Когда же, обретя полную свободу, он огляделся по сторонам, его ждал еще один сюрприз. Донна Гермоза, ее отец и пеоны лежали тут же, тоже связанные, и с головами, закутанными одеялами. Управляющий снял веревки и одеяло сначала с девушки и ее отца и, наконец, с пеонов.
Место, где оказались путешественники, было им совершенно незнакомо. Они находились в чаще густого леса, а их лошади и багаж исчезли. Оказавшиеся без провизии и лошадей в девственном лесу, путешественники были обречены на гибель. Они отдавали себе отчет в том, что после страшных страданий они либо умрут от голода, либо станут добычей диких зверей.
Отчаяние дона Педро не знало границ. Как он сетовал на свое легкомыслие, он винил себя в том, что навлек беду на своих спутников, а главное — на безмерно любимую дочь, на которую взирал со слезами и тоской.
Только донна Гермоза в этих ужасных обстоятельствах сохраняла присутствие духа, нежными речами пыталась вернуть мужество отцу и первой предложила перестать предаваться отчаянию и постараться найти дорогу к асиенде.
Решимость, проявленная донной Гермозой, передалась ее спутникам, и если к ним не вернулась надежда, то по крайней мере они обрели силы, чтобы действовать. Слова девушки во многом способствовали этому.
— Несомненно, — сказала она, — наша длительная задержка обеспокоит наших друзей в асиенде, и они отправятся нас искать. Дон Эстебан, прекрасно знающий пустыню, непременно отыщет наши следы: стало быть, наше положение совсем не безнадежно. Не будем же падать духом, если не хотим, чтобы Бог оставил нас своими заботами. Пойдемте, я надеюсь, что мы скоро выберемся из этого леса и увидим солнце.
К несчастью, в девственном лесу, если его не знаешь, ориентироваться трудно, все деревья кажутся одинаковыми, не видно ни горизонта, ни звезд. Поэтому положиться можно только на инстинкт. Путешественники блуждали целый день, вращаясь на одном и том же месте, ужасно устали, но дорогу так и не нашли.
Дон Педро никак не мог понять, зачем людям, укравшим их лошадей, понадобилось бросить их в непроходимом лесу. Зачем было действовать так жестоко? Но сколько он ни ломал себе голову, разумного ответа найти не мог.
Путешественники отправились в путь утром, день сменился ночью, а они все шли и шли, шли просто для того, чтобы идти, а не потому, что у них появилась надежда добраться до асиенды.
Донна Гермоза мужественно переносила тяготы пути, подбадривая своих спутников, а порой и находя строгие слова, способные помочь им преодолеть минутное малодушие.
И вдруг девушка громко вскрикнула, оказалось, ее ужалила змея. Это очередное несчастье, которое должно было бы окончательно сломить путешественников, как ни странно, внезапно придало им силы. Теперь все их помыслы сосредоточились на одном — во что бы то ни стало спасти своего ангела-хранителя.
Однако человеческие силы имеют предел. Изнуренные усталостью и треволнениями этого дня, путешественники уже стали терять всякую надежду на спасение, когда Господь вдруг послал им незнакомца в лице охотника.
V. Откровенный разговор
Проводив гостей в отведенные для них «комнаты», Тигровая Кошка отправился к довольно большому отсеку, служившему ему жилищем.
Он шел размеренным шагом и, судя по нахмуренным бровям, был чем-то озабочен. Пламя факела, который он держал в правой руке, отбрасывало причудливые блики на его лице и придавало ему странное выражение, в котором были и ненависть, и радость, и беспокойство.
Дойдя до своей комнаты, если можно так назвать углубление в десять футов длины и семь вышины, где мебель заменяли бизоньи черепа, валявшиеся там и сям, да охапка маисовой соломы, небрежно брошенная в углу и, несомненно служившая постелью обитателю этого странного жилища. Тигровая Кошка воткнул факел в железный крюк в стене и, скрестив на груди руки, задорно вскинул голову, пробормотав:
— Наконец!
Вероятно, в этом слове сосредоточивался для него длинный ряд мрачных и смелых размышлений.
Произнеся это слово, Тигровая Кошка поспешно осмотрелся вокруг, как будто опасаясь, что его могли услышать. Насмешливая улыбка скользнула по его бледным губам, он сел на бизоновый череп, опустил голову на руки и погрузился в глубокое раздумье.
Прошло довольно много времени, а он продолжал сидеть все в той же позе. Наконец, едва заметный шорох привлек его внимание, он быстро поднял голову и, обернувшись к входу, сказал:
— Заходите же, я жду вас с нетерпением.
— Сомневаюсь, — послышался суровый голос. Охотник, или незнакомец, короче, тот самый человек, с которым читатель познакомился в самом начале этой книги, стоял на пороге и вызывающе глядел на Тигровую Кошку. Лицо последнего сделалось мрачным, но он тотчас же поправился.
— О! О! — сказал он с напускной веселостью. — Вообще-то я ждал не тебя, мальчик. Ну, все равно, добро пожаловать.
Молодой человек не двигался с места.
— Вы в самом деле говорите то, что сейчас думаете? — спросил он с усмешкой.
— Разве я имею обыкновение скрывать свои мысли?
— При определенных ситуациях, это бывает полезно.
— Я не спорю, но это не тот случай. Ну войди же, садись, давай поговорим.
— Да, — ответил молодой человек, делая несколько шагов вперед, — тем более что я намерен потребовать от вас серьезного объяснения.
Тигровая Кошка нахмурил брови и сказал с плохо скрываемым гневом:
— Ты позволяешь себе так со мной разговаривать… Разве ты забыл, кто я?
— Я ничего не забыл из того, что должен помнить, — резко ответил охотник.
— Гм! Ты забываешь, мальчик, что я твой отец.
— Мой отец? Чем это можно доказать?
— Как ты смеешь так говорить? — гневно вскричал Тигровая Кошка.
Охотник пренебрежительно пожал плечами.
— Впрочем, не имеет значения, отец вы мне или нет. Разве вы не повторяли мне тысячу раз, что семейные узы — сущая ерунда, что само это понятие придумано человеком из эгоистических побуждений, в угоду испорченному обществу. Здесь находятся только двое людей равных по силе и мужеству, и один из них пришел требовать от другого ясного и честного объяснения.
Пока молодой охотник говорил, Тигровая Кошка сверлил его своими проницательными глазами, и, только когда тот замолчал, он улыбнулся.
— У волчонка прорезываются зубы? Он хочет укусить того, кто его выкормил.
— Он его разорвет, не колеблясь, в клочья, если потребуется, — запальчиво возразил охотник, стукнув по земле тяжелым прикладом винтовки, которую он держал в руке.
Вместо того чтобы рассердиться на угрозу, так решительно заявленную охотником, Тигровая Кошка внезапно смягчился, на его суровой физиономии появилась улыбка, что случалось с ним крайне редко, и он радостно всплеснул своими огромными руками.
— Хорошо ревел, мой львенок!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Место, где оказались путешественники, было им совершенно незнакомо. Они находились в чаще густого леса, а их лошади и багаж исчезли. Оказавшиеся без провизии и лошадей в девственном лесу, путешественники были обречены на гибель. Они отдавали себе отчет в том, что после страшных страданий они либо умрут от голода, либо станут добычей диких зверей.
Отчаяние дона Педро не знало границ. Как он сетовал на свое легкомыслие, он винил себя в том, что навлек беду на своих спутников, а главное — на безмерно любимую дочь, на которую взирал со слезами и тоской.
Только донна Гермоза в этих ужасных обстоятельствах сохраняла присутствие духа, нежными речами пыталась вернуть мужество отцу и первой предложила перестать предаваться отчаянию и постараться найти дорогу к асиенде.
Решимость, проявленная донной Гермозой, передалась ее спутникам, и если к ним не вернулась надежда, то по крайней мере они обрели силы, чтобы действовать. Слова девушки во многом способствовали этому.
— Несомненно, — сказала она, — наша длительная задержка обеспокоит наших друзей в асиенде, и они отправятся нас искать. Дон Эстебан, прекрасно знающий пустыню, непременно отыщет наши следы: стало быть, наше положение совсем не безнадежно. Не будем же падать духом, если не хотим, чтобы Бог оставил нас своими заботами. Пойдемте, я надеюсь, что мы скоро выберемся из этого леса и увидим солнце.
К несчастью, в девственном лесу, если его не знаешь, ориентироваться трудно, все деревья кажутся одинаковыми, не видно ни горизонта, ни звезд. Поэтому положиться можно только на инстинкт. Путешественники блуждали целый день, вращаясь на одном и том же месте, ужасно устали, но дорогу так и не нашли.
Дон Педро никак не мог понять, зачем людям, укравшим их лошадей, понадобилось бросить их в непроходимом лесу. Зачем было действовать так жестоко? Но сколько он ни ломал себе голову, разумного ответа найти не мог.
Путешественники отправились в путь утром, день сменился ночью, а они все шли и шли, шли просто для того, чтобы идти, а не потому, что у них появилась надежда добраться до асиенды.
Донна Гермоза мужественно переносила тяготы пути, подбадривая своих спутников, а порой и находя строгие слова, способные помочь им преодолеть минутное малодушие.
И вдруг девушка громко вскрикнула, оказалось, ее ужалила змея. Это очередное несчастье, которое должно было бы окончательно сломить путешественников, как ни странно, внезапно придало им силы. Теперь все их помыслы сосредоточились на одном — во что бы то ни стало спасти своего ангела-хранителя.
Однако человеческие силы имеют предел. Изнуренные усталостью и треволнениями этого дня, путешественники уже стали терять всякую надежду на спасение, когда Господь вдруг послал им незнакомца в лице охотника.
V. Откровенный разговор
Проводив гостей в отведенные для них «комнаты», Тигровая Кошка отправился к довольно большому отсеку, служившему ему жилищем.
Он шел размеренным шагом и, судя по нахмуренным бровям, был чем-то озабочен. Пламя факела, который он держал в правой руке, отбрасывало причудливые блики на его лице и придавало ему странное выражение, в котором были и ненависть, и радость, и беспокойство.
Дойдя до своей комнаты, если можно так назвать углубление в десять футов длины и семь вышины, где мебель заменяли бизоньи черепа, валявшиеся там и сям, да охапка маисовой соломы, небрежно брошенная в углу и, несомненно служившая постелью обитателю этого странного жилища. Тигровая Кошка воткнул факел в железный крюк в стене и, скрестив на груди руки, задорно вскинул голову, пробормотав:
— Наконец!
Вероятно, в этом слове сосредоточивался для него длинный ряд мрачных и смелых размышлений.
Произнеся это слово, Тигровая Кошка поспешно осмотрелся вокруг, как будто опасаясь, что его могли услышать. Насмешливая улыбка скользнула по его бледным губам, он сел на бизоновый череп, опустил голову на руки и погрузился в глубокое раздумье.
Прошло довольно много времени, а он продолжал сидеть все в той же позе. Наконец, едва заметный шорох привлек его внимание, он быстро поднял голову и, обернувшись к входу, сказал:
— Заходите же, я жду вас с нетерпением.
— Сомневаюсь, — послышался суровый голос. Охотник, или незнакомец, короче, тот самый человек, с которым читатель познакомился в самом начале этой книги, стоял на пороге и вызывающе глядел на Тигровую Кошку. Лицо последнего сделалось мрачным, но он тотчас же поправился.
— О! О! — сказал он с напускной веселостью. — Вообще-то я ждал не тебя, мальчик. Ну, все равно, добро пожаловать.
Молодой человек не двигался с места.
— Вы в самом деле говорите то, что сейчас думаете? — спросил он с усмешкой.
— Разве я имею обыкновение скрывать свои мысли?
— При определенных ситуациях, это бывает полезно.
— Я не спорю, но это не тот случай. Ну войди же, садись, давай поговорим.
— Да, — ответил молодой человек, делая несколько шагов вперед, — тем более что я намерен потребовать от вас серьезного объяснения.
Тигровая Кошка нахмурил брови и сказал с плохо скрываемым гневом:
— Ты позволяешь себе так со мной разговаривать… Разве ты забыл, кто я?
— Я ничего не забыл из того, что должен помнить, — резко ответил охотник.
— Гм! Ты забываешь, мальчик, что я твой отец.
— Мой отец? Чем это можно доказать?
— Как ты смеешь так говорить? — гневно вскричал Тигровая Кошка.
Охотник пренебрежительно пожал плечами.
— Впрочем, не имеет значения, отец вы мне или нет. Разве вы не повторяли мне тысячу раз, что семейные узы — сущая ерунда, что само это понятие придумано человеком из эгоистических побуждений, в угоду испорченному обществу. Здесь находятся только двое людей равных по силе и мужеству, и один из них пришел требовать от другого ясного и честного объяснения.
Пока молодой охотник говорил, Тигровая Кошка сверлил его своими проницательными глазами, и, только когда тот замолчал, он улыбнулся.
— У волчонка прорезываются зубы? Он хочет укусить того, кто его выкормил.
— Он его разорвет, не колеблясь, в клочья, если потребуется, — запальчиво возразил охотник, стукнув по земле тяжелым прикладом винтовки, которую он держал в руке.
Вместо того чтобы рассердиться на угрозу, так решительно заявленную охотником, Тигровая Кошка внезапно смягчился, на его суровой физиономии появилась улыбка, что случалось с ним крайне редко, и он радостно всплеснул своими огромными руками.
— Хорошо ревел, мой львенок!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54