— вскричала она гневно. Свидетели этой странной и неожиданной сцены с удивлением воззрились на них, ничего не понимая. Танцор с приглашенной им девушкой с изумлением переглянулись. Между тем танцор решил положить конец этой нелепой ситуации, поскольку девушка продолжала стоять прямо перед ним, гордо закинув голову, с пылающим лицом, всем своим видом выражая угрозу. Танцор, почтительно поклонившись девушке, сказал:
— Сеньорита, позвольте заметить вам…
— Молчите, дон Пабло! — резко прервав его, сказала девушка. — Я не на вас сержусь, а на эту бесстыжую шлюху, которая решила завладеть самым красивым танцором.
При этих словах оскорбленная ею подруга оттолкнула дона Пабло и, приблизившись к своей сопернице, крикнула:
— Ты лжешь, Манонга, ты говоришь это из ревности, ты не можешь пережить тою, что этот кабальеро оказал мне предпочтение.
— Я? — ответила та презрительным тоном. — Ты с ума сошла, Кларита. Меня интересует этот кабальеро не более, чем кислый апельсин.
— Да? — иронично возразила Кларита. — Почему же ты вдруг так рассердилась без всякой видимой причины?
— Потому что, — запальчиво отвечала Манонга, — я знаю тебя давно и хочу преподать тебе урок.
— Ты? Полно! Берегись, как бы тебе самой не пришлось получить урок!
— Как бы не так! Если ты скажешь еще слово, клянусь, я тебя зарежу.
— Вот как! Но ты даже не умеешь держать ножа.
— Посмотрим! — вскричала Манонга, опьянев от гнева и выхватив нож из-за пазухи, обернула левую руку шарфом и стала в позицию.
— Посмотрим! — ответила Кларита и тоже, проворно выхватив нож, приготовилась к бою.
Дуэль между двумя девушками сделалась неизбежной.
Дон Пабло, невольно явившийся причиной такой необычной дуэли, всячески старался урезонить девушек, но ни та, ни другая не обращали внимания на его слова. В полном отчаянии он продолжал взывать к разуму девушек, но тут опять вмешалась публика, которую на сей раз интересовала не только перебранка девушек, но и увлекательное зрелище — женская дуэль на ножах, поэтому они стали требовать, чтобы он успокоился и предоставил девушкам объясниться как им желательно.
Танцор, внутренне убежденный, что он невиновен в случившемся и что только его доброе сердце побудило его стараться уладить скандал, уступил требованию публики и, скрестив руки на груди, решил оставаться зрителем, если не равнодушным, то по крайней мере бескорыстным, предстоящей дуэли.
Странное и величественное зрелище являли собой эти девушки в странной одежде, гордо стоявшие друг против друга в полутемной зале, готовые к схватке, между тем музыка» и танцы продолжались как ни в чем не бывало, водка по-прежнему лилась рекой и по-прежнему звучал нестройный хор голосов, распевавших веселые песни.
— На сколько дюймов деремся, милая? — воскликнула Кларита.
— На все лезвие, душа моя, — насмешливо ответила Манонга. — Я хочу оставить автограф на твоей физиономии.
— Я намерена сделать то же.
— Посмотрим. Ты готова, милая моя?
— Готова, душа моей жизни!
Вокруг девушек собралось много зевак, в то время как те, выставив вперед словно щит левую руку, напряженно ждали мгновения, когда они бросятся друг на друга. Обе были одинаково молоды и проворны, обе обладали одинаковыми шансами. Привычные к подобным схваткам люди, а здесь их было вполне достаточно, не брались предугадывать исход этой дуэли, которая, впрочем, по мнению всех, обещала быть ожесточенной, судя по гневному блеску глаз соперниц.
После минутной нерешительности, или, лучше сказать, сосредоточенности, Кларита и Манонга щелкнули языком с пронзительным подсвистом, зловеще сверкнули синеватые лезвия ножей, и они устремились друг к другу.
Первый раунд был стремителен и закончился ничем.
Соперницы заняли снова исходное положение.
Последовала новая схватка и почти мгновенно лицо каждой из них оказалось рассеченным крест-накрест. Они исполнили клятву — каждая оставила свой автограф на лице противницы. Присутствующие восторженно и громко рукоплескали. Никогда в жизни им не случалось видеть такого мастерства.
После очередной передышки соперницы собирались продолжить борьбу и довести ее до решительного конца, но вдруг плотный круг любопытных разомкнулся, и некий мужчина, став между соперницами и поочередно поглядывая на них, заговорил насмешливым тоном:
— Послушайте, чертовки!
Девушки опустили ножи, но продолжали стоять с гордо поднятой головой, всем своим видом выражая надменное презрение друг к другу и неуемную жажду мщения. Они с трудом повиновались воле появившегося так некстати человека.
Увлеченный музицированием и водкой поручик наконец тоже заметил что-то необычное, происходящее в зале. Его первым побуждением было схватиться за пистолеты, висевшие у него на поясе, но он вовремя спохватился. Дон Торрибио поднялся и, не спуская глаз с соперниц, внимательно следил за перипетиями сражения. Когда же он счел нужным вмешаться, вдруг стал между противницами.
За поручиком последовали и солдаты. Теперь они стояли в двух шагах от него, держа оружие наготове, потому что предвидели, что вмешательство дона Торрибио в эту ссору неизбежно и рано или поздно он подаст им сигнал к действию.
Теперь круг, состоявший из зевак, раздался и занял почти всю залу. В середине его стояли две девицы с ножами в руках и поручик, со скрещенными на груди руками, цинично и снисходительно оглядывавший их.
— Ну, курочки, — сказал он, — что это вы так взъерошились из-за петуха? Неужели только он один и сидит у вас на насесте? Какой великолепный крест начертали вы себе на лице, черт побери! Вы, верно, любите этого негодяя?
Девицы молчали. Поручик между тем продолжал таким же небрежным, снисходительным тоном:
— Но где же этот храбрый рыцарь, позволяющий женщинам драться из-за него? Неужели он из скромности прячется?
Дон Пабло сделал шаг вперед и, посмотрев прямо в лицо поручику, сказал тихо, но твердо:
— Я здесь!
— А! — воскликнул дон Торрибио, окидывая его пытливым взглядом. — Действительно вы красавец, и не удивительно, что внушаете девицам сильные страсти.
Молодой человек остался безразличен к комплименту, ирония которого была очевидна.
— Которую из вас предпочел этот сердцеед? — продолжал поручик, обращаясь к девицам. — Не бойтесь, говорите.
Наступило минутное молчание.
— Вы, может быть, боитесь ошибиться, — продолжал дон Торрибио. — Ну, тогда вы, молодой человек, скажите, которую из этих двоих вы предпочитаете?
— У меня нет предпочтения ни к той, ни к другой, — холодно ответил погонщик.
— Карамба! — вскричал поручик с притворным восторгом. — Если я понял вас правильно, вы любите обеих одинаково?
— Нет, вы ошибаетесь, сеньор, я не люблю ни той, ни другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— Сеньорита, позвольте заметить вам…
— Молчите, дон Пабло! — резко прервав его, сказала девушка. — Я не на вас сержусь, а на эту бесстыжую шлюху, которая решила завладеть самым красивым танцором.
При этих словах оскорбленная ею подруга оттолкнула дона Пабло и, приблизившись к своей сопернице, крикнула:
— Ты лжешь, Манонга, ты говоришь это из ревности, ты не можешь пережить тою, что этот кабальеро оказал мне предпочтение.
— Я? — ответила та презрительным тоном. — Ты с ума сошла, Кларита. Меня интересует этот кабальеро не более, чем кислый апельсин.
— Да? — иронично возразила Кларита. — Почему же ты вдруг так рассердилась без всякой видимой причины?
— Потому что, — запальчиво отвечала Манонга, — я знаю тебя давно и хочу преподать тебе урок.
— Ты? Полно! Берегись, как бы тебе самой не пришлось получить урок!
— Как бы не так! Если ты скажешь еще слово, клянусь, я тебя зарежу.
— Вот как! Но ты даже не умеешь держать ножа.
— Посмотрим! — вскричала Манонга, опьянев от гнева и выхватив нож из-за пазухи, обернула левую руку шарфом и стала в позицию.
— Посмотрим! — ответила Кларита и тоже, проворно выхватив нож, приготовилась к бою.
Дуэль между двумя девушками сделалась неизбежной.
Дон Пабло, невольно явившийся причиной такой необычной дуэли, всячески старался урезонить девушек, но ни та, ни другая не обращали внимания на его слова. В полном отчаянии он продолжал взывать к разуму девушек, но тут опять вмешалась публика, которую на сей раз интересовала не только перебранка девушек, но и увлекательное зрелище — женская дуэль на ножах, поэтому они стали требовать, чтобы он успокоился и предоставил девушкам объясниться как им желательно.
Танцор, внутренне убежденный, что он невиновен в случившемся и что только его доброе сердце побудило его стараться уладить скандал, уступил требованию публики и, скрестив руки на груди, решил оставаться зрителем, если не равнодушным, то по крайней мере бескорыстным, предстоящей дуэли.
Странное и величественное зрелище являли собой эти девушки в странной одежде, гордо стоявшие друг против друга в полутемной зале, готовые к схватке, между тем музыка» и танцы продолжались как ни в чем не бывало, водка по-прежнему лилась рекой и по-прежнему звучал нестройный хор голосов, распевавших веселые песни.
— На сколько дюймов деремся, милая? — воскликнула Кларита.
— На все лезвие, душа моя, — насмешливо ответила Манонга. — Я хочу оставить автограф на твоей физиономии.
— Я намерена сделать то же.
— Посмотрим. Ты готова, милая моя?
— Готова, душа моей жизни!
Вокруг девушек собралось много зевак, в то время как те, выставив вперед словно щит левую руку, напряженно ждали мгновения, когда они бросятся друг на друга. Обе были одинаково молоды и проворны, обе обладали одинаковыми шансами. Привычные к подобным схваткам люди, а здесь их было вполне достаточно, не брались предугадывать исход этой дуэли, которая, впрочем, по мнению всех, обещала быть ожесточенной, судя по гневному блеску глаз соперниц.
После минутной нерешительности, или, лучше сказать, сосредоточенности, Кларита и Манонга щелкнули языком с пронзительным подсвистом, зловеще сверкнули синеватые лезвия ножей, и они устремились друг к другу.
Первый раунд был стремителен и закончился ничем.
Соперницы заняли снова исходное положение.
Последовала новая схватка и почти мгновенно лицо каждой из них оказалось рассеченным крест-накрест. Они исполнили клятву — каждая оставила свой автограф на лице противницы. Присутствующие восторженно и громко рукоплескали. Никогда в жизни им не случалось видеть такого мастерства.
После очередной передышки соперницы собирались продолжить борьбу и довести ее до решительного конца, но вдруг плотный круг любопытных разомкнулся, и некий мужчина, став между соперницами и поочередно поглядывая на них, заговорил насмешливым тоном:
— Послушайте, чертовки!
Девушки опустили ножи, но продолжали стоять с гордо поднятой головой, всем своим видом выражая надменное презрение друг к другу и неуемную жажду мщения. Они с трудом повиновались воле появившегося так некстати человека.
Увлеченный музицированием и водкой поручик наконец тоже заметил что-то необычное, происходящее в зале. Его первым побуждением было схватиться за пистолеты, висевшие у него на поясе, но он вовремя спохватился. Дон Торрибио поднялся и, не спуская глаз с соперниц, внимательно следил за перипетиями сражения. Когда же он счел нужным вмешаться, вдруг стал между противницами.
За поручиком последовали и солдаты. Теперь они стояли в двух шагах от него, держа оружие наготове, потому что предвидели, что вмешательство дона Торрибио в эту ссору неизбежно и рано или поздно он подаст им сигнал к действию.
Теперь круг, состоявший из зевак, раздался и занял почти всю залу. В середине его стояли две девицы с ножами в руках и поручик, со скрещенными на груди руками, цинично и снисходительно оглядывавший их.
— Ну, курочки, — сказал он, — что это вы так взъерошились из-за петуха? Неужели только он один и сидит у вас на насесте? Какой великолепный крест начертали вы себе на лице, черт побери! Вы, верно, любите этого негодяя?
Девицы молчали. Поручик между тем продолжал таким же небрежным, снисходительным тоном:
— Но где же этот храбрый рыцарь, позволяющий женщинам драться из-за него? Неужели он из скромности прячется?
Дон Пабло сделал шаг вперед и, посмотрев прямо в лицо поручику, сказал тихо, но твердо:
— Я здесь!
— А! — воскликнул дон Торрибио, окидывая его пытливым взглядом. — Действительно вы красавец, и не удивительно, что внушаете девицам сильные страсти.
Молодой человек остался безразличен к комплименту, ирония которого была очевидна.
— Которую из вас предпочел этот сердцеед? — продолжал поручик, обращаясь к девицам. — Не бойтесь, говорите.
Наступило минутное молчание.
— Вы, может быть, боитесь ошибиться, — продолжал дон Торрибио. — Ну, тогда вы, молодой человек, скажите, которую из этих двоих вы предпочитаете?
— У меня нет предпочтения ни к той, ни к другой, — холодно ответил погонщик.
— Карамба! — вскричал поручик с притворным восторгом. — Если я понял вас правильно, вы любите обеих одинаково?
— Нет, вы ошибаетесь, сеньор, я не люблю ни той, ни другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54