Грохот, с его долгим эхом, от которого задрожали стекла в окнах, казался ужасным. Но Хоприг вовсе не ужаснулся. Напротив, он отстранился от герцога и неодобрительно улыбался.
– Боже мой! Я опять все напутал. Думаю, они снова будут ругать меня, – сказал он.
Глава 28
Очень двусмысленно
Как только последний отзвук грома затих и Мелиор отправилась успокаивать проснувшегося младенца, в хижину вошел высокий воин. На нем были великолепные старинные доспехи, наколенники защищали стройные ноги, но шлем не скрывал его прекрасных кудрей. Он прислонил к стене свой восьмиугольный щит, украшенный серебряной резьбой и красными полосами. Гость негодующе шуршал крыльями.
– В самом деле, Хоприг, ты переходишь всякие границы. Нельзя же, в конце концов, отрывать небесных князей от их забот ради кулачного боя! – произнес пришедший.
– А чего еще ты ожидал, дорогой Михаил, от бесплодной попытки сделать святых из моих людей?
Голос показался Флориану знакомым. Он вдруг заметил, что Жанико тоже стоит рядом, но уже не в том откровенном виде, что на праздновании дня зимнего солнцестояния, а в том облачении, что было на нем при их первой встрече. Было ясно, что Жанико и Архангел отлично знают друг друга. Святой Михаил ответил:
– Тебе хорошо смеяться, а вот мне вовсе не до смеха. Угораздило же людей канонизировать Хоприга! Теперь, когда он призывает кого-либо из нас, формально обязанных помогать святым во всех их делах, мы должны хотя бы посмотреть, в чем тут дело. А он постоянно использует свою привилегию в самых неподходящих случаях. Скажу тебе…
– Идите же сюда, месье Святой Михаил. Не забывайте, что здесь дама, – вставил Хоприг, указывая рукой в сторону Мелиор. Она не обращала внимания ни на одного из вошедших и занималась только ребенком.
– Что касается того, сколько раз ты отрывал меня от дел по всяким пустякам – нет, я не скажу больше ни слова. Достаточно заметить, что дело принимает тревожный оборот и начинает досаждать кое-кому наверху. Церковь канонизировала тебя, и мы не должны оспаривать ее решений. Так мы и делали последнее время. Я не отрицаю, что если бы можно было хоть что-то сделать с тобой… – по-моему, надо дать церкви право изымать недостойных святых из своих списков…
– Ты можешь просто избавить землю от него, Михаил. Столб молнии – не такое уж сложное заклинание, – предложил Жанико.
– Я учту это. Но боюсь, такой исход принесет больше вреда, чем пользы. Высшие силы могут оскорбиться подобным отношением к святому и прознать, откуда взялась молния. Кроме того, как святой, он после смерти должен вознестись в обитель вечной славы. Сам понимаешь, я в последнюю очередь могу навредить ему.
– Да, я понимаю. Ты столь же предан церкви, как и я. Разница лишь в мотивах. Нет, я не защищаю этого святого. Он обманул меня – достаточно хитро, но без всяких понятий о чести, которая обычно привносит столько двусмысленности в дела небесные – с ребенком мадам Мелиор. Я называю только мать, поскольку, как я понимаю?..
Он повернулся к Флориану и поднял брови.
Герцог ответил:
– Да, месье Жанико, похоже, я стал жертвой лишнего усердия Хоприга, решившего во что бы то ни стало выполнить свой долг моего небесного покровителя.
– А! А я-то думал, что вы страстная натура, герцог! Ну, о ребенке в любом случае нечего беспокоиться. Сам я не особенно люблю детей…
Флориан изумился.
– Тогда с какой целью?..
Жанико сделал неопределенный жест рукой.
– Просто мои слуги очень любят младенцев. Да, они умеют использовать детишек по назначению, добавив сок водяного пастернака, перец и завернув их в фольгу. А я стараюсь по мере возможностей доставлять удовольствие тем, кто мне служит. Так все же, вернемся к сути дела: если я проиграл, то признаю это. Ваша расколдованная принцесса останется с вами, и я не стану предъявлять никаких претензий до тех пор, пока великая любовь между вами не принесет, наконец, своих плодов… – улыбнулся Жанико.
– Месье Жанико, вы только что создали замечательный прецедент, признав свое поражение. Я вел себя очень осмотрительно, когда заключал с вами сделку ради обладания безупречной красавицей принцессой. Осторожность оставила меня теперь. Я не способен прожить с ней целый год, и даже месяц, и даже полчаса! Поймите, я становлюсь истеричным. Непостижимо, что передо мной та женщина, которую я боготворил так долго! Мое сердце разбито, и я раскаиваюсь во всех преступлениях, что совершил ради нее. Так будьте же милосердны – давайте заключим еще одну сделку: заберите ее от меня! Я готов сделать все, что вы захотите – взмолился Флориан.
Жанико глубоко вздохнул.
– Вот и все вы таковы! Вы изворачиваетесь и торгуетесь только ради собственных желаний, и цена не имеет для вас значения. Я не понимаю своих людей, и эта неспособность понимать их беспокоит меня. Хотя скажу тебе, Флориан, я знал, чем все кончится еще при первой нашей встрече. Но тогда ты был наивным романтиком, человеком, лелеющим нечеловеческие идеалы. А я терпеть не могу никаких идеалов… – Жанико оборвал фразу на полуслове и погрузился в размышления. Чародей переводил взгляд с одного на другого из присутствующих с видом дружеского неодобрения.
– Интересно, почему это вы все выглядите такими мрачными? Я люблю видеть счастливые лица вокруг себя, – поинтересовался он.
Ему ответил Михаил:
– Тебе-то хорошо философствовать и скалить зубы. Но насмешки вызывают религиозные сложности, а философия многократно углубляет их. Хотя, если ответить на твой вопрос, почему я выгляжу мрачно, то это из-за нашего святого-скандалиста и неприятностей, которые он навлекает на небеса, да и на ад тоже. После всех наших многочисленных обсуждений его персоны, так и не нашлось подходящего места во вселенной, куда можно было бы его поместить.
Жанико воскликнул:
– Но ведь все очень просто. Пусть Хоприг, Мелиор и их ребенок вернутся в Бранбелуа в те старые времена, когда он еще не являлся святым. Пусть они вернутся в таинственное место, во время, которое не существует более нигде на земле, кроме Бранбелуа. Земля будет, таким образом, избавлена от вашего святого-скандалиста, Хоприг от своего нимба, а Флориан от жуткой истерии. Мелиор и Хоприг перестанут быть реальными существами, оставшись лишь героями легенд о безмерной красоте и святости. Никто нигде не пострадает от такого решения. Я предлагаю выход потому, что люблю видеть счастливые лица вокруг себя, счастливые лица повсюду – даже на небесах.
Восторженный Михаил ответил:
– Ты очень хитер, Жанико. Мы на небесах не можем сравниться с тобой в этом. Тем не менее не пойму, как это нам не пришел в голову такой простой и очевидный выход – вернуть Хоприга в Бранбелуа.
Архангел взглянул на святого.
Хоприг улыбнулся, как всегда благожелательно, но не раскаиваясь в своих оплошностях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Боже мой! Я опять все напутал. Думаю, они снова будут ругать меня, – сказал он.
Глава 28
Очень двусмысленно
Как только последний отзвук грома затих и Мелиор отправилась успокаивать проснувшегося младенца, в хижину вошел высокий воин. На нем были великолепные старинные доспехи, наколенники защищали стройные ноги, но шлем не скрывал его прекрасных кудрей. Он прислонил к стене свой восьмиугольный щит, украшенный серебряной резьбой и красными полосами. Гость негодующе шуршал крыльями.
– В самом деле, Хоприг, ты переходишь всякие границы. Нельзя же, в конце концов, отрывать небесных князей от их забот ради кулачного боя! – произнес пришедший.
– А чего еще ты ожидал, дорогой Михаил, от бесплодной попытки сделать святых из моих людей?
Голос показался Флориану знакомым. Он вдруг заметил, что Жанико тоже стоит рядом, но уже не в том откровенном виде, что на праздновании дня зимнего солнцестояния, а в том облачении, что было на нем при их первой встрече. Было ясно, что Жанико и Архангел отлично знают друг друга. Святой Михаил ответил:
– Тебе хорошо смеяться, а вот мне вовсе не до смеха. Угораздило же людей канонизировать Хоприга! Теперь, когда он призывает кого-либо из нас, формально обязанных помогать святым во всех их делах, мы должны хотя бы посмотреть, в чем тут дело. А он постоянно использует свою привилегию в самых неподходящих случаях. Скажу тебе…
– Идите же сюда, месье Святой Михаил. Не забывайте, что здесь дама, – вставил Хоприг, указывая рукой в сторону Мелиор. Она не обращала внимания ни на одного из вошедших и занималась только ребенком.
– Что касается того, сколько раз ты отрывал меня от дел по всяким пустякам – нет, я не скажу больше ни слова. Достаточно заметить, что дело принимает тревожный оборот и начинает досаждать кое-кому наверху. Церковь канонизировала тебя, и мы не должны оспаривать ее решений. Так мы и делали последнее время. Я не отрицаю, что если бы можно было хоть что-то сделать с тобой… – по-моему, надо дать церкви право изымать недостойных святых из своих списков…
– Ты можешь просто избавить землю от него, Михаил. Столб молнии – не такое уж сложное заклинание, – предложил Жанико.
– Я учту это. Но боюсь, такой исход принесет больше вреда, чем пользы. Высшие силы могут оскорбиться подобным отношением к святому и прознать, откуда взялась молния. Кроме того, как святой, он после смерти должен вознестись в обитель вечной славы. Сам понимаешь, я в последнюю очередь могу навредить ему.
– Да, я понимаю. Ты столь же предан церкви, как и я. Разница лишь в мотивах. Нет, я не защищаю этого святого. Он обманул меня – достаточно хитро, но без всяких понятий о чести, которая обычно привносит столько двусмысленности в дела небесные – с ребенком мадам Мелиор. Я называю только мать, поскольку, как я понимаю?..
Он повернулся к Флориану и поднял брови.
Герцог ответил:
– Да, месье Жанико, похоже, я стал жертвой лишнего усердия Хоприга, решившего во что бы то ни стало выполнить свой долг моего небесного покровителя.
– А! А я-то думал, что вы страстная натура, герцог! Ну, о ребенке в любом случае нечего беспокоиться. Сам я не особенно люблю детей…
Флориан изумился.
– Тогда с какой целью?..
Жанико сделал неопределенный жест рукой.
– Просто мои слуги очень любят младенцев. Да, они умеют использовать детишек по назначению, добавив сок водяного пастернака, перец и завернув их в фольгу. А я стараюсь по мере возможностей доставлять удовольствие тем, кто мне служит. Так все же, вернемся к сути дела: если я проиграл, то признаю это. Ваша расколдованная принцесса останется с вами, и я не стану предъявлять никаких претензий до тех пор, пока великая любовь между вами не принесет, наконец, своих плодов… – улыбнулся Жанико.
– Месье Жанико, вы только что создали замечательный прецедент, признав свое поражение. Я вел себя очень осмотрительно, когда заключал с вами сделку ради обладания безупречной красавицей принцессой. Осторожность оставила меня теперь. Я не способен прожить с ней целый год, и даже месяц, и даже полчаса! Поймите, я становлюсь истеричным. Непостижимо, что передо мной та женщина, которую я боготворил так долго! Мое сердце разбито, и я раскаиваюсь во всех преступлениях, что совершил ради нее. Так будьте же милосердны – давайте заключим еще одну сделку: заберите ее от меня! Я готов сделать все, что вы захотите – взмолился Флориан.
Жанико глубоко вздохнул.
– Вот и все вы таковы! Вы изворачиваетесь и торгуетесь только ради собственных желаний, и цена не имеет для вас значения. Я не понимаю своих людей, и эта неспособность понимать их беспокоит меня. Хотя скажу тебе, Флориан, я знал, чем все кончится еще при первой нашей встрече. Но тогда ты был наивным романтиком, человеком, лелеющим нечеловеческие идеалы. А я терпеть не могу никаких идеалов… – Жанико оборвал фразу на полуслове и погрузился в размышления. Чародей переводил взгляд с одного на другого из присутствующих с видом дружеского неодобрения.
– Интересно, почему это вы все выглядите такими мрачными? Я люблю видеть счастливые лица вокруг себя, – поинтересовался он.
Ему ответил Михаил:
– Тебе-то хорошо философствовать и скалить зубы. Но насмешки вызывают религиозные сложности, а философия многократно углубляет их. Хотя, если ответить на твой вопрос, почему я выгляжу мрачно, то это из-за нашего святого-скандалиста и неприятностей, которые он навлекает на небеса, да и на ад тоже. После всех наших многочисленных обсуждений его персоны, так и не нашлось подходящего места во вселенной, куда можно было бы его поместить.
Жанико воскликнул:
– Но ведь все очень просто. Пусть Хоприг, Мелиор и их ребенок вернутся в Бранбелуа в те старые времена, когда он еще не являлся святым. Пусть они вернутся в таинственное место, во время, которое не существует более нигде на земле, кроме Бранбелуа. Земля будет, таким образом, избавлена от вашего святого-скандалиста, Хоприг от своего нимба, а Флориан от жуткой истерии. Мелиор и Хоприг перестанут быть реальными существами, оставшись лишь героями легенд о безмерной красоте и святости. Никто нигде не пострадает от такого решения. Я предлагаю выход потому, что люблю видеть счастливые лица вокруг себя, счастливые лица повсюду – даже на небесах.
Восторженный Михаил ответил:
– Ты очень хитер, Жанико. Мы на небесах не можем сравниться с тобой в этом. Тем не менее не пойму, как это нам не пришел в голову такой простой и очевидный выход – вернуть Хоприга в Бранбелуа.
Архангел взглянул на святого.
Хоприг улыбнулся, как всегда благожелательно, но не раскаиваясь в своих оплошностях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51