Дело пошло быстрее.
– Вот так-то дело лучше, конвейером, – уже весело говорила Софья Михайловна, – только мы сегодня без обеда останемся: когда же готовить?
– Ничего, мама! Что-нибудь поедим. Зато у доктора комната будет – красота! Сюрприз ему какой! И пиджак в полном порядке, – радовалась Наташа.
– Еще не знаю, как он к этому сюрпризу отнесется, – задумчиво произнесла Софья Михайловна.
– Ну, что вы! Конечно, обрадуется! – уверяла Люся.
Работали спеша. Вдруг в приотворенную дверь просунулась голова Анны Николаевны, – она только что вернулась с работы.
– Что вы тут делаете? … У, как здорово! Вот молодцы! Погодите, и я вам сейчас помогу…
– Чудно, мама! Иди скорей, мы спешим! – крикнула Люся.
Через минуту Анна Николаевна тоже начала помогать.
– Вот здорово! Вот молодцы! – повторила она. – А кому это в голову пришло? Или доктор просил?
Не отрываясь от работы, наперебой рассказали ей всё. Анна Николаевна звонко расхохоталась.
– Ай да девочки! Инициативные! Молодцы, честное слово!
– Молодцы, да не очень, – возразила Софья Михайловна.
Когда пыль осела, осторожно подмели пол сырой щеткой, а потом дочиста вымыли его.
– Совсем вид другой у комнаты, – с гордостью сказала Наташа, заглядывая из классной, пока Катя в последний раз протирала пол сухой тряпкой.
Доктор пришел с работы немного позднее обычного. Девочки в это время сидели в классной.
– Он! – шепнула Люся, когда в прихожей раздался стук отпираемой двери. – Интересно, как он…
Она умолкла, – доктор входил в классную. Как всегда, он молча прошел к своей двери, достал ключ из кармана и стал отпирать ее. Девочки замерли, не спуская глаз с его спины.
Доктор вошел в свою комнату и захлопнул за собой дверь.
Но, не успели они перекинуться и двумя словами, как дверь снова открылась и на пороге появился доктор. Девочки так и застыли с приоткрытыми ртами, а Наташа даже помимо воли поднялась со стула, точно прикованная глазами к лицу доктора. Брови доктора почти сомкнулись над переносицей, в широко раскрытых глазах был такой гнев, что Наташе стало страшно. Лицо доктора побледнело, губы были плотно сжаты. Он, видимо, сдерживался изо всех сил.
– Кто входил в мои комнаты? – глухо спросил он, глядя в упор в Наташины глаза.
У Наташи перехватило дыхание.
– М… мы… – едва выдавила она из себя хриплым шепотом.
– Кто вам разрешил? – доктор тяжело передохнул.
– Мы думали… мы… хотели… – бессвязно зашептала Наташа.
– Откуда вы взяли ключ? – перебил он.
– Дверь… была незаперта…
– Вот как… – доктор криво усмехнулся и снова тяжело передохнул. – Я попросил бы, чтобы это было в последний раз, – холодно закончил он и повернулся.
– Доктор!
Все вздрогнули и оглянулись. В дверях из прихожей стояла Софья Михайловна. Доктор остановился на своем пороге и вполоборота смотрел на нее.
– Это с вашего ведома? – спросил он сухо.
– Нет. Когда я пришла, работа у девочек была в полном разгаре, – заговорила Софья Михайловна. Она, видимо, очень волновалась, и голос ее странно звенел. – Я очень извиняюсь перед вами за девочек. Они сделали недопустимую вещь, и им уже попало за это от меня, но – уверяю вас! – намерения у них были самые добрые.
– Я в этом не сомневаюсь, но попросил бы, чтобы это было в последний раз, – повторил доктор и исчез за дверью.
Девочки стояли растерянные, уничтоженные, и молчали. Молчала и Софья Михайловна, сжав губы и сдвинув брови. И вдруг снова открылась дверь доктора. Он стоял на пороге и протягивал вперед руку с Наташиными розами.
– Возьмите, – коротко сказал он.
Софья Михайловна подошла и молча взяла цветы из его рук. Доктор снова исчез за дверью.
– Девочки, идемте ко мне, – тихо сказала Софья Михайловна и пошла в свою комнату. Там она сразу опустилась на тахту. Девочки молча стояли перед ней.
Люся вдруг расплакалась. Громко, навзрыд.
– Противный! Противный! Противный! – повторяла она сквозь рыдания.
Наташа стояла вся бледная.
– Ну… и… наплевать!.. – произнесла она медленно, с расстановкой. – Если… он… такой…
Катя молчала, крепко прижимая руки к груди.
– Я боялась, что он будет недоволен, но такого я не ожидала, – тихо произнесла Софья Михайловна, машинально перебирая лепестки роз и не замечая, что со стеблей падают капли воды на ее колени.
– Ну и наплевать! – твердо повторила Наташа.
Софья Михайловна покачала головой.
– Нет, Наташа, никак не наплевать!
– Вот он… уж такой… – понемногу успокаиваясь, заговорила Люся – такой уж… Мама о нем говорит: к этому старому чудаку ни на какой козе не подъедешь.
– Ну, чего носы повесили? Это вам – глупышкам – урок, другой раз будете умнее. Слышите?
– Я даже не знаю, как я теперь с ним встречусь, – мрачно сказала Наташа.
– Как? Да так, как будто ничего не произошло, – просто отвечала Софья Михайловна. – Ну, а теперь ступайте, займитесь своим делом. И у меня работа.
* * *
Поздно вечером, когда девочки уже спали, Софья Михайловна спустилась во двор и посмотрела на окно докторской спальни. Там горел свет. Ага, значит, он еще не спит. Она вернулась в квартиру и постучала в его дверь.
Доктор открыл и остановился на пороге.
– Мне хотелось бы минуту поговорить с вами, – сказала Софья Михайловна. – Давайте присядем.
Они уселись в классной. Доктор молчал. Вид у него был мрачный, но смущенный
– Доктор, – начала Софья Михайловна совершенно спокойно. – Я хочу еще раз извиниться перед вами за поступок девочек…
– И я должен извиниться, – пробормотал доктор, – я был резок. Но меня взорвало. Мои комнаты… я… с некоторых пор… – он запнулся и замолчал.
– Не надо ничего объяснять, – живо заговорила Софья Михайловна, – это ваше личное дело. Вы не хотите, чтобы к вам входили, – никто больше не войдет. Можете быть спокойны. – Она рассмеялась. – Девочек вы так пугнули, что они больше не решатся. Им и от меня за это влетело. Им от меня влетело за вас, а сейчас вам от меня влетит за них. И вообще за всех.
Доктор посмотрел на нее с удивлением.
– То есть как… за всех?
– Так. Вы, доктор, глубоко неправы.
– В чем?
– Нельзя так плохо к людям относиться.
Доктор нахмурился.
– Я очень хорошо отношусь к людям. Я их лечу и, говорят, лечу неплохо.
– Не спорю, – Софья Михайловна кивнула головой, – но это не то.
– Как не то?
– Я говорю о людях, которые вокруг вас. Не обязательно о больных, но и о здоровых, о больших и маленьких, хороших и плохих, – вот о тех самых людях, которые живут, чувствуют, радуются и страдают совсем рядом с вами. Понимаете?
Доктор молча смотрел на нее, внимательно и серьезно.
– Ну, кто вам дал право, например, – продолжала Софья Михайловна, – сегодня так жестоко отравить такую светлую детскую радость? Если бы вы видели, с каким увлечением они убирали у вас, как им хотелось доставить вам удовольствие!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39