По ее словам, она покинула Бломбодингу с год назад и все это время жила у Шпипатов. В то же утро, когда она ушла из столицы, королевский племянник принц Перекориль, юноша, прямо скажем, не слишком примерный и даровитый, тоже покинул Бломбодингу, и с тех пор о нем ни слуху ни духу".
- Ну и история! - вскричали вместе студенты Смит и Джонс, закадычные друзья Перекориля.
- Слушайте дальше! - И Перекориль прочел:
"ЭКСТРЕННЫЙ ВЫПУСК
Нам стало известно, что отряд, предводительствусмый бароном Шпинатом, окружен и разбит сиятельным генералом Окаяном, а самозванная принцесса взята в плен и отправлена в столицу".
"УНИВЕРСИТЕТСКИЕ НОВОСТИ
Вчера в университете студент Кориль, юноша редких способностей, выступил с речью на латыни и был удостоен деревянной ложки - высшей университетской награды, - которую вручил ему ректор Босфора доктор Остолоп".
- Ну, это мелочи! - сказал Перекориль, чем-то очень встревоженный. Пойдемте ко мне, друзья мои. Отважный Смит, бесстрашный Джонс, сотоварищи моих школьных дней, моих трудных учений, я открою вам тайну, которая изумит вас.
- Говори, не тяни, друг! - вскричал Смит Горячка. ~ Выкладывай, старина, - сказал Весельчак Джонс. Перекориль с царственным величием пресек эту понятную, но теперь неуместную фамильярность.
- Друзья мои, Смит и Джонс, - сказал принц, - к чему доле скрываться? Итак, я не скромный студент Кориль, я - потомок королей.
- Atavis edite regibus! Рожденный царскими предками (лат.). Каков!.. - вскричал Джонс; он чуть было не сказал "каков пострел!", но в испуге умолк на полуслове - так сверкнули на него королевские очи.
- Друзья, - продолжал принц, - я и есть Перекориль Пафлагонский. Не преклоняй колена, Смит, и ты, мой верный Джонс, - на людях мы! Когда я был еще младенцем, бесчестный дядя мой похитил у меня отцовскую корону и взрастил меня в незнанье прав моих, как это было с Гамлетом когда-то, злосчастным принцем, жившим в Эльсиноре. И если начинал я сомневаться, то дядя говорил, что все уладит скоро. Я браком сочетаться должен был с его наследницею Анжеликой; тогда б мы с ней воссели на престол. То ложь была, фальшивые слова - фальшивые, как сердце Анжелики, ее власы, румянец, зубы! Она хоть и косила, но узрела младого Обалду, наследного глупца, и предпочла понтийца мне. Тогда и я свой взор к Бетсинде обратил, она же вдруг Розальбой обернулась. Тут понял я, какое совершенство эта дева, богиня юности, лесная нимфа, - такую лишь во сне узреть возможно... - И дальше в таком роде. (Я привожу лишь часть этой речи, весьма изысканной, но длинноватой; и поскольку Смит и Джонс впервые слышали о событиях, уже известных моему любезному читателю, я опускаю подробности и продолжаю свой рассказ.)
Друзья поспешили вместе с принцем в его жилище, сильно взволнованные этой новостью, а также, без сомнения, тем, в каком возвышенном стиле повествовал обо всем этом наш высокородный рассказчик; и вот они поднялись в комнату, где он столько дней и ночей провел над книгами.
На письменном столе лежала его заветная, сумка, которая до того вытянулась в длину, что принцу сразу бросилось это в глаза. Он подошел к ней, раскрыл ее, и знаете, что он обнаружил? Длинный, блестящий, остроконечный меч с золотой рукоятью, в алых бархатных ножнах, а по ним вышивка: "Розальба навеки!"
Как же тут сидеть на месте?
Принц спешит помочь невесте!
Он выхватил меч из ножен, - от блеска его в комнате стало светло, - и прокричал:
- Розальба навеки!
Его восклицание подхватили Смит и Джонс, на сей раз, правда, вполне почтительно и уж после его высочества.
Тут внезапно со звоном открылся его сундучок, и наружу выглянули три страусовых пера: они торчали из золотой короны, что венчала блестящий стальной шлем; под шлемом лежали кираса и пара шпор, - словом, все рыцарское снаряжение.
С полок исчезли все книги. Там, где раньше громоздились словари, друзья Перекориля нашли две пары ботфортов, как раз им по ноге, и на одной ярлычок с надписью: "Лейтенант Смит", а на другой - "Джонс, эсквайр". Еще тут были мечи, латы, шлемы и прочее и прочее - все как в романах у мистера Д.-П.-Р. Джеймса; и в тот же вечер можно было увидеть, как из ворот Босфора выехали три всадника, в которых пи привратники, ни наставники, ни кто другой ни за что не признали бы молодого принца и его друзей.
Они наняли на извозчичьем дворе коней и не слезали с седла, пока не доскакали до города, что на самой границе с Понтией. Здесь они остановились, поскольку кони изрядно устали, а сами они проголодались, и решили подкрепить свои силы в гостинице. Конечно, я мог бы, подобно иным писателям, сделать из этого отдельную главу, но я, как вы успели заметить, люблю, чтобы страницы моих книг были до отказа заполнены событиями, и за ваши деньги выдаю вам их не скупясь; одним словом, герои мои принялись за хлеб с сыром и пиво на балконе гостиницы. Не успели они покончить с едой, как послышались звуки барабанов и труб - они быстро приближались, и скоро всю рыночную площадь заполнили солдаты; и тут его высочество различил звуки пафлагонского гимна и, приглядевшись повнимательней, узнал знамена своей родины.
Не до книжек нынче тут:
В бой скорей - враги идут!
Войско сразу осадило трактир, и, когда солдаты столпились под балконом, принц узнал их командира и воскликнул:
- Кого я вижу?! Нет, не может быть! Да, это он! Не верится, ей-богу! О, конечно! Мой друг, отважный, верный Атаккуй! Служака, здравствуй! Иль не узнаешь ты принца? Ведь я Порекориль! Сдается, мы когда-то друзьями были, милый мой капрал. Да-да, я помню, как часто мы на палках фехтовали.
- Что правда, то правда, мой добрый господин, не раз и не два, согласился Атаккуй.
- С чего при полной амуниции вы нынче? - продолжал с балкона его высочество. - Куда же держат путь солдаты-пафлагонцы?
Атаккуй поник головой.
- Мой господин, - произнес он, - мы идем на подмогу нашему союзнику, великому Заграбасталу, повелителю Понтии.
- Как, вору этому, мой честный Атаккуй? Зверюге, лиходею, супостату?! вскричал принц с нескрываемым презрением.
- Солдату, ваше высочество, надлежит повиноваться приказу, а у меня приказ - идти на помощь его величеству Заграбасталу. И еще, как ни тяжко мне в том признаться, схватить, если я ненароком где повстречаю...
- Ох, не делил бы шкуру неубитого медведя! - засмеялся принц.
-...некоего Перекориля, в прошлом пафлагонского принца, - продолжал Атаккуй, чуть не плача. - Отдайте меч ваше высочество, сопротивление бесполезно. Глядите, нас тридцать тысяч против вас одного!
- В уме ли ты?! Чтоб принц отдал свой меч?! - воскликнул его высочество и, подойдя к перилам, достославный юноша без всякой подготовки произнес блистательную речь, которую не передать простыми словами. Он говорил белым стихом (теперь он иначе не изъяснялся, ведь он был не какой-нибудь простой смертный!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
- Ну и история! - вскричали вместе студенты Смит и Джонс, закадычные друзья Перекориля.
- Слушайте дальше! - И Перекориль прочел:
"ЭКСТРЕННЫЙ ВЫПУСК
Нам стало известно, что отряд, предводительствусмый бароном Шпинатом, окружен и разбит сиятельным генералом Окаяном, а самозванная принцесса взята в плен и отправлена в столицу".
"УНИВЕРСИТЕТСКИЕ НОВОСТИ
Вчера в университете студент Кориль, юноша редких способностей, выступил с речью на латыни и был удостоен деревянной ложки - высшей университетской награды, - которую вручил ему ректор Босфора доктор Остолоп".
- Ну, это мелочи! - сказал Перекориль, чем-то очень встревоженный. Пойдемте ко мне, друзья мои. Отважный Смит, бесстрашный Джонс, сотоварищи моих школьных дней, моих трудных учений, я открою вам тайну, которая изумит вас.
- Говори, не тяни, друг! - вскричал Смит Горячка. ~ Выкладывай, старина, - сказал Весельчак Джонс. Перекориль с царственным величием пресек эту понятную, но теперь неуместную фамильярность.
- Друзья мои, Смит и Джонс, - сказал принц, - к чему доле скрываться? Итак, я не скромный студент Кориль, я - потомок королей.
- Atavis edite regibus! Рожденный царскими предками (лат.). Каков!.. - вскричал Джонс; он чуть было не сказал "каков пострел!", но в испуге умолк на полуслове - так сверкнули на него королевские очи.
- Друзья, - продолжал принц, - я и есть Перекориль Пафлагонский. Не преклоняй колена, Смит, и ты, мой верный Джонс, - на людях мы! Когда я был еще младенцем, бесчестный дядя мой похитил у меня отцовскую корону и взрастил меня в незнанье прав моих, как это было с Гамлетом когда-то, злосчастным принцем, жившим в Эльсиноре. И если начинал я сомневаться, то дядя говорил, что все уладит скоро. Я браком сочетаться должен был с его наследницею Анжеликой; тогда б мы с ней воссели на престол. То ложь была, фальшивые слова - фальшивые, как сердце Анжелики, ее власы, румянец, зубы! Она хоть и косила, но узрела младого Обалду, наследного глупца, и предпочла понтийца мне. Тогда и я свой взор к Бетсинде обратил, она же вдруг Розальбой обернулась. Тут понял я, какое совершенство эта дева, богиня юности, лесная нимфа, - такую лишь во сне узреть возможно... - И дальше в таком роде. (Я привожу лишь часть этой речи, весьма изысканной, но длинноватой; и поскольку Смит и Джонс впервые слышали о событиях, уже известных моему любезному читателю, я опускаю подробности и продолжаю свой рассказ.)
Друзья поспешили вместе с принцем в его жилище, сильно взволнованные этой новостью, а также, без сомнения, тем, в каком возвышенном стиле повествовал обо всем этом наш высокородный рассказчик; и вот они поднялись в комнату, где он столько дней и ночей провел над книгами.
На письменном столе лежала его заветная, сумка, которая до того вытянулась в длину, что принцу сразу бросилось это в глаза. Он подошел к ней, раскрыл ее, и знаете, что он обнаружил? Длинный, блестящий, остроконечный меч с золотой рукоятью, в алых бархатных ножнах, а по ним вышивка: "Розальба навеки!"
Как же тут сидеть на месте?
Принц спешит помочь невесте!
Он выхватил меч из ножен, - от блеска его в комнате стало светло, - и прокричал:
- Розальба навеки!
Его восклицание подхватили Смит и Джонс, на сей раз, правда, вполне почтительно и уж после его высочества.
Тут внезапно со звоном открылся его сундучок, и наружу выглянули три страусовых пера: они торчали из золотой короны, что венчала блестящий стальной шлем; под шлемом лежали кираса и пара шпор, - словом, все рыцарское снаряжение.
С полок исчезли все книги. Там, где раньше громоздились словари, друзья Перекориля нашли две пары ботфортов, как раз им по ноге, и на одной ярлычок с надписью: "Лейтенант Смит", а на другой - "Джонс, эсквайр". Еще тут были мечи, латы, шлемы и прочее и прочее - все как в романах у мистера Д.-П.-Р. Джеймса; и в тот же вечер можно было увидеть, как из ворот Босфора выехали три всадника, в которых пи привратники, ни наставники, ни кто другой ни за что не признали бы молодого принца и его друзей.
Они наняли на извозчичьем дворе коней и не слезали с седла, пока не доскакали до города, что на самой границе с Понтией. Здесь они остановились, поскольку кони изрядно устали, а сами они проголодались, и решили подкрепить свои силы в гостинице. Конечно, я мог бы, подобно иным писателям, сделать из этого отдельную главу, но я, как вы успели заметить, люблю, чтобы страницы моих книг были до отказа заполнены событиями, и за ваши деньги выдаю вам их не скупясь; одним словом, герои мои принялись за хлеб с сыром и пиво на балконе гостиницы. Не успели они покончить с едой, как послышались звуки барабанов и труб - они быстро приближались, и скоро всю рыночную площадь заполнили солдаты; и тут его высочество различил звуки пафлагонского гимна и, приглядевшись повнимательней, узнал знамена своей родины.
Не до книжек нынче тут:
В бой скорей - враги идут!
Войско сразу осадило трактир, и, когда солдаты столпились под балконом, принц узнал их командира и воскликнул:
- Кого я вижу?! Нет, не может быть! Да, это он! Не верится, ей-богу! О, конечно! Мой друг, отважный, верный Атаккуй! Служака, здравствуй! Иль не узнаешь ты принца? Ведь я Порекориль! Сдается, мы когда-то друзьями были, милый мой капрал. Да-да, я помню, как часто мы на палках фехтовали.
- Что правда, то правда, мой добрый господин, не раз и не два, согласился Атаккуй.
- С чего при полной амуниции вы нынче? - продолжал с балкона его высочество. - Куда же держат путь солдаты-пафлагонцы?
Атаккуй поник головой.
- Мой господин, - произнес он, - мы идем на подмогу нашему союзнику, великому Заграбасталу, повелителю Понтии.
- Как, вору этому, мой честный Атаккуй? Зверюге, лиходею, супостату?! вскричал принц с нескрываемым презрением.
- Солдату, ваше высочество, надлежит повиноваться приказу, а у меня приказ - идти на помощь его величеству Заграбасталу. И еще, как ни тяжко мне в том признаться, схватить, если я ненароком где повстречаю...
- Ох, не делил бы шкуру неубитого медведя! - засмеялся принц.
-...некоего Перекориля, в прошлом пафлагонского принца, - продолжал Атаккуй, чуть не плача. - Отдайте меч ваше высочество, сопротивление бесполезно. Глядите, нас тридцать тысяч против вас одного!
- В уме ли ты?! Чтоб принц отдал свой меч?! - воскликнул его высочество и, подойдя к перилам, достославный юноша без всякой подготовки произнес блистательную речь, которую не передать простыми словами. Он говорил белым стихом (теперь он иначе не изъяснялся, ведь он был не какой-нибудь простой смертный!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25