Я и есть мое собственное ничто. Это единственное, что меня обнадеживает, больше мне радоваться нечему.
– Дерьмо собачье, – сказал Марк.
– Зачем ты так говоришь?
– Моча кошачья.
– Ладно, ладно. Пусть будет по-твоему, только позволь задать тебе еще один вопрос.
– Валяй.
– Что ты имеешь против Иисуса Христа?
– Хитрый ход.
– Будешь играть?
– А в какой фирме он работает?
– Он внештатник.
– Ах вот как, – сказал Марк, – и все, что за ним числится, известно каждой собаке, так ведь?
– Все, что записано, дорогого стоит.
– Вот, значит, он какой парень, – сказал Марк. – Ну и что? Помог он тебе хоть в чем-нибудь в последнее время?
– Могу тебе сказать, что он дал мне несколько очень дельных советов, – сказал Лен и пожал плечами. – Но ведь у каждого, наверное, свое слабое место.
Он заходил по комнате, сжимая кулаки и снова расслабляя пальцы.
– Да, кстати, – сказал Марк, – до меня дошли слухи, что ты повышаешь тарифы.
Лен остановился и обернулся.
– Я повышаю? Кто тебе это сказал?
– Надеюсь, ты не собираешься урезать бюджет. Лен сел у камина лицом к Марку и улыбнулся.
– Я ждал, что ты об этом заговоришь, – сказал он.
– Мог бы и намекнуть мне заранее, а еще лучше – набросал бы график повышения. Глядишь, я бы пару пенни сэкономил.
– Послушай. Я признаю, что мои цены понемногу растут, есть такая тенденция, но, если ты почувствуешь, что не в состоянии оплачивать мои расходы хотя бы по себестоимости, я всегда смогу договориться, чтобы тебя посадили рядом с водителем или, на худой конец, в багажное отделение. Но если уж говорить начистоту, я бы предпочел, чтобы ты сам назначил справедливую цену. Сколько ты хочешь? И как ты узнал, что я поднимаю цены?
– Пит мне сказал.
– Ну ясно.
– Почему? У него что, деньги в это дело вложены?
– В каком-то смысле, наверное, да, но насчет этого я не в курсе. Не хочу я брать с тебя полную цену, мне совсем не нравится так себя вести. Но и ты пойми: я нахожусь в полной зависимости от бухгалтерии и состояния рынка. Если рынок развивается или, наоборот, сокращается, что я могу сделать? Пойми ты, Марк, это абсолютная правда. Мой ревизор, мой эксперт-аудитор прячется сейчас за какой-нибудь здоровенной книгой. Врать не буду. Он там, ну там, рядом с радио.
Марк повернулся в кресле и оглянулся через плечо.
– Черная книга?
– Да.
– Толстая черная книга?
– Да.
– Что-то знакомое.
– Ну.
– А страниц-то в этой книге – считать не пересчитать.
– Да. Вот он там прячется, но я-то его вижу, это я могу тебе точно сказать. По крайней мере я могу его увидеть.
– Ну и как он там? – сказал Марк.
– Ничего. У него-то как раз все нормально. Но в любом случае, как только я получу какие-то результаты наблюдений и исследований, ты об этом узнаешь.
– Договорились.
– Но учти, Марк, ты должен будешь сделать мне одно одолжение: перестань плеваться. Ты просто обязан перестать плеваться. Я понимаю, что ты имеешь Право, но и я имею. У тебя должны быть хоть какие-то манеры, даже если у тебя больше вообще ничего нет. Будь сдержанным, вот все, о чем я тебя прошу.
– Постой минуточку. Я что-то не понял, кто из нас цены поднимает, я или ты?
– Я тебе сейчас объясню, – сказал Лен. – Понимаешь, одна из моих проблем состоит в том, что я склонен принимать отражения дворцов и луны за них самих. Мои предки неоднократно объясняли мне, что представляют собой реальные объекты, и я уважаю старших. Но настало время научиться самому в этом разбираться. Я должен попытаться научиться смотреть сквозь отражения и видеть за ними сами предметы. Что я теряю? Конечно, у тебя есть Право, но, с твоего позволения, и я воспользуюсь своим Правом, тогда и ты сможешь пользоваться своим Правом сколько влезет!
– Это как?
– Видимо, никак.
– А как насчет Пита? У него ведь тоже есть свое Право.
– Пит будет иметь свое Право, – сказал Лен, – даже когда нас с тобой уже в живых не будет. Он-то всех нас переживет. Пит своим Правом все равно воспользуется, нравится тебе это или нет.
Марк закурил сигарету и задул спичку.
– Слушай, Лен, – сказал он, – в конце концов от тебя требуется только одно: взять и написать объявление «Плеваться запрещено». Кто с этим станет спорить? Билеты вон и так сколько стоят. Платить плюс к этому еще и штраф – никаких денег не хватит.
– Да, это неплохая мысль. Так я и сделаю. Но если ты вдруг все-таки случайно плюнешь и не сможешь заплатить штраф, я за последствия не отвечаю.
– Вопросов нет.
– И все-таки ты не понимаешь. Неужели ты не видишь, что поднимать цены я просто вынужден, и, может быть, мне самому придется сесть на переднее сиденье, чтобы не ехать в собственном багажнике. Сам понимаешь, оттуда я ничего не увижу, а когда сидишь за рулем, нужно все-таки на дорогу поглядывать. Места у меня будет предостаточно, вряд ли кто-нибудь сможет покупать такие дорогие билеты. Но и в этом есть свои преимущества: я по крайней мере смогу выбирать маршрут по своему усмотрению и не буду стоять в пробках. Все, решено, так я и сделаю.
Глава пятая
Пит посмотрел поверх ее тела на горбатые тени, заполняющие комнату, а потом, собрав рукой ее волосы, раскидал их снова по подушке. За оконным переплетом была видна полоска луны. Она прижала его к себе. Он положил голову ей на грудь. Над ними, проникая через открытое окно, веял легкий ветерок. Она смотрела поверх его головы на стены. Ей не были видны в темноте места, где стены сходились. Они казались одновременно далекими и близкими. Она посмотрела на сводчатый потолок. Неясный силуэт, свисающий с потолка, постепенно растворялся в окружающей темноте, превращаясь в выпуклую тень. Вдоль стены вытянулась еще одна тень, пересеченная отражением лунного света, падающего из окна. Под ее взглядом темнота, нацеленная на их тела, стала рассеиваться и отступать.
– Я стерла темноту с лица земли, – сказала она.
Пит вытянул руки и, сцепив ладони в замок, потянулся.
– И как же ты это сделала?
– Нет, опять темно, – сказала она. – Еще темнее, чем раньше, из-за того, что ты пошевелился.
– Это все жара. Не было бы так жарко, не было бы и так темно.
– Но летом, – сказала Вирджиния, – день не становится ночью. День – это день. А зимой ночь проникает в день. Летом…
– Я не совсем уверен, – сказал Пит, – что согласен с тобой.
Он зевнул и потянулся, упершись ногами в каминную решетку.
– Но ведь сейчас темно. Еще темнее оттого, что мы такие белые, – сказала она.
– Да.
Он притянул ее к себе и поцеловал, потом повернул обратно на подушку и пристально посмотрел в лицо.
– Ты не закрываешь глаза.
– Нет, – сказала она.
– Почему?
– Хочу видеть тебя.
– Зачем?
– Потому что я тебя люблю.
– Да, – сказал Пит, – и я тоже.
Луна заполнила собой все окно. Ее свет падал на них, огибая решетчатую спинку стула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Дерьмо собачье, – сказал Марк.
– Зачем ты так говоришь?
– Моча кошачья.
– Ладно, ладно. Пусть будет по-твоему, только позволь задать тебе еще один вопрос.
– Валяй.
– Что ты имеешь против Иисуса Христа?
– Хитрый ход.
– Будешь играть?
– А в какой фирме он работает?
– Он внештатник.
– Ах вот как, – сказал Марк, – и все, что за ним числится, известно каждой собаке, так ведь?
– Все, что записано, дорогого стоит.
– Вот, значит, он какой парень, – сказал Марк. – Ну и что? Помог он тебе хоть в чем-нибудь в последнее время?
– Могу тебе сказать, что он дал мне несколько очень дельных советов, – сказал Лен и пожал плечами. – Но ведь у каждого, наверное, свое слабое место.
Он заходил по комнате, сжимая кулаки и снова расслабляя пальцы.
– Да, кстати, – сказал Марк, – до меня дошли слухи, что ты повышаешь тарифы.
Лен остановился и обернулся.
– Я повышаю? Кто тебе это сказал?
– Надеюсь, ты не собираешься урезать бюджет. Лен сел у камина лицом к Марку и улыбнулся.
– Я ждал, что ты об этом заговоришь, – сказал он.
– Мог бы и намекнуть мне заранее, а еще лучше – набросал бы график повышения. Глядишь, я бы пару пенни сэкономил.
– Послушай. Я признаю, что мои цены понемногу растут, есть такая тенденция, но, если ты почувствуешь, что не в состоянии оплачивать мои расходы хотя бы по себестоимости, я всегда смогу договориться, чтобы тебя посадили рядом с водителем или, на худой конец, в багажное отделение. Но если уж говорить начистоту, я бы предпочел, чтобы ты сам назначил справедливую цену. Сколько ты хочешь? И как ты узнал, что я поднимаю цены?
– Пит мне сказал.
– Ну ясно.
– Почему? У него что, деньги в это дело вложены?
– В каком-то смысле, наверное, да, но насчет этого я не в курсе. Не хочу я брать с тебя полную цену, мне совсем не нравится так себя вести. Но и ты пойми: я нахожусь в полной зависимости от бухгалтерии и состояния рынка. Если рынок развивается или, наоборот, сокращается, что я могу сделать? Пойми ты, Марк, это абсолютная правда. Мой ревизор, мой эксперт-аудитор прячется сейчас за какой-нибудь здоровенной книгой. Врать не буду. Он там, ну там, рядом с радио.
Марк повернулся в кресле и оглянулся через плечо.
– Черная книга?
– Да.
– Толстая черная книга?
– Да.
– Что-то знакомое.
– Ну.
– А страниц-то в этой книге – считать не пересчитать.
– Да. Вот он там прячется, но я-то его вижу, это я могу тебе точно сказать. По крайней мере я могу его увидеть.
– Ну и как он там? – сказал Марк.
– Ничего. У него-то как раз все нормально. Но в любом случае, как только я получу какие-то результаты наблюдений и исследований, ты об этом узнаешь.
– Договорились.
– Но учти, Марк, ты должен будешь сделать мне одно одолжение: перестань плеваться. Ты просто обязан перестать плеваться. Я понимаю, что ты имеешь Право, но и я имею. У тебя должны быть хоть какие-то манеры, даже если у тебя больше вообще ничего нет. Будь сдержанным, вот все, о чем я тебя прошу.
– Постой минуточку. Я что-то не понял, кто из нас цены поднимает, я или ты?
– Я тебе сейчас объясню, – сказал Лен. – Понимаешь, одна из моих проблем состоит в том, что я склонен принимать отражения дворцов и луны за них самих. Мои предки неоднократно объясняли мне, что представляют собой реальные объекты, и я уважаю старших. Но настало время научиться самому в этом разбираться. Я должен попытаться научиться смотреть сквозь отражения и видеть за ними сами предметы. Что я теряю? Конечно, у тебя есть Право, но, с твоего позволения, и я воспользуюсь своим Правом, тогда и ты сможешь пользоваться своим Правом сколько влезет!
– Это как?
– Видимо, никак.
– А как насчет Пита? У него ведь тоже есть свое Право.
– Пит будет иметь свое Право, – сказал Лен, – даже когда нас с тобой уже в живых не будет. Он-то всех нас переживет. Пит своим Правом все равно воспользуется, нравится тебе это или нет.
Марк закурил сигарету и задул спичку.
– Слушай, Лен, – сказал он, – в конце концов от тебя требуется только одно: взять и написать объявление «Плеваться запрещено». Кто с этим станет спорить? Билеты вон и так сколько стоят. Платить плюс к этому еще и штраф – никаких денег не хватит.
– Да, это неплохая мысль. Так я и сделаю. Но если ты вдруг все-таки случайно плюнешь и не сможешь заплатить штраф, я за последствия не отвечаю.
– Вопросов нет.
– И все-таки ты не понимаешь. Неужели ты не видишь, что поднимать цены я просто вынужден, и, может быть, мне самому придется сесть на переднее сиденье, чтобы не ехать в собственном багажнике. Сам понимаешь, оттуда я ничего не увижу, а когда сидишь за рулем, нужно все-таки на дорогу поглядывать. Места у меня будет предостаточно, вряд ли кто-нибудь сможет покупать такие дорогие билеты. Но и в этом есть свои преимущества: я по крайней мере смогу выбирать маршрут по своему усмотрению и не буду стоять в пробках. Все, решено, так я и сделаю.
Глава пятая
Пит посмотрел поверх ее тела на горбатые тени, заполняющие комнату, а потом, собрав рукой ее волосы, раскидал их снова по подушке. За оконным переплетом была видна полоска луны. Она прижала его к себе. Он положил голову ей на грудь. Над ними, проникая через открытое окно, веял легкий ветерок. Она смотрела поверх его головы на стены. Ей не были видны в темноте места, где стены сходились. Они казались одновременно далекими и близкими. Она посмотрела на сводчатый потолок. Неясный силуэт, свисающий с потолка, постепенно растворялся в окружающей темноте, превращаясь в выпуклую тень. Вдоль стены вытянулась еще одна тень, пересеченная отражением лунного света, падающего из окна. Под ее взглядом темнота, нацеленная на их тела, стала рассеиваться и отступать.
– Я стерла темноту с лица земли, – сказала она.
Пит вытянул руки и, сцепив ладони в замок, потянулся.
– И как же ты это сделала?
– Нет, опять темно, – сказала она. – Еще темнее, чем раньше, из-за того, что ты пошевелился.
– Это все жара. Не было бы так жарко, не было бы и так темно.
– Но летом, – сказала Вирджиния, – день не становится ночью. День – это день. А зимой ночь проникает в день. Летом…
– Я не совсем уверен, – сказал Пит, – что согласен с тобой.
Он зевнул и потянулся, упершись ногами в каминную решетку.
– Но ведь сейчас темно. Еще темнее оттого, что мы такие белые, – сказала она.
– Да.
Он притянул ее к себе и поцеловал, потом повернул обратно на подушку и пристально посмотрел в лицо.
– Ты не закрываешь глаза.
– Нет, – сказала она.
– Почему?
– Хочу видеть тебя.
– Зачем?
– Потому что я тебя люблю.
– Да, – сказал Пит, – и я тоже.
Луна заполнила собой все окно. Ее свет падал на них, огибая решетчатую спинку стула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46