Девочке повезло: не будучи пристегнутой к креслу, ее швырнуло при ударе спиной о гладкую стену, а не о то же кресло или выступающие вспомогательные пульты. При этом она умудрилась ничего себе не сломать, получив лишь сотрясение мозга, приложившись к стенке капсулы затылком, и сразу лишилась чувств.
Сознание возвращалось к ней тяжело. Самым трудным оказалось открыть глаза; шевельнув веками, Кызя громко застонала от резкой боли в голове. Но когда ей это все же удалось, стало только хуже – девочка ничего не увидела. «Я ослепла, ослепла!» – хотелось крикнуть ей, но, дернувшись в панике кверху, голова взорвалась таким новым болевым зарядом, что не только закричать – застонать Кызя уже не смогла.
Она медленно, словно наполненный до краев открытый сосуд, опустила голову на пол и, лишь коснувшись затылком прохладного металла, позволила себе издать слабый стон.
Полежав, не шевелясь, достаточно долго, Кызя немного свыклась с этой постоянной, но все-таки не разрывной болью и понемногу стала соображать, где она и что с ней случилось.
«Я упала, – вспомнила девочка, – упала в капсуле к этим жутким голым дикарям!.. Нет… я успела от них улететь… Как? Почему? Куда? Где я сейчас? Почему я ничего не вижу?»
Словно в ответ на последнюю мысль, в кабине на долю мгновения мигнул синий свет… через какое-то время еще… Помигав так несколько раз, свет наконец-то зажегся и больше не гас. Аварийное синее освещение было предельно тусклым, но Кызя была сейчас рада и ему. По крайней мере она убедилась, что со зрением у нее все в порядке. Попробовала пошевелить руками и ногами: те тоже ее слушались, хоть голова и запротестовала против подобных движений новым приступом боли, хоть и не такой острой, как поначалу. А вот когда девочка решилась приподнять голову, та вновь напомнила ей, что такое настоящая боль.
И Кызя тихонечко заплакала от боли и бессилия, а еще оттого, что нарушает этим плачем данное самой же себе обещание никогда больше не плакать. Но слезы на этот раз не были продолжительными и бурными, и они ей помогли. Отплакавшись, девочка почувствовала, что голова стала болеть чуть меньше. Может, ей это только показалось, может, она и впрямь немного привыкла к боли, или сработало самовнушение, но, во всяком случае, ей удалось доползти до люка. А вот открыть его – не смогла. Не потому что не хватило сил – достаточно было всего лишь набрать на двух кнопочных панелях комбинации из трехзначных чисел, – а потому что электроника замка вышла из строя при посадке. Но Кызя не успела осознать, что оказалась в ловушке, – она вновь выбыла из мира чувств, боли и рассудка.
Глава 35
Первым до разума достучалось обоняние. Впрочем, другим чувствам пока нечего было делать. Глаза девочки были еще закрыты, стояла полная тишина, не было ни жарко, ни холодно…
А запах был довольно сильным. И скорее приятным, хоть и незнакомым. Впрочем, похоже, что в основе своей он содержал цветочный аромат – терпкий и в то же время сладковатый, бодрящий, но и успокаивающий одновременно.
Кызя хотела раскрыть глаза, но память о боли тут же вернулась к ней, и девочка даже задержала дыхание, испугавшись повторения мучительной пытки. И все же посмотреть, откуда в герметичной кабине взялся посторонний запах, очень хотелось. Ведь к этому моменту Кызя вспомнила все: и как опускалась капсула в толпу полуголых дикарей, и как она сама внезапно запаниковала; как спуск неожиданно сменился крутым прыжком в сторону леса… Потом падение, удар, темнота, боль, тусклый синий свет, снова боль, боль, боль!.. А потом… Что же было потом? Ах да, она доползла-таки до люка, набрала код… И что? Новое беспамятство?..
«Так это, наверное, пахнет лесными цветами и травами из раскрытого люка!» – догадалась Кызя и чуть приоткрыла веки. Сквозь опущенные густые ресницы пробился неяркий свет. Девочка открыла глаза пошире. Ожидаемой боли не было! Лишь чуть-чуть ныл затылок, но настолько слабо, что после недавних взрывов, выворачивающих наизнанку мозги, она не обратила на это внимания. И теперь уже смело распахнула свои огромные серые глаза. И расширила их еще больше от увиденного: никакой капсулы вокруг нее больше не было, как не было и леса!
Кызю окружали деревянные стены из грубо отесанных бревен. Проем в стене справа от нее, служивший, по-видимому, дверью, был закрыт свисающей бахромой толстых нитей – скорее, даже веревок, раскрашенных в неяркие зелено-коричневые цвета. Впрочем, это могли быть и ветви какого-нибудь растения, но вдаваться в подробности девочке было неинтересно. Куда интересней оказалось полное отсутствие над стенами крыши! Зато небо было знакомым, светло-серым, что немного успокоило Кызю. Все-таки она, похоже, находилась в своем мире, а не на какой-нибудь планете, о которых рассказывал Ачаду, и не в созданной туманной серостью реальности, наподобие той, где они с Хепсу играли в «солдатики»…
Подумав о Хепсу, девочка снова почувствовала боль. Не физическую, но не менее сильную. Правда, она сразу вспомнила и о том, что решила не отчаиваться, а во что бы то ни стало найти друга. А если не получится найти, то просто ждать его, не допуская до себя даже подобия мысли о том, что его больше нет!..
Воспоминания побудили Кызю к действиям. Она оперлась на ладони и села. Только теперь она увидела, что покоилась на невысокой деревянной лежанке, застеленной чистым, но грубо сотканным бельем. В изголовье постели лежала большая подушка, от которой, похоже, и шел цветочно-травяной запах. Девочка ткнула ее кулаком – ну да, сухая трава!..
Кызя опустила глаза и громко ойкнула: на ней не было одежды! Совсем… Только обернутая вокруг худеньких бедер серая тряпка, такая же, как у тех дикарей, что бежали к опускающемуся кораблю!.. Что же это значит?! Выходит, что они нашли капсулу, притащили к себе в селение пленницу, и теперь… теперь…
«Да что теперь?! – мысленно фыркнула отрезвевшая вдруг от вновь нахлынувших страхов Кызя. – Если бы они хотели меня съесть или просто убить, то уже сделали бы это, а не стали укладывать меня в чистую постель».
Девочка улыбнулась, вспомнив, как боялся быть съеденным Хепсу, оказавшись в ее родном поселке. И тут же мелькнуло еще одно воспоминание: Хепсу был тогда тоже голым, в точно такой же повязке на бедрах, как сейчас на ней!.. Не значит ли это… Да нет, не может быть!.. И все же… Полуголые люди, дома без крыш… ведь именно о таких ей рассказывал Хепсу! Не значит ли это, что она находится сейчас на его родине? И нет ли здесь самого Хепсу?! Что если прозрачно-серая пустота закинула мальчика сразу домой? Почему бы и нет? Ведь она оказалась в корабле одна…
Кызя вскочила босыми ногами на пол. В отличие от стен, доски пола были ровными, гладко оструганными и тщательно, почти без щелей, подогнанными друг к другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Сознание возвращалось к ней тяжело. Самым трудным оказалось открыть глаза; шевельнув веками, Кызя громко застонала от резкой боли в голове. Но когда ей это все же удалось, стало только хуже – девочка ничего не увидела. «Я ослепла, ослепла!» – хотелось крикнуть ей, но, дернувшись в панике кверху, голова взорвалась таким новым болевым зарядом, что не только закричать – застонать Кызя уже не смогла.
Она медленно, словно наполненный до краев открытый сосуд, опустила голову на пол и, лишь коснувшись затылком прохладного металла, позволила себе издать слабый стон.
Полежав, не шевелясь, достаточно долго, Кызя немного свыклась с этой постоянной, но все-таки не разрывной болью и понемногу стала соображать, где она и что с ней случилось.
«Я упала, – вспомнила девочка, – упала в капсуле к этим жутким голым дикарям!.. Нет… я успела от них улететь… Как? Почему? Куда? Где я сейчас? Почему я ничего не вижу?»
Словно в ответ на последнюю мысль, в кабине на долю мгновения мигнул синий свет… через какое-то время еще… Помигав так несколько раз, свет наконец-то зажегся и больше не гас. Аварийное синее освещение было предельно тусклым, но Кызя была сейчас рада и ему. По крайней мере она убедилась, что со зрением у нее все в порядке. Попробовала пошевелить руками и ногами: те тоже ее слушались, хоть голова и запротестовала против подобных движений новым приступом боли, хоть и не такой острой, как поначалу. А вот когда девочка решилась приподнять голову, та вновь напомнила ей, что такое настоящая боль.
И Кызя тихонечко заплакала от боли и бессилия, а еще оттого, что нарушает этим плачем данное самой же себе обещание никогда больше не плакать. Но слезы на этот раз не были продолжительными и бурными, и они ей помогли. Отплакавшись, девочка почувствовала, что голова стала болеть чуть меньше. Может, ей это только показалось, может, она и впрямь немного привыкла к боли, или сработало самовнушение, но, во всяком случае, ей удалось доползти до люка. А вот открыть его – не смогла. Не потому что не хватило сил – достаточно было всего лишь набрать на двух кнопочных панелях комбинации из трехзначных чисел, – а потому что электроника замка вышла из строя при посадке. Но Кызя не успела осознать, что оказалась в ловушке, – она вновь выбыла из мира чувств, боли и рассудка.
Глава 35
Первым до разума достучалось обоняние. Впрочем, другим чувствам пока нечего было делать. Глаза девочки были еще закрыты, стояла полная тишина, не было ни жарко, ни холодно…
А запах был довольно сильным. И скорее приятным, хоть и незнакомым. Впрочем, похоже, что в основе своей он содержал цветочный аромат – терпкий и в то же время сладковатый, бодрящий, но и успокаивающий одновременно.
Кызя хотела раскрыть глаза, но память о боли тут же вернулась к ней, и девочка даже задержала дыхание, испугавшись повторения мучительной пытки. И все же посмотреть, откуда в герметичной кабине взялся посторонний запах, очень хотелось. Ведь к этому моменту Кызя вспомнила все: и как опускалась капсула в толпу полуголых дикарей, и как она сама внезапно запаниковала; как спуск неожиданно сменился крутым прыжком в сторону леса… Потом падение, удар, темнота, боль, тусклый синий свет, снова боль, боль, боль!.. А потом… Что же было потом? Ах да, она доползла-таки до люка, набрала код… И что? Новое беспамятство?..
«Так это, наверное, пахнет лесными цветами и травами из раскрытого люка!» – догадалась Кызя и чуть приоткрыла веки. Сквозь опущенные густые ресницы пробился неяркий свет. Девочка открыла глаза пошире. Ожидаемой боли не было! Лишь чуть-чуть ныл затылок, но настолько слабо, что после недавних взрывов, выворачивающих наизнанку мозги, она не обратила на это внимания. И теперь уже смело распахнула свои огромные серые глаза. И расширила их еще больше от увиденного: никакой капсулы вокруг нее больше не было, как не было и леса!
Кызю окружали деревянные стены из грубо отесанных бревен. Проем в стене справа от нее, служивший, по-видимому, дверью, был закрыт свисающей бахромой толстых нитей – скорее, даже веревок, раскрашенных в неяркие зелено-коричневые цвета. Впрочем, это могли быть и ветви какого-нибудь растения, но вдаваться в подробности девочке было неинтересно. Куда интересней оказалось полное отсутствие над стенами крыши! Зато небо было знакомым, светло-серым, что немного успокоило Кызю. Все-таки она, похоже, находилась в своем мире, а не на какой-нибудь планете, о которых рассказывал Ачаду, и не в созданной туманной серостью реальности, наподобие той, где они с Хепсу играли в «солдатики»…
Подумав о Хепсу, девочка снова почувствовала боль. Не физическую, но не менее сильную. Правда, она сразу вспомнила и о том, что решила не отчаиваться, а во что бы то ни стало найти друга. А если не получится найти, то просто ждать его, не допуская до себя даже подобия мысли о том, что его больше нет!..
Воспоминания побудили Кызю к действиям. Она оперлась на ладони и села. Только теперь она увидела, что покоилась на невысокой деревянной лежанке, застеленной чистым, но грубо сотканным бельем. В изголовье постели лежала большая подушка, от которой, похоже, и шел цветочно-травяной запах. Девочка ткнула ее кулаком – ну да, сухая трава!..
Кызя опустила глаза и громко ойкнула: на ней не было одежды! Совсем… Только обернутая вокруг худеньких бедер серая тряпка, такая же, как у тех дикарей, что бежали к опускающемуся кораблю!.. Что же это значит?! Выходит, что они нашли капсулу, притащили к себе в селение пленницу, и теперь… теперь…
«Да что теперь?! – мысленно фыркнула отрезвевшая вдруг от вновь нахлынувших страхов Кызя. – Если бы они хотели меня съесть или просто убить, то уже сделали бы это, а не стали укладывать меня в чистую постель».
Девочка улыбнулась, вспомнив, как боялся быть съеденным Хепсу, оказавшись в ее родном поселке. И тут же мелькнуло еще одно воспоминание: Хепсу был тогда тоже голым, в точно такой же повязке на бедрах, как сейчас на ней!.. Не значит ли это… Да нет, не может быть!.. И все же… Полуголые люди, дома без крыш… ведь именно о таких ей рассказывал Хепсу! Не значит ли это, что она находится сейчас на его родине? И нет ли здесь самого Хепсу?! Что если прозрачно-серая пустота закинула мальчика сразу домой? Почему бы и нет? Ведь она оказалась в корабле одна…
Кызя вскочила босыми ногами на пол. В отличие от стен, доски пола были ровными, гладко оструганными и тщательно, почти без щелей, подогнанными друг к другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79