– Дорого достанется этот хлебушко, – задумчиво сказал доктор. – А без такой ниточки – гибель Ленинграду…
– Тот же фронт, – кивнул головой Яков Иванович, – а где фронт, там и смерть гуляет.
– Тот же фронт, – подтвердил доктор.
– А девочки еще ничего не знают, – вслух подумала Софья Михайловна.
– И незачем им пока знать, – сурово прошептал Яков Иванович. – Еще сболтнут в очереди у булочной, малы еще.
– Все равно знает уж население. Легендами слухи обрастают, – устало сказал доктор.
– Все же помалкивать надо, – снова строго повторил Яков Иванович. – Побеседовали сейчас, а дальше – молчок. И спать надо. Завтра вставать рано, ложитесь-ка, – приказал он и решительно пошел к двери.
Доктор и Софья Михайловна послушно встали. Доктор молча последовал за Яковом Ивановичем. Софья Михайловна еще раз внимательно посмотрела карту, потом не спеша свернула ее и поставила в угол за шкаф. Она потушила коптилку, легка в остывшую постель, закуталась в одеяло, но еще долго не могла уснуть.
Ладога… Мороз… жестокая снежная пурга… и люди! Много людей, выбиваясь из сил, прокладывают путь хлебу… По льду озера… по глубокому болотистому лесу… почти на глазах у озверелого врага… Рвутся снаряды… падают бомбы…
– Тот же фронт, – прошептала Софья Михайловна, – а мы сами разве не на фронте?.. Леня!.. Леня, любимый, где-то ты сейчас?..
И она впилась зубами в подушку, чтобы громко не застонать.
* * *
В прихожей раздался звонок. Тотик уже спал, девочки раздевались, чтобы лечь. В соседней комнате было темно, – видимо, доктор уже лег.
Софья Михайловна пошла открывать. Девочки прислушались. Стукнула входная дверь; в прихожей раздались голоса. Один женский, как будто Дашин, другой мужской. Жених, что ли? Вот заговорила Софья Михайловна… Голос ее странно звенел.
– Что-то случилось, – встревоженно произнесла Наташа и спешно начала снова одеваться. Катя и Люся тоже молча натягивали платья.
– Зайдемте в комнату, обсудим, – услышали девочки голос Софьи Михайловны уже у самой двери. – Девочки, вы одеты?
– Да, – ответили девочки в один голос.
Дверь открылась, вошла Софья Михайловна, за ней Даша и Жених. Наташа впилась глазами во взволнованное лицо матери.
– Мама, что случилось?
– Здравствуйте, девчата! – весело сказал Жених.
Софья Михайловна не ответила Наташе. Она подошла к двери в соседнюю комнату и тихо позвала:
– Доктор! Вы спите?
– Нет, – донеслось из темноты. – А что?
– Вы можете выйти сюда?.. Надо тут… обсудить… посоветоваться…
– Сию минуту! – ответил доктор, и стало слышно, как он поспешно одевается.
– Мама! В чем дело? – повторила Наташа.
– Сейчас, Наташа… подожди… – Лицо Софьи Михайловны было бледно и растерянно. Между бровей легла глубокая складка.
– В том дело, Наташа, – снова весело заговорил Жених, – что я предлагаю твоей маме увезти вас отсюда.
– Увезти? Куда? – в один голос спросили девочки.
– На «Большую землю». Помните, про ниточку я говорил? Протянулась ниточка! Хочешь, Наташа?
– В нашу деревню, – прибавила Даша, – к моей маме.
В эту минуту вошел доктор и поздоровался с Женихом и Дашей.
– Доктор, – взволнованно заговорила Софья Михайловна, – вот Жених едет скоро на машине… через Ладожское озеро… за продуктами…
– Хочу их увезти отсюда, – перебил ее Жених. – Чего им тут пропадать? Дашина деревня километров сорок за Подборовьем. Разрешил мне командир мамашу мою туда подкинуть. А заодно и их. Многих-то взять не могу, с полной нагрузкой ездить еще не разрешено, – лед ненадежен. Ну, а они, – он кивнул головой в сторону Софьи Михайловны, – что они сейчас весят? Перышки! Мы и хлеб пока понемногу берем.
– Отличился он в работе на озере, оттого и разрешили ему мамашу… – с гордостью начала было Даша, но Жених так строго глянул на нее, что она смутилась и осеклась.
Доктор опустился на стул.
– Но это же… риск… – пробормотал он.
– Конечно, риск. Скрывать нечего, – серьезно сказал Жених. – Оборона у нас здорово поставлена, и все же обстрелы бывают. Уж мы знаем, – скорее бы девятый километр проскочить: пристрелен он у немцев. Да и сама Ладога, – нелегко она нам далась. Пока трассу осваивали, не одна машина под лед ушла. Ну, все-таки обуздали и Ладогу. Ездим. У нас теперь шоферы говорят: «Ладога как встала, так и поехала». Риск-то конечно, да ведь риск – дело благородное. А тут оставаться не риск?
– Там у нас корова. Хлеба сколько хочешь, картошки… – заговорила Даша. – А тут же Тотик, как пить дать, помрет…
Доктор низко опустил голову. Софья Михайловна подошла к нему, присела перед ним на корточки и снизу вверх заглянула ему в лицо.
– Доктор… скажите… – прошептала она умоляюще.
Доктор поднял голову и пристально посмотрел на тахту, где мирно спал Тотик.
– Да, – сказал он твердо, – поезжайте…
– Ехать? – переспросила Софья Михайловна шепотом. – Из Ленинграда?
– Ехать! – Доктор уверенно кивнул головой. – Жених прав. Дорога трудная, конечно…
– Дорога трудная, – подтвердил Жених. – И мороз, и обстрел может быть…
Софья Михайловна, казалось, не слышит ничего. Все так же, сидя на корточках, она повернула голову вбок и, уставившись глазами в одну точку, сосредоточенно думала.
Наташа вдруг почувствовала, что начинает дрожать мелкой дрожью Доктор посмотрел на нее.
– Поезжайте, Наташа, – снова повторил он.
Наташа мертвенно побледнела.
– Я не поеду, – сказала она решительно.
Софья Михайловна вздрогнула и оглянулась на нее.
– Что ты сказала, Наташа?
– Я не поеду, – повторила она еще решительнее.
– Не… поедешь?
Наташа вся дрожала.
– Да, мама. Как же… мы поедем… будем спасаться… А Катя?.. А Люся?..
Софья Михайловна стремительно поднялась с корточек и всплеснула руками.
– Да ты с ума сошла, Наташа! Неужели же мы их оставим? Конечно, если ехать, так всем.
– А мама?
– А дедушка? А доктор? – в один голос воскликнули Люся и Катя. Люся заплакала. Катя стояла вся бледная, прижимая руки к груди.
Доктор уже овладел собой. Он сидел теперь, выпрямившись, и лицо его было спокойно.
– Послушайте меня, девочки, – заговорил он. – Конечно, вам надо ехать всем. Тяжко расставаться, не спорю. И мне самому… будет не легко. Но, во-первых, чем меньше людей останется в Ленинграде, тем легче будет оставшимся. А во-вторых, вы же знаете, с Люсей делится пайком ее мама, с Катей – ее дедушка. Если вы уедете, они будут съедать его сами. Значит, надо ехать. Ради них же.
– А вы-то сами, доктор? – воскликнула Наташа.
– Что вы, Наташа… Разве я доеду?
Наташа закусила губу. Наступило тягостное молчание. Люся тихо плакала. Софья Михайловна снова уставилась глазами в одну точку.
– А когда ехать? – хрипло спросил доктор, обращаясь к Жениху.
– Завтра в это же время… Сутки вам на сборы. Ну, Даша, а теперь пошли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39