В глазах его появилось задумчивое выражение: казалось, он, как заботливый пастырь, размышлял о том, куда бы поместить этих промокших овец.
- Вы, случайно, не питомцы Оксфорда? - спросил он так, словно ответ на этот вопрос мог разрешить проблему их ночлега. - Колледж святой Марии? Да неужели? А я из колледжа святого Павла. Моя фамилия Лэдимен, Биллингтон Лэдимен; возможно, вы помните моего младшего брата. Я могу предложить вам комнату здесь, у себя, если вы сумеете обойтись без простынь. Я на два дня отпустил экономку, и она, по глупости, захватила с собой ключи.
Шелтон с радостью согласился, решив, что тон священника вполне естествен для человека его профессии и вовсе не свидетельствует о высокомерии.
- Вы, я думаю, проголодались за день ходьбы. Боюсь, у меня в доме... м-м... ничего не найдется, кроме хлеба. Я мог бы вскипятить вам воды: горячая вода с лимонным соком все же лучше, чем ничего.
Он провел их в кухню, разжег там огонь и поставил чайник; потом он вышел, чтобы они могли снять промокшую одежду, и вскоре вернулся, неся старые, порыжевшие пиджаки, ковровые ночные туфли и одеяла. Путники переоделись и, налив себе по стакану кипятку, последовали за хозяином в его кабинет, где, судя по разложенным на столе книгам, он перед их приходом готовил свою проповедь при слабом свете лампы.
- Мы причинили вам бездну хлопот, - сказал Шелтон. - Вы, право, очень любезны.
- Ну, что вы, - ответил священник. - Мне только жаль, что в доме ничего нет.
Такая бедность особенно поражала при воспоминании о плодородии тучных полей, мимо которых путники проходили днем; голос священника, вылетавший из бескровных губ, звучал трагически, хотя он и не сетовал на горькую судьбу. Голос этот был какой-то особенный; казалось, что его обладатель знаком и с богатством и с красотой, но глубоко презирает пошлую потребность в деньгах, тогда как глаза - бесцветные глаза аскета - говорили яснее слов: "О, как бы я хотел сам испытать, что значит возможность хотя бы раз в год истратить лишний фунт или два!"
Все тут было куплено по дешевке; никакой роскоши, - недоставало даже самого необходимого. Комната была унылая и пустая; потолок потрескался, обои выцвели, и лишь книги, аккуратно расставленные на полках, выделялись среди этого запустения глянцевитой кожей своих корешков с тисненым на них гербом.
- Мой предшественник привел дом в плачевное состояние, - сказал священник. - Мне говорили, правда, что бедняге приходилось очень туго. К несчастью, в наши дни, когда приходы приносят так мало, трудно ожидать чего-то другого. А он был человек женатый, имел большую семью...
Крокер, уже успевший выпить дымящийся напиток, сидел в своем кресле, улыбаясь, и клевал носом; вид у него был довольно забавный: он наглухо застегнул черный пиджак и, завернув ноги в одеяло, протянул их к слабому пламени только что зажженного в камине огня. Шелтон же совсем перестал чувствовать усталость; необычная обстановка давала пищу его мозгу; он украдкой разглядывал убогое жилище, и все - комната, священник, мебель, даже сам огонь - вызывало в нем такое чувство, словно он видел перед собою ноги, торчащие из коротких, не по росту брюк. Но Шелтон догадывался, что под окружающей его скудостью скрывается что-то другое - что-то возвышенное и сугубо отвлеченное, что исключало всякую возможность участливых расспросов. И, повинуясь овладевшему им нервному возбуждению, он вдруг воскликнул:
- Зачем только священники обзаводятся такими большими семьями!
Легкая краска проступила на щеках хозяина, - ее появление было неожиданным и странным; в это время Крокер хмыкнул, как хмыкает человек, который задремал, но не хочет этого показывать.
- Да, это, конечно, приводит к печальным последствиям, - пробормотал священник, - в большинстве случаев.
Шелтон хотел было переменить тему разговора, но в эту минуту злополучный Крокер вдруг всхрапнул. Будучи человеком действия, он уже крепко спал.
- Большая семья, - поспешно произнес Шелтон, увидев, как взметнулись вверх брови священника, когда он услыхал храп, - это, можно сказать, почти преступление.
- Да как же это может быть преступлением?
Шелтон почувствовал, что ему нужно чем-то подкрепить свою мысль.
- Право, не знаю, - сказал он, - только уж очень много слышишь о таких семьях - я имею в виду семьи священников. У меня самого два родных дяди...
На лице священника появилось новое выражение: он плотнее сжал губы, чуть выставив вперед подбородок. "Ну, прямо настоящий мул!" - подумал Шелтон. Глаза священника тоже изменились: они стали более серыми, колючими и чем-то похожими на глаза попугая. Шелтону теперь совсем не нравилось его лицо.
- Я думаю, что в этом вопросе мы с вами, пожалуй, не поймем друг друга.
Шелтону стало стыдно.
- Впрочем, мне, в свою очередь, хотелось бы задать вам один вопрос, сказал священник, как бы снисходя до Шелтона и показывая, что он готов продолжать разговор на затронутые им низменные темы. - Чем же вы оправдываете брак, если не тем, что он диктуется законами природы?
- Я говорю просто то, что думаю.
- Дорогой мой сэр, вы забываете, что материнство для женщины величайшее счастье.
- По-моему, подобное удовольствие должно порядком надоедать, если оно слишком часто повторяется. Материнство есть материнство, сколько бы у матери ни было детей - один или дюжина.
- Боюсь, - нетерпеливо возразил священник, не отступая, однако, от низменной темы, затронутой его гостем, - что, следуя вашей теории, трудновато было бы заселить мир.
- А вы когда-нибудь жили в Лондоне? - вместо ответа спросил Шелтон. Когда я бываю там, мне всегда кажется, что мы вообще не имеем права иметь детей.
- По-моему, вы упускаете из виду наш долг перед страной, - удивительно владея собой, заметил священник и с такой силой сжал ручку кресла, что суставы пальцев у него хрустнули. - Прирост населения - вопрос первостепенной важности!
- На этот счет возможны две точки зрения. Все зависит от того, какой вы хотите видеть вашу страну.
- Не знал я, что на этот счет могут быть разные взгляды, - заметил священник и улыбнулся улыбкой фанатика.
Чем больше священник пытался навязать Шелтону свое мнение, тем больше в Шелтоне нарастало вполне естественное чувство противоречия, и он спорил, уже позабыв о существе вопроса, над которым до сих пор едва ли задумывался.
- Быть может, я и ошибаюсь, - сказал он, не отрывая глаз от одеяла, в которое были завернуты его ноги, - но, по-моему, вопрос о том, хорошо ли стране иметь такое население, что она не в состоянии прокормить себя, можно считать по меньшей мере спорным.
- Вы случайно не принадлежите к числу сторонников Малой Англии? спросил священник, чье лицо вновь обрело прежнюю бледность.
Фраза эта оказала на Шелтона своеобразное действие;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64