Эти наблюдения побудили мсье де Сегирана написать мсье Дагрене, чтобы узнать его мнение относительно задержки, которая, несомненно, должна была весьма его удивить. Ответ мсье Дагрене был категоричен. Знаменитый врач оставался при своем утверждении касательно материнских способностей мадмуазель д'Амбинье. Если природа медлит свершить то, чего желают оба супруга, то это в силу присущей ей удивительной осторожности. Она, несомненно, находит, что мадам де Сегиран еще не обладает необходимой телесной силой для того, чтобы питать зачатый плод. Мсье де Сегиран пишет о томности и исхудании. Этому надлежит пособить наиболее подходящими средствами. Мсье Дагрене их перечислял: длительный сон, умеренные упражнения, а главное – пища, которая возбуждала бы аппетит, дабы улучшить свойства мышц и крови. Наконец, умело подобранные развлечения, для того чтобы поддерживать веселое состояние духа и разгонять ипохондрические пары, препятствующие нам извлекать пользу из того, что делает для нас медицина. При таком уходе, добавлял мсье Дагрене, мадам де Сегиран не замедлит наверстать потерянное и в непродолжительном времени достигнет благоприятного состояния, которого природа требует для того, чтобы иметь возможность приступить к своей важнейшей и неизбежнейшей задаче.
По прочтении этого письма первой заботой мсье де Сегирана было устремиться на кухню. Она была обширна и хорошо оборудована, и он вернулся оттуда удовлетворенным, как генерал может остаться доволен маневренным полем, где ему придется выстраивать войска. Засим мсье де Сегиран занялся необходимыми распоряжениями. Пред хозяйские очи был вызван повар, и ему было предписано всемерно заботиться о том, чтобы впредь стол был роскошен. После чего мсье де Сегиран велел эконому представить реестр хранящихся в погребе вин и ликеров. Таковые имелись во множестве. Оставалось следить за меню. Мсье де Сегиран желал, чтобы оно было обильно и разнообразно. Отныне мсье де Сегиран ни о чем так не пекся, как о столе, не ради себя, а ради своей дорогой супруги, которую он не переставал понуждать запастись недостающими ей силами. Сперва мадам де Сегиран неохотно подчинялась этим настояниям, обеспокоенная тем, что предаваться утонченностям чревоугодия грешно; но мсье де Сегиран так убедительно представил ей цель, к которой он стремился, что она дала себя уговорить последовать советам знаменитого мсье Дагрене, подобно тому как в тех же видах она покорялась супружескому пылу мсье де Сегирана. И, успокоив свое благочестие, она уже не так противилась нежным прельщениям сластолюбия, которые предлагались ей каждый день и к которым ее склонял мсье де Сегиран.
Я помню, ничего не могло быть занятнее, чем слушать речи мсье де Ларсфига о поварском искусстве и его бесконечные рассуждения об этом предмете, которым он досконально владел во всех его частях. Мсье Де Ларсфиг знал наизусть все супы, всё жаркое, все виды Дичи, все роды живности, всех рыб, все овощи, все плоды, все пряности, соуса и приправы. Ему были знакомы все приношения, которыми времена года служат кому. Их перечень он начинал с весны, когда природа вручает свои первины. Она дарит молочного теленка, откормленного цыпленка, домашнюю утку и голубя, молодого кабана, косулю, молодых зайцев и кроликов, свежий шпинат, сморчки и грузди, тогда как к лету она приносит молодую пулярку, петушка, фазанчика, перепелку, дикую утку, дикого голубя и некоторые фрукты. Но не осенью ли она являет себя во всем изобилии, с бараниной и свининой, каплунами и жирными цыплятами, серыми и красными куропатками, тетеревами и бекасами, водными птицами, рыбами? При этом исчислении глаза мсье де Ларсфига светились священным огнем, и казалось, он завидует дарованной профессионалам чести орудовать всеми этими кулинарными богатствами. варить их, приправлять, фаршировать, стряпать, подавать, поливать крепкими и изысканными соусами, сдабривать перцем, гвоздикой, мускатным орехом и мускатным цветом, имбирем, лимоном, горчицей и уксусом.
Итак, к этим роскошествам стола, столь соблазнительные картины которых живописал мсье де Ларсфиг мадам де Сегиран не осталась равнодушной и через несколько месяцев начала уже ощущать действие режима прописанного ей мсье Дагрене. Замечавшееся у нее исхудание уступило место легкой полноте, а томность сменилась живостью, которой нельзя было не заметить. Красота ее, впрочем, нисколько от этого не пострадала, а. наоборот, стала как-то гармоничнее и законченнее. На лице снова появился румянец, и вся она дышала здоровьем, чему весьма радовался мсье де Сегиран, заключавший отсюда, что скоро она будет вполне приспособлена к делу природы и что никакое препятствие тому уже не помешает. Мадам де Сегиран, казалось, и сама ждала того же, и можно было подумать, будто ей хочется воспользоваться тем, что ее тело еще свободно от излишнего бремени, чтобы побольше двигаться. Нередко она отрывала мсье Сегирана от его бирюлечных комбинаций и увлекала на эспланаду замка поиграть в шары. Мсье де Сегиран охотно соглашался. Его восхищало в жене это возрождение юности, и он вторил ему с добродушной солидностью. В эту пору мадам де Сегиран, жившая прежде чрезвычайно уединенно, начала появляться в городском обществе. Довольно часто карета доставляла ее в Экс. Она с видимым удовольствием принимала участие в беседах, сохраняя в то же время пристойнейшую сдержанность в речах и поведении.
Это легкое рассеяние было у мадам де Сегиран на самом деле только кажущимся, и она не переставала: быть такой же твердой в вере и таких же безупречных нравов. В ней по-прежнему неизменно сказывались серьезность воспитания и строгость привычек. В этоом могли убедиться, когда однажды маркиз де Турв, вздумав обратиться к ней с некими слишком смелыми любезностями и попытавшись дополнить слова телодвижениями, получил от нее такой суровый и надменный отпор, что отступил совсем пристыженный, клятвенно уверяя, что впредь не станет пытаться щупать жеманниц и богомолок и что Сегиран счастливый человек, раз он женат на женщине, предоставляющей ему одному пользоваться ее красотой.
Была ли тому причиной эта неприличная выходка мсье де Турва или же известное сожаление о том легком рассеянии, которому она дала себя увлечь, но с этого времени мадам де Сегиран понемногу перестала показываться в городском обществе. Она еще больше предалась своим благочестивым чтениям и своим одиноким прогулкам в кармейранском саду. Она как будто предпочитала не запираться в комнатах замка, где ее словно стесняла какая-то духота, от чего у нее иногда внезапно к лицу приливала кровь, озарявшая ее красоту мимолетным румянцем, который был ей, видимо, неприятен и который она выходила освежить и погасить на вольном воздухе сада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66