изжариться, быть оскальпированным или убитым. И то, и другое, и третье, вероятно, тебе будет не особенно приятно. Положись на меня и следуй за мной. Если тебя убьют — ну так что же? Значит, этого не избежать… Ну что, едем? Огонь приближается, скоро будет уже поздно. Ну, на что же ты решился?
— Я следую за вами, — упавшим голосом проговорил леперо, — будь, что будет! Какой дурак я был, что уехал из Гуаймаса, где мне жилось так хорошо, где я ничего не делал, а теперь то и дело попадаю в подобные переделки. О! Да пусть гром разразит меня, если я еще раз пущусь бродить с вами по прерии, если только сегодня все сойдет благополучно.
— Ну да, ну да! Всегда так зарекаются… однако, надо спешить, время не терпит.
И действительно, прерия на пространстве в несколько миль кругом пылала, как кратер огромного вулкана. Пламя ходило волнами, как на море в бурю, деревья вспыхивали, как снопы сена, к небу поднимались столбы густого, черного дыма с искрами, горящими хлопьями. Пустыня наполнилась свистом, шипением, шумом. Крики птиц, вой зверей затихали: и птицы, и звери или гибли, или убирались в безопасные места за реку.
Дон Марсиаль и леперо сели на лошадей и пустили их, совсем бросив поводья. Благородные животные, руководимые инстинктом, изо всех сил рванулись к воде.
Та часть прерии, которая лежала за рекой, представляла полный контраст с той, которую покидали наши искатели приключений. Последняя казалась морем пламени, которое поглощало на своем пути все, что попадалось живого и цветущего, превращая все в тончайший, подхватываемый вихрями пепел, спускаясь в долины, поднимаясь на холмы.
Рио-Хила в то время года, к которому относится наш рассказ, поднялась от дождей, ливших в горах, и была вдвое шире обыкновенного. Течение ее было по этой причине необыкновенно быстрым и в некоторых местах весьма опасным. Но когда наши путники спустились к берегу, они увидели, что через реку переправляется такая масса всякого зверья, хищного и нехищного, совершенно забывшего свою вечную непримиримую вражду, что течение было просто задержано массой тел. Дон Марсиаль и леперо поспешили присоединиться к спасавшим свою жизнь живым существам и переплыли на другой берег сравнительно быстро.
— Эге! — заметил Кукарес, успокоившись, когда почувствовал, что лошадь его опять коснулась ногами дна и стала взбираться на небольшую кручу зеленого берега. — Ведь вы говорили мне, что мы идем на асиенду, а теперь, не правда ли, мы выбрали совсем другое направление? Так ведь я говорю?
— Нет, дружище, ты говоришь вовсе не так. Помни, что в пустыне часто приходится поворачиваться спиной к тому месту, которого ты стремишься достичь, и все это для того, чтобы добраться туда наверняка.
— Что вы этим хотите сказать?
— Мы спутаем своих лошадей под этими акациями и флорибондами, так как здесь они будут в полной безопасности, а сами вернемся к асиенде.
Тигреро тотчас же спрыгнул с лошади, подвел ее к группе деревьев, снял узду, чтобы она могла пастись, и стреножил. Затем он вернулся на берег.
Кукарес с тем отчаянием, которое в известных случаях, дойдя до предела, превращается в тупую покорность судьбе, имеющую некоторое сходство с мужеством, в точности повторил то, что проделал его товарищ. Достойный леперо, глубоко убежденный, что все погибло, отдался на произвол своей, быть может, несчастной звезды с тем фатализмом, который составляет характерную черту миросозерцания восточных народов.
Мы уже говорили, что на этом берегу реки царило спокойствие, только у воды раздавались самые разнообразные звуки — мяуканье, урчание, лай и прочее, — исходившие от зверей, выражавших таким образом радость по поводу своего спасения и спешивших поскорее убраться прочь в глубь прерии. Леперо наконец сообразил, что теперь он также в безопасности, и обратился к дону Марсиалю:
— Но как же мы попадем туда, на асиенду? Река широка, а плавать я не умею.
— Подожди немного. Мы сейчас кое-что найдем, я в этом уверен, если только хорошенько поищем, и облегчим нашу переправу. Э! Ну вот, смотри, — прибавил дон Марсиаль через минуту, — разве не правду я говорил?
И он указал леперо на пирогу, причаленную в маленькой бухточке по эту сторону реки.
— Колонисты ловят здесь рыбу, — продолжал Тигреро, — и в нескольких местах по берегу держат пироги. Мы возьмем эту и через две минуты будем опять у стен асиенды. Умеешь ли ты хоть владеть веслом?
— Да, когда я спокоен.
— Слушай, друг мой Кукарес, — оборвал его Марсиаль, положив ему на плечо руку и с минуту пристально смотря ему в глаза, — у меня нет сейчас времени разговаривать с тобой. У меня серьезные причины поступать так, как я поступаю. Мне нужна твоя самоотверженная помощь, ты должен помогать мне без всякой задней мысли, слышишь? Ты меня знаешь. При первом твоем подозрительном движении я всажу тебе в череп пулю, я убью тебя, как шакала. Теперь помоги мне достать эту пирогу, и быстрее в путь.
Леперо понял, что с ним не шутят, и вновь бессильно отдался на волю судьбы. Через несколько минут пирога была отвязана, и оба мексиканца уже сидели в ней.
Чтобы добраться до той части асиенды, что лежала против батареи, им нужно было проплыть совсем немного, но этот короткий путь был полон опасностей. Во-первых, река несла в своем быстром течении множество вырванных с корнями деревьев, которые плыли, наполовину выглядывая из воды, и на каждом шагу могли зацепить и опрокинуть зыбкое суденышко. Кроме того, через реку продолжали переправляться стадами звери, и если бы пирога попала в середину одного из таких стад, то она неизбежно была бы увлечена им и также перевернута вверх дном. Самая малая опасность, которой наши герои подвергались, состояла в том, что они могли получить в лоб пулю от часовых, расставленных в чаще под стенами асиенды и охранявших доступ к ней со стороны реки. Но эта последняя опасность была ничтожной по сравнению с двумя первыми, так как все заставляло предполагать, что привлеченный заревом гигантского пожара гарнизон направит все свое внимание от реки в сторону прерии. Наконец, дон Марсиаль не думал, что часовые стояли у самой воды.
По его знаку леперо взял весла, и они отчалили.
Пожар быстро проходил по направлению к западу, уничтожая все на своем пути.
Пирога медленно продвигалась вперед среди бесчисленных препятствий, замедлявших ее ход.
Кукарес, бледный как смерть, с развевающимися волосами, с выпученными от страха глазами, словно безумный работал веслом, с отчаянием поручив свою душу всем святым, каких только он мог припомнить из бесконечных испанских святцев. Он был убежден, что теперь-то ему уж никак не выйти живым из пироги.
Да и действительно, положение было не из приятных. Требовались вся решимость и отвага Тигреро, подогретые целью, к которой тот стремился, чтобы он сам решился проделать то, во что втянул и своего спутника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— Я следую за вами, — упавшим голосом проговорил леперо, — будь, что будет! Какой дурак я был, что уехал из Гуаймаса, где мне жилось так хорошо, где я ничего не делал, а теперь то и дело попадаю в подобные переделки. О! Да пусть гром разразит меня, если я еще раз пущусь бродить с вами по прерии, если только сегодня все сойдет благополучно.
— Ну да, ну да! Всегда так зарекаются… однако, надо спешить, время не терпит.
И действительно, прерия на пространстве в несколько миль кругом пылала, как кратер огромного вулкана. Пламя ходило волнами, как на море в бурю, деревья вспыхивали, как снопы сена, к небу поднимались столбы густого, черного дыма с искрами, горящими хлопьями. Пустыня наполнилась свистом, шипением, шумом. Крики птиц, вой зверей затихали: и птицы, и звери или гибли, или убирались в безопасные места за реку.
Дон Марсиаль и леперо сели на лошадей и пустили их, совсем бросив поводья. Благородные животные, руководимые инстинктом, изо всех сил рванулись к воде.
Та часть прерии, которая лежала за рекой, представляла полный контраст с той, которую покидали наши искатели приключений. Последняя казалась морем пламени, которое поглощало на своем пути все, что попадалось живого и цветущего, превращая все в тончайший, подхватываемый вихрями пепел, спускаясь в долины, поднимаясь на холмы.
Рио-Хила в то время года, к которому относится наш рассказ, поднялась от дождей, ливших в горах, и была вдвое шире обыкновенного. Течение ее было по этой причине необыкновенно быстрым и в некоторых местах весьма опасным. Но когда наши путники спустились к берегу, они увидели, что через реку переправляется такая масса всякого зверья, хищного и нехищного, совершенно забывшего свою вечную непримиримую вражду, что течение было просто задержано массой тел. Дон Марсиаль и леперо поспешили присоединиться к спасавшим свою жизнь живым существам и переплыли на другой берег сравнительно быстро.
— Эге! — заметил Кукарес, успокоившись, когда почувствовал, что лошадь его опять коснулась ногами дна и стала взбираться на небольшую кручу зеленого берега. — Ведь вы говорили мне, что мы идем на асиенду, а теперь, не правда ли, мы выбрали совсем другое направление? Так ведь я говорю?
— Нет, дружище, ты говоришь вовсе не так. Помни, что в пустыне часто приходится поворачиваться спиной к тому месту, которого ты стремишься достичь, и все это для того, чтобы добраться туда наверняка.
— Что вы этим хотите сказать?
— Мы спутаем своих лошадей под этими акациями и флорибондами, так как здесь они будут в полной безопасности, а сами вернемся к асиенде.
Тигреро тотчас же спрыгнул с лошади, подвел ее к группе деревьев, снял узду, чтобы она могла пастись, и стреножил. Затем он вернулся на берег.
Кукарес с тем отчаянием, которое в известных случаях, дойдя до предела, превращается в тупую покорность судьбе, имеющую некоторое сходство с мужеством, в точности повторил то, что проделал его товарищ. Достойный леперо, глубоко убежденный, что все погибло, отдался на произвол своей, быть может, несчастной звезды с тем фатализмом, который составляет характерную черту миросозерцания восточных народов.
Мы уже говорили, что на этом берегу реки царило спокойствие, только у воды раздавались самые разнообразные звуки — мяуканье, урчание, лай и прочее, — исходившие от зверей, выражавших таким образом радость по поводу своего спасения и спешивших поскорее убраться прочь в глубь прерии. Леперо наконец сообразил, что теперь он также в безопасности, и обратился к дону Марсиалю:
— Но как же мы попадем туда, на асиенду? Река широка, а плавать я не умею.
— Подожди немного. Мы сейчас кое-что найдем, я в этом уверен, если только хорошенько поищем, и облегчим нашу переправу. Э! Ну вот, смотри, — прибавил дон Марсиаль через минуту, — разве не правду я говорил?
И он указал леперо на пирогу, причаленную в маленькой бухточке по эту сторону реки.
— Колонисты ловят здесь рыбу, — продолжал Тигреро, — и в нескольких местах по берегу держат пироги. Мы возьмем эту и через две минуты будем опять у стен асиенды. Умеешь ли ты хоть владеть веслом?
— Да, когда я спокоен.
— Слушай, друг мой Кукарес, — оборвал его Марсиаль, положив ему на плечо руку и с минуту пристально смотря ему в глаза, — у меня нет сейчас времени разговаривать с тобой. У меня серьезные причины поступать так, как я поступаю. Мне нужна твоя самоотверженная помощь, ты должен помогать мне без всякой задней мысли, слышишь? Ты меня знаешь. При первом твоем подозрительном движении я всажу тебе в череп пулю, я убью тебя, как шакала. Теперь помоги мне достать эту пирогу, и быстрее в путь.
Леперо понял, что с ним не шутят, и вновь бессильно отдался на волю судьбы. Через несколько минут пирога была отвязана, и оба мексиканца уже сидели в ней.
Чтобы добраться до той части асиенды, что лежала против батареи, им нужно было проплыть совсем немного, но этот короткий путь был полон опасностей. Во-первых, река несла в своем быстром течении множество вырванных с корнями деревьев, которые плыли, наполовину выглядывая из воды, и на каждом шагу могли зацепить и опрокинуть зыбкое суденышко. Кроме того, через реку продолжали переправляться стадами звери, и если бы пирога попала в середину одного из таких стад, то она неизбежно была бы увлечена им и также перевернута вверх дном. Самая малая опасность, которой наши герои подвергались, состояла в том, что они могли получить в лоб пулю от часовых, расставленных в чаще под стенами асиенды и охранявших доступ к ней со стороны реки. Но эта последняя опасность была ничтожной по сравнению с двумя первыми, так как все заставляло предполагать, что привлеченный заревом гигантского пожара гарнизон направит все свое внимание от реки в сторону прерии. Наконец, дон Марсиаль не думал, что часовые стояли у самой воды.
По его знаку леперо взял весла, и они отчалили.
Пожар быстро проходил по направлению к западу, уничтожая все на своем пути.
Пирога медленно продвигалась вперед среди бесчисленных препятствий, замедлявших ее ход.
Кукарес, бледный как смерть, с развевающимися волосами, с выпученными от страха глазами, словно безумный работал веслом, с отчаянием поручив свою душу всем святым, каких только он мог припомнить из бесконечных испанских святцев. Он был убежден, что теперь-то ему уж никак не выйти живым из пироги.
Да и действительно, положение было не из приятных. Требовались вся решимость и отвага Тигреро, подогретые целью, к которой тот стремился, чтобы он сам решился проделать то, во что втянул и своего спутника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81