за обедом выпивает бочку вина; день-деньской торчит с грумами на конюшне; задолжал кучу денег галантерейщику и пирожнику; постоянно засыпает в церкви и готов без конца играть в карты с пажами. Королева тоже любила перекинуться в картишки, а король засыпал в церкви и не знал меры в еде и питье; и если Перекориль не доплатил где-нибудь за сласти, так ведь и ему кое-кто был должен двести семнадцать миллионов, и еще девятьсот восемьдесят семь тысяч фунтов, и еще четыреста тридцать девять фунтов тринадцать шиллингов и шесть с половиной пенсов. Лучше бы эти клеветники и сплетники поглядели на себя; таково, по крайней мере, мое скромное мнение.
Если на сердце кручина,
Знай - бессильна медицина!
Все эти поклепы и наветы не пропали даром для принцессы Анжелики; она стала холодно поглядывать на кузена, потом принялась смеяться над ним и вышучивать его глупость, а потом издеваться над его вульгарными знакомствами и так безжалостно третировать его на придворных балах, пиршествах и других праздниках, что бедняга Перекориль совсем захворал, слег в постель и послал за доктором.
У его величества короля Храбуса были, как вы знаете, свои причины не любить племянника; и если кто из читателей по наивности этого не понял, пусть прочтет (конечно, с разрешения заботливых родителей) пьесу Шекспира, где рассказано, отчего король Джон недолюбливал принца Артура. Что до венценосной, но забывчивой тетки Перекориля, то ее родственные чувства определялись поговоркой: с глаз долой - из сердца вон. Покуда она могла играть в карты и принимать гостей, ее больше ничего не занимало.
Наверно, эти клеветники (не будем называть их имен) были бы рады, если бы доктор Плати-Глотай, королевский лекарь, извел Перекориля, но сколько тот ни пичкал его снадобьями, сколько ни пускал ему кровь, кончилось все лишь тем, что юноша пролежал в постели несколько месяцев и стал тощим как щепка.
Пока он лежал больной, к пафлагонскому двору прибыл знаменитый художник по имени Томазо Лоренцо, придворный живописец соседнего короля - повелителя Понтии. Томазо Лоренцо рисовал всех придворных, и все были довольны его портретами; ведь даже графиня Спускунет выглядела у него молодой, а Развороль - добродушным.
Живописец льстил безмерно,
Сам в душе смеялся, верно!
- Художник изрядно льстит заказчику, - говорили иные.
- Совсем нет! - возражала принцесса Анжелика. - Ну кто в силах польстить мне? По-моему, он даже не передал всей моей красоты. Терпеть не могу, когда люди не ценят талант, и надеюсь, что мой милый папенька наградит Лоренцо рыцарским Орденом Огурца.
И хотя придворные утверждали, что смешно ее высочеству у кого-то учиться живописи, - так прекрасно она рисует, - все же принцесса Анжелика решила взять урок-другой у Лоренцо, и, пока она у него занималась, ее рисунки были чудо как хороши. Часть их была напечатана в "Дамском календаре", остальные проданы по высокой цене на благотворительном базаре. Разумеется, на каждом рисунке стояла ее подпись, тем не менее я, кажется, догадываюсь, из чьих рук они вышли: того самого хитреца живописца, что явился в Пафлагонию не только затем, чтобы обучать Анжелику рисованию.
Однажды Лоренцо показал принцессе портрет белокурого юноши в доспехах, чьи прекрасные синие глаза глядели и печально и загадочно.
- Кто это, любезный синьор Лоренцо? - осведомилась принцесса.
- В жизни не видывала подобного красавца! - подхватила графиня Спускунет (вот ведь лиса!).
- Это портрет нашего юного монарха, ваше высочество, - отвечал живописец, - его высочества Обалду, наследного принца Понтии, герцога Необозримии и маркиза Дремурии, кавалера Большого Креста почетного Ордена Тыквы. Этот орден, - он блестит на его благородной груди, - его высочество получил от августейшего родителя, его величества Заграбастала Первого, за отвагу, проявленную им в битве при Тиримбумбуме, где его высочество собственноручно сразил повелителя Дылдии и еще двести одиннадцать великанов из двухсот восемнадцати, составлявших лейб-гвардию этого князя. Остальных рассеяло бесстрашное понтийское войско после отчаянной схватки, в которой наши понесли большой урон.
"Ах, что за принц! - думала Анжелика. - Как храбр, невозмутим и как молод, - настоящий герой!"
- Его ученость не уступает доблести, - продолжал придворный живописец. - Он в совершенстве знает все языки, восхитительно поет, играет на всех инструментах, сочиняет оперы, которые тысячу раз подряд идут на сцене нашего королевского театра; однажды он даже танцевал в балете перед своими августейшими родителями и был до того хорош, что от любви к нему умерла его кузина, прелестная дочь повелителя Керсии.
Все принцессы и графини,
Право, лучше на картине.
- Но отчего же он не женился на этой бедной принцессе? - со вздохом спросила Анжелика.
- Они состояли в очень близком родстве, ваше высочество, а церковь запрещает подобные браки, - сказал живописец. - К тому же августейшее сердце нашего молодого принца уже занято.
- Кем же? - не отставала Анжелика.
- Я не вправе назвать имя этой принцессы, - отвечал живописец.
- Тогда хоть скажите, с какой буквы оно начинается, - попросила Анжелика, и сердце ее учащенно забилось.
- Угадайте сами, ваше высочество, - предложил Лоренцо.
- С "Я"? - спросила Анжелика.
Художник ответил, что нет; тогда она назвала "Ю", потом "Э", потом "Ш" и так перебрала почти весь алфавит.
Когда она дошла до "Г" и все не могла угадать, ею овладело сильное волнение; когда назвала "В" и тоже услышала "нет", взволновалась еще пуще, а когда назвала "Б", и "Б" тоже оказалось не той буквой, она воскликнула:
- Спускунет, милая, дайте мне свой флакон с нюхательной солью!
А потом, уткнув личико в плечо ее сиятельства, еле слышно прошептала: Неужели с "А", синьор?
- Угадали. И хотя, повинуясь приказу своего юного повелителя, я не смею назвать вашему высочеству имя той принцессы, которую он любит нежно, страстно, преданно, восторженно, я могу показать вам ее портрет! возгласил лукавец.
И он подвел принцессу к золоченой раме и отдернул висевший на ней занавес.
Подумать только - перед ней было зеркало! И Анжелика увидела в нем себя.
Глава VII,
в которой Перекориль ссорится с Анжеликой
Придворный живописец его величества короля Понтии вернулся во владения своего монарха и привез с собою множество набросков, сделанных им в столице Пафлагонии (вы, конечно, знаете, мои милые, что зовется она Бломбодингой); но самым прелестным из всех его рисунков был портрет принцессы Анжелики, посмотреть на который сбежалось все понтийское дворянство. Король был так восхищен этой работой, что наградил художника Орденом Тыквы шестого класса, и отныне живописец стал сэром Томазо Лоренцо, кавалером Ордена Тыквы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Если на сердце кручина,
Знай - бессильна медицина!
Все эти поклепы и наветы не пропали даром для принцессы Анжелики; она стала холодно поглядывать на кузена, потом принялась смеяться над ним и вышучивать его глупость, а потом издеваться над его вульгарными знакомствами и так безжалостно третировать его на придворных балах, пиршествах и других праздниках, что бедняга Перекориль совсем захворал, слег в постель и послал за доктором.
У его величества короля Храбуса были, как вы знаете, свои причины не любить племянника; и если кто из читателей по наивности этого не понял, пусть прочтет (конечно, с разрешения заботливых родителей) пьесу Шекспира, где рассказано, отчего король Джон недолюбливал принца Артура. Что до венценосной, но забывчивой тетки Перекориля, то ее родственные чувства определялись поговоркой: с глаз долой - из сердца вон. Покуда она могла играть в карты и принимать гостей, ее больше ничего не занимало.
Наверно, эти клеветники (не будем называть их имен) были бы рады, если бы доктор Плати-Глотай, королевский лекарь, извел Перекориля, но сколько тот ни пичкал его снадобьями, сколько ни пускал ему кровь, кончилось все лишь тем, что юноша пролежал в постели несколько месяцев и стал тощим как щепка.
Пока он лежал больной, к пафлагонскому двору прибыл знаменитый художник по имени Томазо Лоренцо, придворный живописец соседнего короля - повелителя Понтии. Томазо Лоренцо рисовал всех придворных, и все были довольны его портретами; ведь даже графиня Спускунет выглядела у него молодой, а Развороль - добродушным.
Живописец льстил безмерно,
Сам в душе смеялся, верно!
- Художник изрядно льстит заказчику, - говорили иные.
- Совсем нет! - возражала принцесса Анжелика. - Ну кто в силах польстить мне? По-моему, он даже не передал всей моей красоты. Терпеть не могу, когда люди не ценят талант, и надеюсь, что мой милый папенька наградит Лоренцо рыцарским Орденом Огурца.
И хотя придворные утверждали, что смешно ее высочеству у кого-то учиться живописи, - так прекрасно она рисует, - все же принцесса Анжелика решила взять урок-другой у Лоренцо, и, пока она у него занималась, ее рисунки были чудо как хороши. Часть их была напечатана в "Дамском календаре", остальные проданы по высокой цене на благотворительном базаре. Разумеется, на каждом рисунке стояла ее подпись, тем не менее я, кажется, догадываюсь, из чьих рук они вышли: того самого хитреца живописца, что явился в Пафлагонию не только затем, чтобы обучать Анжелику рисованию.
Однажды Лоренцо показал принцессе портрет белокурого юноши в доспехах, чьи прекрасные синие глаза глядели и печально и загадочно.
- Кто это, любезный синьор Лоренцо? - осведомилась принцесса.
- В жизни не видывала подобного красавца! - подхватила графиня Спускунет (вот ведь лиса!).
- Это портрет нашего юного монарха, ваше высочество, - отвечал живописец, - его высочества Обалду, наследного принца Понтии, герцога Необозримии и маркиза Дремурии, кавалера Большого Креста почетного Ордена Тыквы. Этот орден, - он блестит на его благородной груди, - его высочество получил от августейшего родителя, его величества Заграбастала Первого, за отвагу, проявленную им в битве при Тиримбумбуме, где его высочество собственноручно сразил повелителя Дылдии и еще двести одиннадцать великанов из двухсот восемнадцати, составлявших лейб-гвардию этого князя. Остальных рассеяло бесстрашное понтийское войско после отчаянной схватки, в которой наши понесли большой урон.
"Ах, что за принц! - думала Анжелика. - Как храбр, невозмутим и как молод, - настоящий герой!"
- Его ученость не уступает доблести, - продолжал придворный живописец. - Он в совершенстве знает все языки, восхитительно поет, играет на всех инструментах, сочиняет оперы, которые тысячу раз подряд идут на сцене нашего королевского театра; однажды он даже танцевал в балете перед своими августейшими родителями и был до того хорош, что от любви к нему умерла его кузина, прелестная дочь повелителя Керсии.
Все принцессы и графини,
Право, лучше на картине.
- Но отчего же он не женился на этой бедной принцессе? - со вздохом спросила Анжелика.
- Они состояли в очень близком родстве, ваше высочество, а церковь запрещает подобные браки, - сказал живописец. - К тому же августейшее сердце нашего молодого принца уже занято.
- Кем же? - не отставала Анжелика.
- Я не вправе назвать имя этой принцессы, - отвечал живописец.
- Тогда хоть скажите, с какой буквы оно начинается, - попросила Анжелика, и сердце ее учащенно забилось.
- Угадайте сами, ваше высочество, - предложил Лоренцо.
- С "Я"? - спросила Анжелика.
Художник ответил, что нет; тогда она назвала "Ю", потом "Э", потом "Ш" и так перебрала почти весь алфавит.
Когда она дошла до "Г" и все не могла угадать, ею овладело сильное волнение; когда назвала "В" и тоже услышала "нет", взволновалась еще пуще, а когда назвала "Б", и "Б" тоже оказалось не той буквой, она воскликнула:
- Спускунет, милая, дайте мне свой флакон с нюхательной солью!
А потом, уткнув личико в плечо ее сиятельства, еле слышно прошептала: Неужели с "А", синьор?
- Угадали. И хотя, повинуясь приказу своего юного повелителя, я не смею назвать вашему высочеству имя той принцессы, которую он любит нежно, страстно, преданно, восторженно, я могу показать вам ее портрет! возгласил лукавец.
И он подвел принцессу к золоченой раме и отдернул висевший на ней занавес.
Подумать только - перед ней было зеркало! И Анжелика увидела в нем себя.
Глава VII,
в которой Перекориль ссорится с Анжеликой
Придворный живописец его величества короля Понтии вернулся во владения своего монарха и привез с собою множество набросков, сделанных им в столице Пафлагонии (вы, конечно, знаете, мои милые, что зовется она Бломбодингой); но самым прелестным из всех его рисунков был портрет принцессы Анжелики, посмотреть на который сбежалось все понтийское дворянство. Король был так восхищен этой работой, что наградил художника Орденом Тыквы шестого класса, и отныне живописец стал сэром Томазо Лоренцо, кавалером Ордена Тыквы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25