. Эльминстер слабо цеплялся за мох, силясь вспомнить имя богини, которое хотел прокричать. На ум ему приходило только имя Юмбрил.
Юмбрил Аластрарр. Но как это могло быть? Он был Юмбрилом Аластрарром. Наследником дома, Магом Самоцветов, военачальником патруля Белого Ворона, и эта папоротниковая лощина казалась ему очень подходящей для лагеря…
Эльминстер закричал, и закричал снова, но больше не услышал ничего, кроме тысяч разных Аластрарров.
Глава третья
Прекрасный город, жестокая магия
Редко бывает, чтобы какой-нибудь человек в борьбе с множеством противников снискал столь полную и великую победу, что одолел бы всех врагов раз и навсегда. На самом деле простые решения отыскиваются лишь в балладах менестрелей. А в том бесконечно разворачивающемся гобелене, который и есть настоящая жизнь Фэйруна, боги насылают на народ гораздо более смертоносные бедствия.
Антарн Мудрый, из великой истории могущества архимагов Фэйруна, изданной приблизительно в Год Посоха
– Вы бросили бы вызов могуществу эльфов? Это едва ли… благоразумно, милорд. – Эльфийское лицо, цвета луны под шлемом с драконом оставалось невозмутимым, но тон был резкий, язвительный и предостерегающий.
– А почему бы и нет? – сердито буркнул человек в позолоченных доспехах, и глаза его блеснули под поднятым забралом шлема, украшенного головой льва, его рука в латной рукавице стиснула рукоять меча, который был подлиннее, чем у стоявшего напротив. – Эльфы остановят меня?
Видение двух закованных в латы военачальников, стоящих лицом к лицу на этой продуваемой всеми ветрами вершине горы, исчезло, и Эльминстер застонал. Он устал. Одна сцена сменялась другой, истощая его потоком чувств. Мозг раскалился, словно в огне. Как, боги милосердные, остаться нормальным наследнику дома Аластрарра?
Или наследник дома Аластрарра остался нормальным?
А потом начался ласковый шепот. Эл даже подумал, что это еще один из множества легких разговоров, который принесет ему видение нежных эльфийских дев.
– Позови меня.
Кто это еще? Эл шлепнул себя по лицу. Точнее, попытался это сделать, чтобы вернуться в Фэйрун и в действительность, в которой были хобгоблины, таинственные преследователи, маги и прочие опасности.
– Позови меня, воспользуйся мной.
Молодой принц-маг чуть не засмеялся; вкрадчивый шепот напомнил ему об одной весьма пышной леди, которую однажды вечером он сопровождал в Хастарл; чарующий голос – единственное, что у нее оставалось от былой красоты. Она примерно так же шептала, стоя возле его порога.
– Позови меня, воспользуйся мной. Почувствуй мою силу.
Откуда шел этот голос?
А потом стало горячо и что-то задергалось над его глазами, Эл неуверенно пощупал это место пальцами. Самоцвет пульсировал…
– Позови меня.
Голос доносился из камня.
– Мистра? – громко позвал Эльминстер, ожидая указаний. И ничего не услышал в ответ. Было только все то же тепло. Поговорить с ним не запрещается… кажется. Он откашлялся.
– Позови меня.
– А как?
И словно в ответ на его сердитый вопрос в воображении Эла развернулось новое видение. Самоцвет изобиловал силами. В нем хранилось волшебство. Другое служило для того, чтобы переменять облик. Третье уменьшало вес тела до едва различимого. Еще одно помогало видеть в темноте, и многое другое.
Воображение увело Эльминстера, вело через сцены, созданные самоцветом, чтобы показать, как меняли облик наследники Аластрарра, уклоняясь от противника. Одни просто меняли лицо и рост, другие обольщали и подслушивали. Третьи принимали образ какого-нибудь животного, чтобы скрыться от врага, вооруженного клинком для убийства эльфийских наследников: какой интерес зарубить трясущегося от страха зайца или любопытного кота? Элу было показано, как совершаются такие превращения, заодно он увидел, и как могло быть уничтожено волшебство, независимо от желания самого мага.
Вот и ладно. Теперь он узнал, как изменить облик, вызвав силы драгоценного камня. Но зачем ему это знание?
И тут он внезапно увидел Юмбрила Аластрарра, который стоял в глубокой тени под большим деревом и улыбался ему. Лицо эльфа пошло волнами и стало лицом Эльминстера, потом снова задрожало и опять стало лицом с изумрудными глазами, которые имели все наследники Аластрарра. Видение снова изменилось, теперь оно показывало Элу довольно знакомую фигуру долговязого юноши с орлиным носом, с темными, цвета воронова крыла, волосами и голубыми глазами. Обнаженный молодой человек, тело которого превращалось в эльфийское, стройное, безволосое, гладкое. И с таким же, как у эльфа, лицом. Наверное, самоцвет хотел, чтобы Эл изменил свой внешний вид.
Вздохнув про себя, Эльминстер воззвал к камню, чтобы приобрести сходство с Юмбрилом. Очень странное и очень сильное ощущение охватило его: он был Юмбрилом в надеждах, воспоминаниях, но… Аталантарец взглянул на свои руки – довольно побитые руки человека, который еще недавно трудно жил и тяжело сражался. Тогда молодой маг мысленно пожелал, чтобы они стали длинными, тонкими и хрупкими, как та светло-голубая, безволосая рука, что в предсмертный миг с таким усилием коснулась его щеки.
И руки начали истончаться, вытягиваться… они стали слабыми, тонкими и почти голубыми. Он попробовал пошевелить ими, руки покалывало.
Эл глубоко и прерывисто вздохнул, прочно воссоздал в уме лицо Юмбрила и пожелал, чтобы изменилось все остальное. Колкие мурашки медленно поползли по телу, по спине и позвоночнику. Он непроизвольно вздрогнул и даже фыркнул от отвращения. Видения исчезли, и он, моргая, оглянулся на неизменно терпеливые и не такое видевшие огромные многовековые деревья.
Эл оглядел себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95