), но не смог… А ведь у кого-то я точно замечал очень похожую улыбку. И у этого кого-то она выглядела совершенно уместной…
Пока я размышлял на эту важнейшую тему, праздничный ужин шел своим ходом и вдруг, взглянув на своих соседей, я обнаружил, что первый посол самым банальным образом «клеит» именинницу. Ну и дела! А Ннаонна-то! Она была холодна как лед – ни дать, ни взять настоящая светская львица – медленно, с вежливой скукой в голосе отвечает этому Кенперту, кивает… И вдруг, на мгновение перехватив мой взгляд, Ннаонна мне подмигнула. Значит – опять игра, опять что-то задумала. А о чем они, интересно, говорят?
– …В самом деле удивительно, мадам Ннаонна, что при королевском дворе на пиру нет певцов. Вот в столице… Скажу честно, среди ванетской знати немало искусных певцов и музыкантов – и я не назову вам ни одного, который превзошел бы меня.
Хвастун чертов.
– Да, сэр Кенперт, у нас, конечно, не столица Империи… Однако должна сказать, что я выросла в совершеннейшей глуши и даже этот скромное, как вы говорите, торжество – для меня совершеннейший… я не подберу нужных слов… словом, настоящий праздник… как сбывшаяся мечта…
– Выросли в глуши, милая Ннаонна? Если это не секрет – откуда вы родом? В какой земле является на свет такое совершенство?
– Это не секрет… но вы назвались певцом, сэр Кенперт. Не согласитесь ли спеть для нас?
– С радостью, прекрасная Ннаонна!
Вот мерзавец – она даже не «мадам» для него уже, а просто «милая Ннаонна», «прекрасная Ннаонна». Стоп – я что, ревную?.. Только этого не хватало…
Тем временем слуги принесли послу какой-то музыкальный инструмент наподобие лютни, я добился тишины обычным способом, вызвав свои карманные громы (при этом талантливый сэр Кенперт вздрогнул, а его молчаливый напарник и ухом не повел) и объявил, что посол сейчас осчастливит нас пением.
Несколько минут Кенперт настраивал свой инструмент, для пробы взял несколько нот, а затем запел. Не сомневаюсь, что в Ванетинии он и впрямь считался хорошим певцом, но мне все эти рулады… я, знаете ли, привык к другой музыке. Но впрочем, если сравнить пение посла с тем, как орки-жрецы пели в честь Гангмара на болоте – то у него получалось даже лучше… гораздо лучше. Он спел некую торжественную песнь о взятии Валаннанетинии, в которой прославлялось величие Фаларика Великого и храбрость его дружины (подозреваю, что при императорском дворе положено любой концерт начинать с чего-то подобного – торжественного и политически верного, ведь императорская династия происходит от Фаларика), а затем перешел к любовной лирике и спел несколько баллад, за что слушатели наградили его аплодисментами и одобрительными возгласами…
Вернувшись за стол, Кенперт вновь принялся выспрашивать именинницу о ее происхождении, о наследственных владениях, она что-то ответила о том, что в данный момент является моей воспитанницей, посол снова о чем-то спросил, Ннаонна заявила, что попала в Альхеллу в качестве военного приза и что я спас ее…
– Ого! Становится все интереснее, – заявил сэр Кенперт, – не расскажете ли?
– А я думаю, что вы все знаете. Ведь отправляясь послом к нам, вы несомненно выяснили все, что происходило здесь в последний год.
– М-да, прекрасная Ннаонна, но я что-то… Скажите по крайней мере, как называлось владение ваших благородных предков?
– А вы, сэр Кенперт, разве не слышали? Замок вампиров!
При этом шалунья сделала какое-то движение в сторону посла, наверное, улыбнувшись при этом – такой улыбочкой, какой она любит пугать мою прислугу, ощерив свои зубки – во всяком случае, ее ухажер, мгновенно побледнев, отшатнулся… А я, наблюдая за этой сценой, думал все о том же – ведь только что я увидел точно такую же улыбку у другого участника пира. И вспомнил, где я видел ее раньше. Так улыбался Филька, натягивая свой лук в бою – так же он улыбался и сегодня, слушая песню посла о той давней победе над эльфами… И щурился при этом, словно нацеливал на певца стрелу… Но додумать эти мысли мне не дал второй посол – гигант-маршал. Он, видимо, тоже прислушивался к разговору его партнера с именинницей (хотя при этом притворялся, что совершенно увлечен лишь своим блюдом – и до того ловко притворялся, что перед ним возвышались уже целые горы объедков, а на уставленном яствами столе – в пределах досягаемости маршала – образовались изрядные проплешины) – во всяком случае, он заявил:
– Я, мадам, весьма наслышан обо всем этом и очень хотел бы узнать поподробнее. Говорят, ваши родичи были геройские воины и настоящие великаны?.. Это правда?
Ннаонна смерила его неприязненным взглядом (ей не по душе те, кто не пугается ее специальной улыбки) и процедила сквозь зубы:
– Правда, господин посол, так действительно говорят…
На следующий день, как и было объявлено заранее, состоялся турнир. Послам было предложено обождать с делами денек-другой, впрочем в этом не было ничего оскорбительного, поскольку рыцарский турнир – дело первостепенной важности. Ингви предложил послам для начала переговорить во время турнира и обещал предоставить места в своей «ложе», но маршал Каногор отрезал:
– Благодарю, ваше величество, но я не из тех, кто сражается на пиру красивым пением, я – воин и намереваюсь принять участие в турнире, дабы… э-э-э… дабы восстановить пошатнувшийся престиж ванетских дворян в этом благороднейшем из искусств!
Сэр Кенперт, разумеется, принял этот своеобразный вызов и также заявил, что меч в его руке звенит громче, чем струны…
Словом, во время турнира оба посла оказались среди бойцов и король занял свое место на балконе Альхеллы в обычном обществе «нелюдей» и колдунов плюс принц Алекиан с Коклосом…
Турнир начался. Поначалу, как это обычно и бывает, свои силы пробовали молодые неопытные рыцари (в основном те, кто взял «напрокат» трофейные доспехи), признанные чемпионы не спешили с выходом на ристалище. Наконец кому-то из молодежи бросил вызов сэр Мернин из Арника. Ему сопутствовала удача – он победил одного за другим трех соперников. В третьей схватке его шлем был поврежден и он, хотя и победил, был вынужден покинуть ристалище. Сам сэр Мернин не возражал – он уходил победителем. Если он пожелает сразиться еще – и шлем его успеют привести в порядок – его допустят к поединкам без очереди. Сразились еще несколько пар… Трибуны оживились, когда очередному победителю бросил вызов Кенперт. И одолел его. Ко всеобщему удивлению, очередным противником ванетца оказался его товарищ по посольству, маршал Каногор. Когда он выехал на ристалище, зрители разом загомонили – выглядел маршал весьма опасным соперником. Чудовищно огромный, на таком же огромном коне. А его доспехи вызвали всеобщее восхищение. «Наверняка гномья работа» – пояснил королю Кендаг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
Пока я размышлял на эту важнейшую тему, праздничный ужин шел своим ходом и вдруг, взглянув на своих соседей, я обнаружил, что первый посол самым банальным образом «клеит» именинницу. Ну и дела! А Ннаонна-то! Она была холодна как лед – ни дать, ни взять настоящая светская львица – медленно, с вежливой скукой в голосе отвечает этому Кенперту, кивает… И вдруг, на мгновение перехватив мой взгляд, Ннаонна мне подмигнула. Значит – опять игра, опять что-то задумала. А о чем они, интересно, говорят?
– …В самом деле удивительно, мадам Ннаонна, что при королевском дворе на пиру нет певцов. Вот в столице… Скажу честно, среди ванетской знати немало искусных певцов и музыкантов – и я не назову вам ни одного, который превзошел бы меня.
Хвастун чертов.
– Да, сэр Кенперт, у нас, конечно, не столица Империи… Однако должна сказать, что я выросла в совершеннейшей глуши и даже этот скромное, как вы говорите, торжество – для меня совершеннейший… я не подберу нужных слов… словом, настоящий праздник… как сбывшаяся мечта…
– Выросли в глуши, милая Ннаонна? Если это не секрет – откуда вы родом? В какой земле является на свет такое совершенство?
– Это не секрет… но вы назвались певцом, сэр Кенперт. Не согласитесь ли спеть для нас?
– С радостью, прекрасная Ннаонна!
Вот мерзавец – она даже не «мадам» для него уже, а просто «милая Ннаонна», «прекрасная Ннаонна». Стоп – я что, ревную?.. Только этого не хватало…
Тем временем слуги принесли послу какой-то музыкальный инструмент наподобие лютни, я добился тишины обычным способом, вызвав свои карманные громы (при этом талантливый сэр Кенперт вздрогнул, а его молчаливый напарник и ухом не повел) и объявил, что посол сейчас осчастливит нас пением.
Несколько минут Кенперт настраивал свой инструмент, для пробы взял несколько нот, а затем запел. Не сомневаюсь, что в Ванетинии он и впрямь считался хорошим певцом, но мне все эти рулады… я, знаете ли, привык к другой музыке. Но впрочем, если сравнить пение посла с тем, как орки-жрецы пели в честь Гангмара на болоте – то у него получалось даже лучше… гораздо лучше. Он спел некую торжественную песнь о взятии Валаннанетинии, в которой прославлялось величие Фаларика Великого и храбрость его дружины (подозреваю, что при императорском дворе положено любой концерт начинать с чего-то подобного – торжественного и политически верного, ведь императорская династия происходит от Фаларика), а затем перешел к любовной лирике и спел несколько баллад, за что слушатели наградили его аплодисментами и одобрительными возгласами…
Вернувшись за стол, Кенперт вновь принялся выспрашивать именинницу о ее происхождении, о наследственных владениях, она что-то ответила о том, что в данный момент является моей воспитанницей, посол снова о чем-то спросил, Ннаонна заявила, что попала в Альхеллу в качестве военного приза и что я спас ее…
– Ого! Становится все интереснее, – заявил сэр Кенперт, – не расскажете ли?
– А я думаю, что вы все знаете. Ведь отправляясь послом к нам, вы несомненно выяснили все, что происходило здесь в последний год.
– М-да, прекрасная Ннаонна, но я что-то… Скажите по крайней мере, как называлось владение ваших благородных предков?
– А вы, сэр Кенперт, разве не слышали? Замок вампиров!
При этом шалунья сделала какое-то движение в сторону посла, наверное, улыбнувшись при этом – такой улыбочкой, какой она любит пугать мою прислугу, ощерив свои зубки – во всяком случае, ее ухажер, мгновенно побледнев, отшатнулся… А я, наблюдая за этой сценой, думал все о том же – ведь только что я увидел точно такую же улыбку у другого участника пира. И вспомнил, где я видел ее раньше. Так улыбался Филька, натягивая свой лук в бою – так же он улыбался и сегодня, слушая песню посла о той давней победе над эльфами… И щурился при этом, словно нацеливал на певца стрелу… Но додумать эти мысли мне не дал второй посол – гигант-маршал. Он, видимо, тоже прислушивался к разговору его партнера с именинницей (хотя при этом притворялся, что совершенно увлечен лишь своим блюдом – и до того ловко притворялся, что перед ним возвышались уже целые горы объедков, а на уставленном яствами столе – в пределах досягаемости маршала – образовались изрядные проплешины) – во всяком случае, он заявил:
– Я, мадам, весьма наслышан обо всем этом и очень хотел бы узнать поподробнее. Говорят, ваши родичи были геройские воины и настоящие великаны?.. Это правда?
Ннаонна смерила его неприязненным взглядом (ей не по душе те, кто не пугается ее специальной улыбки) и процедила сквозь зубы:
– Правда, господин посол, так действительно говорят…
На следующий день, как и было объявлено заранее, состоялся турнир. Послам было предложено обождать с делами денек-другой, впрочем в этом не было ничего оскорбительного, поскольку рыцарский турнир – дело первостепенной важности. Ингви предложил послам для начала переговорить во время турнира и обещал предоставить места в своей «ложе», но маршал Каногор отрезал:
– Благодарю, ваше величество, но я не из тех, кто сражается на пиру красивым пением, я – воин и намереваюсь принять участие в турнире, дабы… э-э-э… дабы восстановить пошатнувшийся престиж ванетских дворян в этом благороднейшем из искусств!
Сэр Кенперт, разумеется, принял этот своеобразный вызов и также заявил, что меч в его руке звенит громче, чем струны…
Словом, во время турнира оба посла оказались среди бойцов и король занял свое место на балконе Альхеллы в обычном обществе «нелюдей» и колдунов плюс принц Алекиан с Коклосом…
Турнир начался. Поначалу, как это обычно и бывает, свои силы пробовали молодые неопытные рыцари (в основном те, кто взял «напрокат» трофейные доспехи), признанные чемпионы не спешили с выходом на ристалище. Наконец кому-то из молодежи бросил вызов сэр Мернин из Арника. Ему сопутствовала удача – он победил одного за другим трех соперников. В третьей схватке его шлем был поврежден и он, хотя и победил, был вынужден покинуть ристалище. Сам сэр Мернин не возражал – он уходил победителем. Если он пожелает сразиться еще – и шлем его успеют привести в порядок – его допустят к поединкам без очереди. Сразились еще несколько пар… Трибуны оживились, когда очередному победителю бросил вызов Кенперт. И одолел его. Ко всеобщему удивлению, очередным противником ванетца оказался его товарищ по посольству, маршал Каногор. Когда он выехал на ристалище, зрители разом загомонили – выглядел маршал весьма опасным соперником. Чудовищно огромный, на таком же огромном коне. А его доспехи вызвали всеобщее восхищение. «Наверняка гномья работа» – пояснил королю Кендаг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142