Около костра сидел человек, подперев рукой подбородок, и так спокойно курил, как будто он находился в пулькерии в Гуаймасе.
Дон Марсиаль с минуту вглядывался в этого человека, но затем, едва сдержав радостное восклицание, быстро, уже больше не скрываясь, подошел к нему.
В сидевшем у костра он узнал своего доверенного, леперо Кукареса.
Шаги приближавшегося Тигреро заставили того быстро обернуться.
— Э! Добро пожаловать, дон Марсиаль! — воскликнул он. — Вот уже целый час я бьюсь, подаю вам сигналы, какие только могу, а вы даже не замечаете их.
— Compadre, — весело отвечал дон Марсиаль, — если бы я знал, что это ты, то давно был бы тут, но я вовсе и не ожидал тебя…
— Вы правы. Мы находимся в местах, где никакая предосторожность не помешает.
— Ну, есть что-то новое? — обратился к нему с вопросом Тигреро, садясь перед огнем, чтобы обсушиться.
— Caspita! Есть ли что-то новое?! Да разве я был бы здесь, если бы не было ничего нового?
— Это правда. Ты хороший товарищ; благодарю, что ты пришел. Ты знаешь, что память у меня хорошая.
— Я знаю это.
— Ну, к делу. Что хочешь ты рассказать мне нового?
— Спрашивайте.
— Дурные или хорошие вести принес ты?
— Превосходные! Вы это сейчас увидите.
— Слава Богу, если это так. Возьми этот перстень. Я должен был бы отдать его тебе, когда мы закончим дело, но будь уверен, что при окончательном расчете я найду что-нибудь другое, что понравится тебе так же, как этот перстень.
Глаза леперо загорелись от жадности. Он схватил перстень и присоединил его к тем драгоценностям, которые получил от дона Марсиаля несколько дней тому назад.
— Благодарю, — проговорил он. — Какое счастье иметь с вами дело. Ничего не скажешь, вы не скряга!
— Ну, какие новости?
— Их мало, но они хорошие. Сеньор граф в отчаянии от исчезновения своей невесты, которую, он полагает, похитили апачи. Он покинул асиенду во главе своего отряда и теперь мечется по прерии во всех направлениях, гоняясь за Черным Медведем.
— Благодарение Богу! Это самая лучшая новость, которую ты только мог принести мне. А ты сам, что думаешь делать ты?
— Э! Разве между нами не было условлено, что граф…
— Конечно, — живо перебил его Тигреро. — Но для этого его, прежде всего, нужно встретить, а это в настоящее время, я думаю, нелегко.
— Напротив.
— Ну, как же?
— Сеньор дон Марсиаль, вы совершенно несправедливо принимаете меня, кажется, за неотесанного мужика!
— Нисколько, compadre, нисколько, но…
— Да нет, я вижу, что это так… Ну ладно, только вы ошибаетесь, кабальеро, я вот сейчас вам докажу, что ошибаетесь. В течение нескольких часов, которые я провел на асиенде, я обращался ко всем с вопросами, и так как я объявил, что у меня очень важное письмо к графу, то никто не скрывал от меня ничего. Оказывается, апачи не только ничего не взяли, но французы так здорово их поколотили (хотя, заметим, они все-таки продолжают чувствовать немалый страх перед краснокожими), что индейцы отступили в самую глубь прерий к пустыне дель-Норте, к своим селениям, и граф, конечно, будет преследовать их.
— Да, ты мне это уже говорил.
— Ну вот, только едва ли граф решится углубиться в саму пустыню.
— Ну конечно, — согласился Тигреро и почувствовал, как дрожь пробежала по его телу при воспоминании об ужасах, таящихся в глубине американской пустыни.
— Значит, он может остановиться только в одном месте.
— В Каса-Гранде! — живо воскликнул дон Марсиаль.
— Совершенно верно! Вот я и уверен, что встречу его там.
— Заклинаю тебя Святым Телом Иисуса Христа, отправляйся туда.
— Я отправлюсь туда сразу же после вашего отъезда.
Тигреро с изумлением посмотрел на него.
— Великий Боже! — воскликнул он через минуту. — Да ты действительно умнейший человек, Кукарес. Как я счастлив, что не ошибся на твой счет!
— Что же делать, — скромно отвечал на это Кукарес, ехидно прищуривая глаза, — мне так нравится иметь дело с вами, что я не в силах в чем-либо вам отказать.
И оба они принялись хохотать, довольные тем, что так хорошо поняли друг друга.
— Теперь, когда мы обо всем переговорили и обо всем условились, нам остается только разойтись каждому в свою сторону, — предложил дон Марсиаль.
— Как вы попали сюда?
— Вплавь, конечно. А ты?
— Верхом на лошади. Я бы предложил доставить вас на берег, но нам в разные стороны.
— Что ж, это правильно.
— Итак, вы рассчитываете переправиться сейчас?
— Да, хотелось бы, — отвечал дон Марсиаль с неопределенной усмешкой.
— О! Ну, так мы скоро увидимся.
— Надеюсь.
— Слушайте, дон Марсиаль, теперь платье ваше высохло, мне не хотелось бы, чтобы вы его снова замочили. Кажется, я видел где-то здесь пирогу — вы ведь знаете, что индейцы всюду прячут пироги.
Тигреро вошел в грот и нашел в глубине его тщательно запрятанную за камнями пирогу. Он взял ее и легко взвалил себе на спину.
— Вот еще что, — опять обратился он к Кукаресу. — Зачем ты назначил мне свидание на этом островке?
— Чтобы нам никто не помешал. Ведь вы не хотите, чтобы нас кто-нибудь подслушал?
— Нет, согласен с тобой. Итак, до свидания.
— До свидания.
Два приятеля, довольные друг другом, расстались. Один отправился в долгий и утомительный путь, а другой вернулся к своим спутникам.
Оба они, однако, ошибались, полагая, что их никто не слышал.
Едва они покинули островок, разойдясь в разные стороны, как густая чаща далий и флорибондов, закрывавшая вход в грот, раздвинулась, и из нее выглянула голова в уборе из орлиных перьев, с горящими, как уголья, глазами. Голова осторожно повернулась направо и налево. Затем, минуту спустя, сучья затрещали, раздвинулись еще больше, и вслед за головой появилось туловище апачского воина, расписанного и вооруженного по-боевому.
Апачским воином, так неожиданно появившимся, был Черный Медведь.
— О-о-а! — проговорил он с угрожающим жестом. — Бледнолицые собаки! Апачские воины пойдут по их следам.
Несколько минут он стоял, уставившись в небо, усеянное звездами, затем вошел в грот.
Дон Марсиаль в это время достиг своего бивака.
Донья Анита, обеспокоенная долгим отсутствием, ожидала его с живейшим нетерпением.
— Наконец-то, — воскликнула она, увидев его, и бросилась навстречу.
— Добрые вести, — отвечал он ей.
— О! Я так беспокоилась!
— Благодарю вас. Случилось то, что я и предвидел. Мы видели сигнал, поданный мне.
— Так что…
— Я встретил друга, который подсказал мне, каким образом выйти из нашего сложного положения.
— Как же?
— Не беспокойтесь ни о чем. Повторяю вам опять, предоставьте действовать мне.
Молодая девушка покорно склонила голову и, несмотря на снедавшее ее любопытство, удалилась, не говоря более ни слова, в хакаль, приготовленный специально для нее.
Дон Марсиаль после ее ухода не заснул, а сел у костра, скрестил на груди руки, прислонился к дереву спиной и так до самого рассвета и просидел неподвижно, погруженный в невеселые думы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Дон Марсиаль с минуту вглядывался в этого человека, но затем, едва сдержав радостное восклицание, быстро, уже больше не скрываясь, подошел к нему.
В сидевшем у костра он узнал своего доверенного, леперо Кукареса.
Шаги приближавшегося Тигреро заставили того быстро обернуться.
— Э! Добро пожаловать, дон Марсиаль! — воскликнул он. — Вот уже целый час я бьюсь, подаю вам сигналы, какие только могу, а вы даже не замечаете их.
— Compadre, — весело отвечал дон Марсиаль, — если бы я знал, что это ты, то давно был бы тут, но я вовсе и не ожидал тебя…
— Вы правы. Мы находимся в местах, где никакая предосторожность не помешает.
— Ну, есть что-то новое? — обратился к нему с вопросом Тигреро, садясь перед огнем, чтобы обсушиться.
— Caspita! Есть ли что-то новое?! Да разве я был бы здесь, если бы не было ничего нового?
— Это правда. Ты хороший товарищ; благодарю, что ты пришел. Ты знаешь, что память у меня хорошая.
— Я знаю это.
— Ну, к делу. Что хочешь ты рассказать мне нового?
— Спрашивайте.
— Дурные или хорошие вести принес ты?
— Превосходные! Вы это сейчас увидите.
— Слава Богу, если это так. Возьми этот перстень. Я должен был бы отдать его тебе, когда мы закончим дело, но будь уверен, что при окончательном расчете я найду что-нибудь другое, что понравится тебе так же, как этот перстень.
Глаза леперо загорелись от жадности. Он схватил перстень и присоединил его к тем драгоценностям, которые получил от дона Марсиаля несколько дней тому назад.
— Благодарю, — проговорил он. — Какое счастье иметь с вами дело. Ничего не скажешь, вы не скряга!
— Ну, какие новости?
— Их мало, но они хорошие. Сеньор граф в отчаянии от исчезновения своей невесты, которую, он полагает, похитили апачи. Он покинул асиенду во главе своего отряда и теперь мечется по прерии во всех направлениях, гоняясь за Черным Медведем.
— Благодарение Богу! Это самая лучшая новость, которую ты только мог принести мне. А ты сам, что думаешь делать ты?
— Э! Разве между нами не было условлено, что граф…
— Конечно, — живо перебил его Тигреро. — Но для этого его, прежде всего, нужно встретить, а это в настоящее время, я думаю, нелегко.
— Напротив.
— Ну, как же?
— Сеньор дон Марсиаль, вы совершенно несправедливо принимаете меня, кажется, за неотесанного мужика!
— Нисколько, compadre, нисколько, но…
— Да нет, я вижу, что это так… Ну ладно, только вы ошибаетесь, кабальеро, я вот сейчас вам докажу, что ошибаетесь. В течение нескольких часов, которые я провел на асиенде, я обращался ко всем с вопросами, и так как я объявил, что у меня очень важное письмо к графу, то никто не скрывал от меня ничего. Оказывается, апачи не только ничего не взяли, но французы так здорово их поколотили (хотя, заметим, они все-таки продолжают чувствовать немалый страх перед краснокожими), что индейцы отступили в самую глубь прерий к пустыне дель-Норте, к своим селениям, и граф, конечно, будет преследовать их.
— Да, ты мне это уже говорил.
— Ну вот, только едва ли граф решится углубиться в саму пустыню.
— Ну конечно, — согласился Тигреро и почувствовал, как дрожь пробежала по его телу при воспоминании об ужасах, таящихся в глубине американской пустыни.
— Значит, он может остановиться только в одном месте.
— В Каса-Гранде! — живо воскликнул дон Марсиаль.
— Совершенно верно! Вот я и уверен, что встречу его там.
— Заклинаю тебя Святым Телом Иисуса Христа, отправляйся туда.
— Я отправлюсь туда сразу же после вашего отъезда.
Тигреро с изумлением посмотрел на него.
— Великий Боже! — воскликнул он через минуту. — Да ты действительно умнейший человек, Кукарес. Как я счастлив, что не ошибся на твой счет!
— Что же делать, — скромно отвечал на это Кукарес, ехидно прищуривая глаза, — мне так нравится иметь дело с вами, что я не в силах в чем-либо вам отказать.
И оба они принялись хохотать, довольные тем, что так хорошо поняли друг друга.
— Теперь, когда мы обо всем переговорили и обо всем условились, нам остается только разойтись каждому в свою сторону, — предложил дон Марсиаль.
— Как вы попали сюда?
— Вплавь, конечно. А ты?
— Верхом на лошади. Я бы предложил доставить вас на берег, но нам в разные стороны.
— Что ж, это правильно.
— Итак, вы рассчитываете переправиться сейчас?
— Да, хотелось бы, — отвечал дон Марсиаль с неопределенной усмешкой.
— О! Ну, так мы скоро увидимся.
— Надеюсь.
— Слушайте, дон Марсиаль, теперь платье ваше высохло, мне не хотелось бы, чтобы вы его снова замочили. Кажется, я видел где-то здесь пирогу — вы ведь знаете, что индейцы всюду прячут пироги.
Тигреро вошел в грот и нашел в глубине его тщательно запрятанную за камнями пирогу. Он взял ее и легко взвалил себе на спину.
— Вот еще что, — опять обратился он к Кукаресу. — Зачем ты назначил мне свидание на этом островке?
— Чтобы нам никто не помешал. Ведь вы не хотите, чтобы нас кто-нибудь подслушал?
— Нет, согласен с тобой. Итак, до свидания.
— До свидания.
Два приятеля, довольные друг другом, расстались. Один отправился в долгий и утомительный путь, а другой вернулся к своим спутникам.
Оба они, однако, ошибались, полагая, что их никто не слышал.
Едва они покинули островок, разойдясь в разные стороны, как густая чаща далий и флорибондов, закрывавшая вход в грот, раздвинулась, и из нее выглянула голова в уборе из орлиных перьев, с горящими, как уголья, глазами. Голова осторожно повернулась направо и налево. Затем, минуту спустя, сучья затрещали, раздвинулись еще больше, и вслед за головой появилось туловище апачского воина, расписанного и вооруженного по-боевому.
Апачским воином, так неожиданно появившимся, был Черный Медведь.
— О-о-а! — проговорил он с угрожающим жестом. — Бледнолицые собаки! Апачские воины пойдут по их следам.
Несколько минут он стоял, уставившись в небо, усеянное звездами, затем вошел в грот.
Дон Марсиаль в это время достиг своего бивака.
Донья Анита, обеспокоенная долгим отсутствием, ожидала его с живейшим нетерпением.
— Наконец-то, — воскликнула она, увидев его, и бросилась навстречу.
— Добрые вести, — отвечал он ей.
— О! Я так беспокоилась!
— Благодарю вас. Случилось то, что я и предвидел. Мы видели сигнал, поданный мне.
— Так что…
— Я встретил друга, который подсказал мне, каким образом выйти из нашего сложного положения.
— Как же?
— Не беспокойтесь ни о чем. Повторяю вам опять, предоставьте действовать мне.
Молодая девушка покорно склонила голову и, несмотря на снедавшее ее любопытство, удалилась, не говоря более ни слова, в хакаль, приготовленный специально для нее.
Дон Марсиаль после ее ухода не заснул, а сел у костра, скрестил на груди руки, прислонился к дереву спиной и так до самого рассвета и просидел неподвижно, погруженный в невеселые думы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81