Англичане стояли одни, у ног их лежали мешки с золотом.
— Чума передается по воздуху, — говорил Таплинг. — Даже крысы умирают от нее. Мы были здесь несколько часов. Мы были достаточно близко… к этому… — Он кивнул в сторону умирающего Дюра. — Мы с ним говорили, до нас долетало его дыхание. Кто из нас будет первым?
— Посмотрим, когда придет время, — сказал Хорнблауэр. Это было в его натуре: бодриться, когда другие унывают. Кроме того, он не хотел, чтобы матросы слышали слова Таплинга.
— А флот! — горько произнес Таплинг. — Все это, — он кивнул в сторону брошенных лихтеров, один из которых был почти полон скота, другой — мешков с зерном. — Все это было бы для него спасением. Люди и так на двух третях рациона.
— Мы что-нибудь придумаем, черт возьми, — сказал Хорнблауэр. — Максвелл, погрузите золото обратно в шлюпку и уберите этот навес.
Вахтенный офицер Его Величества судна «Неустанный» увидел, что корабельный барказ возвращается из города. Легкий бриз покачивал фрегат и транспортный бриг на якорях. Барказ, вместо того чтоб подойти к борту, зашел под корму «Неустанного» с подветренной стороны.
— Мистер Кристи! — крикнул Хорнблауэр, стоя на носу барказа.
Вахтенный офицер подошел к гакаборту.
— В чем дело? — спросил он с удивлением.
— Мне надо поговорить с капитаном.
— Так поднимитесь на борт и поговорите с ним. Какого черта?
— Прошу вас, спросите капитана Пелью, может ли он поговорить со мной.
В окне кормовой каюты появился Пелью — он явно слышал разговор.
— Да, мистер Хорнблауэр? — Хорнблауэр сообщил новости.
— Держитесь с подветренной стороны, мистер Хорнблауэр.
— Да, сэр. Но припасы…
— Что с ними?
Хорнблауэр обрисовал ситуацию и изложил свою просьбу.
— Это несколько необычно, — задумчиво сказал Пелью. — Кроме того…
Он не хотел орать во всеуслышанье, что вскоре вся команда барказа может умереть от чумы.
— Все будет в порядке, сэр. Там недельный рацион для эскадры.
Это было самое главное. Пелью должен был взвесить с одной стороны, возможную потерю транспортного брига, с другой — несравненно более важную возможность получить припасы, которые позволят эскадре продолжить наблюдение за средиземноморским побережьем. С этой точки зрения предложение Хорнблауэра выглядело вполне разумным.
— Что ж, очень хорошо, мистер Хорнблауэр. К тому времени, как вы доставите припасы, я закончу перевозить команду. Назначаю вас командовать «Каролиной».
— Спасибо, сэр.
— Мистер Таплинг останется с вами пассажиром.
— Хорошо, сэр.
Так что когда команда барказа, обливаясь потом и налегая на весла, привела оба лихтера в залив, «Каролина», оставленная своей командой, покачивалась на волнах, а с борта «Неустанного» десяток любопытных в подзорные трубы наблюдал за происходящим. Хорнблауэр с полудюжиной матросов поднялся на борт брига.
— Прям-таки чертов Ноев ковчег, сэр, — сказал Максвелл.
Сравнение было очень точным: гладкая верхняя палуба «Каролины» была разделена на загоны для скота, а чтоб облегчить управление судном, над загонами были уложены мостки, образующие почти сплошную верхнюю палубу.
— И всякой твари по паре, сэр, — заметил другой матрос.
— Но у Ноя все твари сами заходили парами, — сказал Хорнблауэр. — Нам же не так повезло. И сначала придется погрузить зерно. Раздраить люки!
При нормальных условиях две-три сотни матросов с «Неустанного» быстро перегрузили бы мешки с лихтера, но теперь все это предстояло сделать восемнадцати матросам с барказа. К счастью, Пелью был достаточно добр и предусмотрителен, он приказал вынуть из трюма балласт, не то пришлось бы делать сперва эту утомительную работу.
— Цепляйте к талям, — сказал Хорнблауэр. Пелью посмотрел, как первые мешки с зерном медленно поднялись над лихтером, проплыли по воздуху и опустились в люк «Каролины».
— Он справится, — решил Пелью. — Мистер Болтон, пожалуйста, команду на шпиль, с якоря сниматься.
Хорнблауэр, распоряжавшийся погрузкой, услышал голос Пелью, усиленный рупором:
— Удачи, мистер Хорнблауэр. Доложитесь через три недели в Гибралтаре.
— Очень хорошо, сэр. Спасибо, сэр. Хорнблауэр обернулся и увидел рядом матроса, державшего руку под козырек.
—Простите, сэр. Слышите, как они мычат, сэр? Жарко ужасно, и они пить хотят, сэр.
— Черт! — сказал Хорнблауэр.
До заката ему этот скот не загрузить. Он оставил несколько человек продолжать погрузку и вместе с остальными стал придумывать, как же напоить несчастных животных. Полтрюма «Каролины» было заполнено фуражом и бочонками с водой, но воду эту пришлось перекачивать в лихтер с помощью помпы и шланга. Почуяв воду, бедные животные бросились к ней. Лихтер накренился и чуть было не перевернулся. Один из матросов (к счастью, он умел плавать) спрыгнул с лихтера через борт — иначе его задавили бы насмерть.
— Черт! — сказал Хорнблауэр, и далеко не в последний раз.
Без всякой подсказки ему предстояло научиться, как обращаться со скотом в море: чуть ли не каждую секунду он получал новый урок. Действительно, странные обязанности выпадают иногда флотскому офицеру. Давно стемнело, когда Хорнблауэр разрешил своим людям закончить работу; на следующий день он поднял их ни свет, ни заря. Утро только начиналось, когда они закончили погрузку мешков, и перед Хорнблауэром встала новая проблема: как перегружать бычков с лихтера. Животные провели ночь на судне, почти без пищи и воды, и были настроены недружелюбно. Однако поначалу, пока они стояли тесно, все оказалось не так уж сложно. На ближайшего бычка надели подпругу, прицепили к ней тали, животное повисло в воздухе и опустилось через отверстие в мостках. Его легко загнали в одно из стойл. Моряки кричали и размахивали рубашками, это их веселило. Однако следующий бычок, когда с него сняли подпругу, пришел в ярость и принялся гоняться за ними по палубе, грозя насмерть заколоть рогами, пока не забежал в стойло, где его быстро заперли на щеколду. Хорнблауэр, глядя, как солнце быстро встает на востоке, не находил во всем этом ничего смешного.
По мере того, как лихтер пустел, бычкам оставалось все больше места; они носились по палубе, и поймать их, чтоб надеть подпругу, становилось все более опасным. Вид их собратьев, с мычанием проплывающих над головами, отнюдь не успокаивал полудиких бычков. Еще до середины дня люди Хорнблауэра так вымотались, словно выдержали бой, и не один из них с радостью поменял бы свою новую работу на обычный матросский труд, например взбираться на рей и брать рифы на марселе в штормовую ночь. Когда Хорнблауэр догадался разделить внутренность лихтера на части ограждениями из рангоутного дерева, дело пошло лучше, но это заняло время, и до того, как они это сделали, стадо понесло некоторые потери:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
— Чума передается по воздуху, — говорил Таплинг. — Даже крысы умирают от нее. Мы были здесь несколько часов. Мы были достаточно близко… к этому… — Он кивнул в сторону умирающего Дюра. — Мы с ним говорили, до нас долетало его дыхание. Кто из нас будет первым?
— Посмотрим, когда придет время, — сказал Хорнблауэр. Это было в его натуре: бодриться, когда другие унывают. Кроме того, он не хотел, чтобы матросы слышали слова Таплинга.
— А флот! — горько произнес Таплинг. — Все это, — он кивнул в сторону брошенных лихтеров, один из которых был почти полон скота, другой — мешков с зерном. — Все это было бы для него спасением. Люди и так на двух третях рациона.
— Мы что-нибудь придумаем, черт возьми, — сказал Хорнблауэр. — Максвелл, погрузите золото обратно в шлюпку и уберите этот навес.
Вахтенный офицер Его Величества судна «Неустанный» увидел, что корабельный барказ возвращается из города. Легкий бриз покачивал фрегат и транспортный бриг на якорях. Барказ, вместо того чтоб подойти к борту, зашел под корму «Неустанного» с подветренной стороны.
— Мистер Кристи! — крикнул Хорнблауэр, стоя на носу барказа.
Вахтенный офицер подошел к гакаборту.
— В чем дело? — спросил он с удивлением.
— Мне надо поговорить с капитаном.
— Так поднимитесь на борт и поговорите с ним. Какого черта?
— Прошу вас, спросите капитана Пелью, может ли он поговорить со мной.
В окне кормовой каюты появился Пелью — он явно слышал разговор.
— Да, мистер Хорнблауэр? — Хорнблауэр сообщил новости.
— Держитесь с подветренной стороны, мистер Хорнблауэр.
— Да, сэр. Но припасы…
— Что с ними?
Хорнблауэр обрисовал ситуацию и изложил свою просьбу.
— Это несколько необычно, — задумчиво сказал Пелью. — Кроме того…
Он не хотел орать во всеуслышанье, что вскоре вся команда барказа может умереть от чумы.
— Все будет в порядке, сэр. Там недельный рацион для эскадры.
Это было самое главное. Пелью должен был взвесить с одной стороны, возможную потерю транспортного брига, с другой — несравненно более важную возможность получить припасы, которые позволят эскадре продолжить наблюдение за средиземноморским побережьем. С этой точки зрения предложение Хорнблауэра выглядело вполне разумным.
— Что ж, очень хорошо, мистер Хорнблауэр. К тому времени, как вы доставите припасы, я закончу перевозить команду. Назначаю вас командовать «Каролиной».
— Спасибо, сэр.
— Мистер Таплинг останется с вами пассажиром.
— Хорошо, сэр.
Так что когда команда барказа, обливаясь потом и налегая на весла, привела оба лихтера в залив, «Каролина», оставленная своей командой, покачивалась на волнах, а с борта «Неустанного» десяток любопытных в подзорные трубы наблюдал за происходящим. Хорнблауэр с полудюжиной матросов поднялся на борт брига.
— Прям-таки чертов Ноев ковчег, сэр, — сказал Максвелл.
Сравнение было очень точным: гладкая верхняя палуба «Каролины» была разделена на загоны для скота, а чтоб облегчить управление судном, над загонами были уложены мостки, образующие почти сплошную верхнюю палубу.
— И всякой твари по паре, сэр, — заметил другой матрос.
— Но у Ноя все твари сами заходили парами, — сказал Хорнблауэр. — Нам же не так повезло. И сначала придется погрузить зерно. Раздраить люки!
При нормальных условиях две-три сотни матросов с «Неустанного» быстро перегрузили бы мешки с лихтера, но теперь все это предстояло сделать восемнадцати матросам с барказа. К счастью, Пелью был достаточно добр и предусмотрителен, он приказал вынуть из трюма балласт, не то пришлось бы делать сперва эту утомительную работу.
— Цепляйте к талям, — сказал Хорнблауэр. Пелью посмотрел, как первые мешки с зерном медленно поднялись над лихтером, проплыли по воздуху и опустились в люк «Каролины».
— Он справится, — решил Пелью. — Мистер Болтон, пожалуйста, команду на шпиль, с якоря сниматься.
Хорнблауэр, распоряжавшийся погрузкой, услышал голос Пелью, усиленный рупором:
— Удачи, мистер Хорнблауэр. Доложитесь через три недели в Гибралтаре.
— Очень хорошо, сэр. Спасибо, сэр. Хорнблауэр обернулся и увидел рядом матроса, державшего руку под козырек.
—Простите, сэр. Слышите, как они мычат, сэр? Жарко ужасно, и они пить хотят, сэр.
— Черт! — сказал Хорнблауэр.
До заката ему этот скот не загрузить. Он оставил несколько человек продолжать погрузку и вместе с остальными стал придумывать, как же напоить несчастных животных. Полтрюма «Каролины» было заполнено фуражом и бочонками с водой, но воду эту пришлось перекачивать в лихтер с помощью помпы и шланга. Почуяв воду, бедные животные бросились к ней. Лихтер накренился и чуть было не перевернулся. Один из матросов (к счастью, он умел плавать) спрыгнул с лихтера через борт — иначе его задавили бы насмерть.
— Черт! — сказал Хорнблауэр, и далеко не в последний раз.
Без всякой подсказки ему предстояло научиться, как обращаться со скотом в море: чуть ли не каждую секунду он получал новый урок. Действительно, странные обязанности выпадают иногда флотскому офицеру. Давно стемнело, когда Хорнблауэр разрешил своим людям закончить работу; на следующий день он поднял их ни свет, ни заря. Утро только начиналось, когда они закончили погрузку мешков, и перед Хорнблауэром встала новая проблема: как перегружать бычков с лихтера. Животные провели ночь на судне, почти без пищи и воды, и были настроены недружелюбно. Однако поначалу, пока они стояли тесно, все оказалось не так уж сложно. На ближайшего бычка надели подпругу, прицепили к ней тали, животное повисло в воздухе и опустилось через отверстие в мостках. Его легко загнали в одно из стойл. Моряки кричали и размахивали рубашками, это их веселило. Однако следующий бычок, когда с него сняли подпругу, пришел в ярость и принялся гоняться за ними по палубе, грозя насмерть заколоть рогами, пока не забежал в стойло, где его быстро заперли на щеколду. Хорнблауэр, глядя, как солнце быстро встает на востоке, не находил во всем этом ничего смешного.
По мере того, как лихтер пустел, бычкам оставалось все больше места; они носились по палубе, и поймать их, чтоб надеть подпругу, становилось все более опасным. Вид их собратьев, с мычанием проплывающих над головами, отнюдь не успокаивал полудиких бычков. Еще до середины дня люди Хорнблауэра так вымотались, словно выдержали бой, и не один из них с радостью поменял бы свою новую работу на обычный матросский труд, например взбираться на рей и брать рифы на марселе в штормовую ночь. Когда Хорнблауэр догадался разделить внутренность лихтера на части ограждениями из рангоутного дерева, дело пошло лучше, но это заняло время, и до того, как они это сделали, стадо понесло некоторые потери:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62