- Нет... что ж, он дело говорит... что на них смотреть?..
- В куль да в воду, - мрачно сказал один из чужих, тарасовских, мужиков, высокий и суровый кузнец с черным корявым лицом.
- Известно, - загалдела толпа, - а то что же это... никакой возможности... раззор...
- Ну что, мужики, толкуете? - мягким и сонным голосом возражал последний пропойца и бедняк в селе Фома Болото, босой, огромный и пьяный мужик с пухлой и добродушной рожей.
- Такое дело выходит... Али ждать, покелева всех лошадей уведут? мрачно спросил тарасовский кузнец.
- Зачем ждать, - добродушно возразил пьяненький Фома, - а только бить зачем? Пущай живут... - и он махнул рукой с таким добрым и пьяным видом, что вокруг засмеялись.
За то, чтобы не делать конокрадам ничего дурного, помимо облавы, стоял еще Никита Романик да Мозявый, который слезливо подмаргивал подслеповатыми глазами, но больше молчал. Были и еще такие, что советовали оставить замысел покончить с конокрадами своим судом, но большинство кричало, что так им и надо.
- Собаке - собачья смерть!
Но никто не упоминал о предстоящей облаве, потому что никто в нее не верил и смотрел на нее как на пустое дело, затеянное по прихоти начальства.
Между тем подошли толпою мужики из Тарасовки и приехал старшина с урядником. Писарь доложил исправнику, что облава готова. Исправник, не переставая разговаривать с приставом, надел шинель и шапку; то же сделал и пристав, и все вместе вышли на крыльцо.
Как только их увидели, шапки одна за другой быстро исчезли и обнажили сотни рыжих, черных, седых, плешивых, лохматых и иных голов. Шум быстро затих, и все с некоторым страхом всколыхнулись, надвинулись на волость и стали.
Исправник со становым сели в бричку, старшина с урядником - в другую, запряженную парой. Писарь, облачившись в пальто и большой картуз на вате, взмостился на беговые дрожки с его собственной толстой рыжей кобылой, возле которой путался чалый жеребенок.
Тройка исправника двинулась, позвякивая колокольчиком, за ней тронулись остальные подводы, а сзади повалила серая масса зипунов и лаптей, изредка перемешанных огромными сапогами. Многие из мужиков так и пошли без шапок.
Вся толпа повалила, как стадо, размешивая густую грязь, по дороге к лесу.
XII
В деревне остались очень немногие, в том числе пьяный Фома Болото, у которого умерла в этот день жена, и Мозявый, потихоньку улизнувший по задам домой.
Фома, пошатываясь, пошел к попу договариваться о похоронах, а Мозявый пробрался, все по задам, к хате Федора Гунявого, который тоже не пошел в облаву и даже не ходил на сходку к волостному правлению.
Он сидел на обрубке дерева, посреди двора, и большим топором тесал подпорки. Увидав Мозявого, он насупил свои густые брови, воткнул топор в бревно и встал, заложив пальцы за тесемочку, которой был подпоясан.
- Чего ты? - спросил он неприветливо.
Мозявый заморгал слезящимися глазками. - Я того, значит... Чего?
Что как теперь мужички решили, так я упредить, значит.
Гунявый насупился еще больше, подозрительно уставился на Мозявого и еще суровее прогудел:
- Ты насчет чего?
- Чтобы, значит, Куприяна... Купрю то есть, упредить, - пролепетал Мозявый, который почему-то боялся Гунявого и всегда терялся в его присутствии.
Гунявый помолчал, что-то сообразил и сказал мягче:
- Мужички, говоришь, решили? Миром, что ли?
- Во-во, - обрадовался ободренный Мозявый.
- Насчет Куприяна?
- Его самого... Чтобы, значит, ежели начальство не того, так чтобы самим, значит.
Гунявый стал серьезен, насупился и покачал головой.
- Ишь ты, вот дело какое!.. Так... А кто? Не Егор?
- Не... Семен, столяр, опять же Рыжий и другие прочие, которые...
- Так, так... Упредить надо.
Гунявый помолчал, стоя во весь рост и заложив руки за поясок. Мозявый нерешительно мял шапку и не знал, уйти ему или оставаться.
- Ушли уж? - спросил Гунявый.
- С час времени будет.
- То-то, слышал, будто стадо пошло, - насмешливо прогудел Гунявый. Идем, что ль, - добавил он и пошел, твердо ступая огромными лаптями, в избу. Мозявый засеменил за ним, продолжая нещадно мять свою шапку.
Васька и Куприян сидели в избе на лавке. На столе стояла почти полная бутылка водки и вяленая рыба в деревянной чашке.
Куприян был скучен, и лицо у него было убитое, печальное, с тоскливыми слезами в расширенных глазах.
"Известно, не своей охотой, - думал он, - а я вон что... ей и так горько, а тут и я разобидел! И что оно со мной поделалось, точно Бог ум отнял?"
Время от времени он наливал водку в стаканчик толстого стекла и медленно опрокидывал его в рот. И чем больше он пил, тем становился скучнее и мрачнее.
Васька был трезв и трусил. Он не мог спокойно усидеть на месте, все прислушивался и судорожно потирал худые колени.
Гунявый и Мозявый вошли в избу, перекрестились на иконы. Мозявый остался у дверей, а Федор сел на лавку, подложил под себя руки.
- Садись, - мотнул он головой Мозявому. Мозявый вздохнул, поморгал глазками и сел у самых дверей.
- Слышь, Купря, - заговорил Гунявый, точно из бочки, вот он сказывал, что вышло миром решение, чтобы своим судом... Васька позеленел.
- Как так? - пролепетал он.
Куприян поднял голову.
- Врут, собаки, - мрачно и медленно проговорил он, я им не батька дался... руки коротки.
Гунявый покачал головой
- Ну, брат, у мира руки длинные, а ты лучше послушай, что я тебе скажу: перевали в тот уезд. Будя тут, пошалили, и будет. А то неравно...
Куприян рассердился.
- Что неравно? Не им, сиволапым, на меня руки наложить. Коли ежели что, я им такого огонька подпущу, что ну!..
Мозявый испуганно перекрестился.
- Известно, - поддержал, приободрившись, Васька, - ишь расхрабрились, лапотники! У нас это живо...
- Молчи, шалый, - презрительно оборвал Гунявый. - Ты, Купря, как знаешь, а мой совет: уходи от греха... неравно... - продолжал он.
Куприян махнул рукой.
- Там видно будет, сказал он. - Водки, дядя, хочешь? - спросил он у Мозявого.
Мозявый стыдливо усмехнулся, осклабляя желтые корешки зубов.
- Пей, - сказал Куприян, - и я выпью... Гуляю, дядя!
Они выпили. Мозявый положил шапку под мышку, осторожно стал колупать корявыми пальцами сухую рыбу, а Куприян выпил еще стаканчик и захмелел. Ему хотелось пить, чтобы забыть Матрену и утишить чувство ревности и стыда, которое не давало ему покоя.
- А нет ли, дедушка, водки еще? - спросил он.
- Будет тебе, усмехнулся Гунявый.
- Гулять хочу... дай водки...
- Нету водки, и послать некого - все ребята разбежались.
Куприян помолчал, свесив голову.
- Ну, нет так нет... Васька, идем за водкой...
Мозявый захихикал.
- Право, пойдем, - настаивал Куприян, - вот и дядя пойдет... Пойдешь, дядя?
Мозявый переступал с ноги на ногу.
- Я что ж.
- Ну и ладно... Пойдем, Васька...
Васька подумал, что если не пойти, то, чего доброго, Куприян спьяна натворит и не таких глупостей, а если пойти, то можно будет потом и уговорить его удрать из села.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18