– Мина рассказала, что ты на прошлой неделе возил мутти и фати пообедать, это здорово. Только скажи, мне просто интересно, как это ты забыл пригласить меня?
Она смеется, но Михаэль знает, что она обиделась. И ответ ей толком не нужен, просто она хочет дать ему это понять. Он улыбается и пожимает плечами. Вот черт!Налив ему вина, Мина возвращается на прежнее место. Они с Луизой сидят на подоконнике рядом с калорифером, через запотевшее стекло виднеется вечернее небо. Почти совсем темно, но они сидят без света. Михаэль становится у холодильника, на другом конце кухни.
– Как ты вообще, Луиза?
–Замечательно, спасибо, Михаэль. А ты?
– Неплохо. Хорошо.
– Как в школе? Какие страсти кипят в учительской?
– Слава богу, никаких. Только на большой перемене местные бои за сферы влияния.
– Что ж, герр Лехнер, я голодна, а Мина сказала, что сегодня твоя очередь готовить.
Луиза опять заходится смехом, а Мина улыбается ему из другого угла комнаты.
– Неправда. Я просто сказала, что нужно дождаться тебя.
Поднимает бокал, чтобы произнести тост. Луиза тоже протягивает бокал, с улыбкой, которую Миха не в силах разгадать. Луиза, Луиза, Луиза. Боже.
– Ты что,хочешь остаться на обед?
–Ого! Мина! С тобой он такой же противный?
– Хватит, давайте готовить еду.
Мина подходит к холодильнику, открывает, и оттуда на кухонный пол падает свет… Из-под воротника у нее торчит этикетка, Миха дотягивается и заправляет ее внутрь.
– Доеду-ка я до мутти с фати, верну машину. Я недолго.
Луиза поднимается и наливает себе еще вина.
– Ты брал у мутти машину? Ты опять курил в маминой машине? Даже отсюда я чувствую, как от тебя пахнет, Миха. Она никогда тебя не ругает, но она терпеть этого не может, сам знаешь.
Михаэль ничего не отвечает, только улыбается и кивает. Сидящая рядом на полу Мина кладет ему на голень руку и подмигивает.
– Купишь хлеба? Нам нужен хлеб.
Михаэль вытряхивает пепельницы и первые несколько минут едет с открытым окном. Мутти и фати, Катрин и Пауль. Двое детей, внуков нет, женаты тридцать три года, живут за городом. В двенадцати километрах: это полчаса поездом, а на машине не больше двадцати минут.Ранний вечер, машин мало, автобан пуст. Пятнадцать.Мать накрыла стол в расчете на него.
– Хоть немного, а? Поешь и поедешь.
Мать Михаэля рано вышла на пенсию. И за полгода никак не может привыкнуть к безделью. «Я женщина молодая, – говорит она. – Мне нужно чем-нибудь заниматься». Каждую неделю у нее новое хобби. Предупредив по телефону Мину, Михаэль остается на ужин, а затем отец отвозит его домой.
– С тех пор как твоя матушка уволилась, она сама сходит с ума и меня сводит.
– Скоро твоя очередь.
– Онапусть работает, а я буду заниматься садом, изучать испанский, йогу, астрономию.
– Да ты просто завидуешь, фати, вот и все.
– Завидую? Много хуже, сын. Мне скучно.
Михаэль смеется, свет фонарей расплывается по стеклу. Фати. Родился в 1934году, мутти – в 1941-м:одинвначале, другая– в середине всего этого.Отец немного успокоился. Расспрашивает о школе, о Мине, но Михаэль видит, как в его глазах срабатывает переключатель: с воскресенья на понедельник, с дома на службу, с сына на работу. Михаэль говорит, что заедет через неделю, привезет Мину, привезет вина. Отец улыбается, автоматически поднимается стекло, и он уезжает, устремив взгляд в день грядущий.
Утром, перед уходом на работу, Мина будит Михаэля. За окном еще темно. Он слышит запах кофе; во рту – привкус сигарет. Опять.Он сжимает губы, когда она его целует.
– Вечером у Сема день рождения, помнишь? Я приду прямо с работы.
Одеваясь, он смотрит, как она на велосипеде переезжает улицу.
Ясмин Деврим; Мина; физиотерапевт; любовь всей моей жизни.
Миха варит кофе, ест рогалик с медом. Я и Луиза, фати и мутти, ома и опа. Опа, и опа, и опа.Стоя у окна, полусонный Миха ткет семейные нити – лицо, изнанка; перечисляет, вносит в список, пробираясь вглубь и вширь.
Опа Аскан. Опа Аскан. Опа Аскан Белль.
Хотя все это происходит где-то внутри, на автомате, это не совсем бессознательный процесс. Михаэль хорошо ориентируется в своих воображаемых картах. Он четко знает, куда они его ведут.
Сегодня первый день августовских каникул. Михе бы проверять тетради, приготовиться ко дню рождения, купить Мининому брату подарок. А он под дождем катит в университет. Идет в библиотеку. Садится к компьютеру и вызывает каталог. Набирает «холокост», выписывает индексы и находит полки. Сегодня он только читает корешки. Черное, золотое, красное тиснение. Зеленые, коричневые, синие переплеты. Бесконечные полки.
* * *
Почему именно теперь?
Михаэль все время задает себе этот вопрос.
Мы узнали о холокосте еще в школе. Ездили в ближайший лагерь, смотрели документы, писали сочинения. Я помню, как плакал наш учитель. Дело было в лагере. Он вышел на улицу, пока мы ели тамв столовой. Мы думали, что он пошел покурить, но когда он вернулся, у него были красные глаза.
Миха не помнит, плакал ли он сам. Думаю, что не плакал.
Недавно отмечали день рождения дяди Бернта, маминого младшего брата. Всей семьей ходили в ресторан.
О войне, о холокосте не говорили; они вообще не говорили о прошлом. Только о вехах семейной истории: рождении детей, свадьбах, смертях. И вдруг Миха осознал разницу в возрасте: между рождением мутти и Бернта прошло четырнадцать лет. Дочь до войны, а сын после.Миха никогда раньше об этом всерьез не задумывался: Бернт был всегда просто Бернтом, одновременно и дядей, и двоюродным братом.
Мама и дядя.Они угадывают настроение друг друга, заканчивают друг за друга фразы. Брат и сестра.А ведь они с Луизой совершенно разные. Их разделила война. Так говорит ома: их разделила война, но они все равно нашли друг друга.Это ее обычный тост, когда она пьет за детей. За детей, которые сделали ее такой счастливой.
– Но война была всего шесть лет.
Так сказал Миха оме в следующее воскресенье, сидя в ее высоком птичьем гнезде.
– Не четырнадцать.
Они стояли на балконе. Там она могла вдыхать разлитый в воздухе запах августовских листьев.
– Опа вернулся под Новый 1954 год. Он ведь состоял в Waffen SS.
Она сказала так, будто Михаэль всегда это знал.
– Он ушел в сорок первом, попал к русским, и я тринадцать лет его не видела.
SS. Никто ему об этом никогда не рассказывал. Он стоял подле омы на солнышке и смотрел вниз на зеленый с золотом парк. Почему русские так долго держали опа в плену?
Ему раньше и в голову не приходило спросить.
* * *
Спустя неделю после дня рождения Сема Михаэль снова идет в библиотеку. Выходит из школы после полудня и направляется в центр. В университетском дворе пусто, тротуары чисто выметены. Уже стемнело, воздух сухой, холодный и пахнет снегом.
Люди в библиотеке молча работают за многочисленными компьютерами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66