Пандарас сказал:
– Надо уходить, господин. Таморы здесь нет, – и с надеждой добавил: – Может, она совсем от нас отстала.
– Она заключила со мной контракт. Думаю, для того, кто живет от заказа до заказа, это серьезная вещь! Подождем еще немножко. – Он вынул и перечитал записку. – «Человек, который тебе нужен…», интересно, что это значит?
– Скоро стемнеет. Йама улыбнулся:
– Я вижу, тебе здесь страшно.
– Ты можешь не верить в призраков, господин, но многие верят, фактически большинство в этом городе.
– У меня больше всех причин верить, ведь я вырос в самом центре Города Мертвых, но я не верю. Призраки не становятся реальнее от того, что люди в них верят. Я мог бы считать, что Хранители воплотились в речных черепах, и убедить в этом миллионы людей, но это все равно не стало бы правдой.
– Нельзя так шутить, господин, – прошептал Пандарас, – особенно здесь.
– Хранители, наверное, простят маленькую шутку.
– Другие могут за них оскорбиться, – упрямо возразил Пандарас. Несмотря на практичность, он был очень суеверен.
Йама замечал, как, соблюдая ритуал, он рьяно моется после еды и после пробуждения, как, проходя мимо оракула, он скрещивает пальцы. (Жители Эолиса тоже были подвержены этому предрассудку, веря, что так можно скрыть, что они приблизились к святилищу без подношения.) Молился Пандарас тоже очень усердно.
Йаме он напоминал Амнана, который не мог и не желал читать Пураны и знал их только в пересказе священников и по иконостасам. Пандарас вместе со многими миллионами жителей Иза верил, что Хранители подвергли себя перевоплощению, они не исчезли в Оке, а растворились в частицах сотворенного ими мира; бессмертные и невидимые, они присутствовали повсюду; обладая беспредельной властью, они были скоры на расправу и требовали постоянного задабривания.
Пандарас стал объяснять:
– Призраки больше похожи на мысли, чем ты считаешь. Чем сильнее люди в них верят, тем более реальными они становятся. Стой! Что это?
– Я ничего не слышал, – проговорил Йама, но в тот же миг ощутил легкое подрагивание, словно огромный храм слегка встряхнул всю массу своих каменных глыб и снова затих. Похоже, движение шло из колодца. Йама перегнулся через парапет и заглянул в глубину. Тянувший оттуда ветерок, казалось, слегка усилился, в нем появился едва заметный привкус нагретого металла.
– Пойдем отсюда, – жалобно протянул Пандарас, он переминался с ноги на ногу, словно готовился немедленно рвануться с места.
– Заглянем еще с апсиды. Если бы что-то могло случиться, Пандарас, оно бы уже случилось.
– Если ничего не происходит, то чего дожидаться?
– Ты иди налево, а я направо, и если ничего не найдем, обещаю, мы сразу же уходим.
– Я пойду с тобой, господин, если позволишь. Не желаю я оставаться один в этих катакомбах.
Арка, ведущая в апсиду справа от колодца, была занавешена тонкой пластиковой сетью. За ней скрывалось высокое квадратное помещение, тускло освещенное пробитыми в толстых стенах отверстиями сразу под сводчатым потолком. В центре стоял алтарь, на одной его стороне расположилась похожая на гигантскую монету черная глянцевая окружность оракула. В нишах по всему периметру комнаты стояли статуи в три человеческих роста. То не были фигуры людей, и высечены они были не из камня, а из того же гладкого прозрачного пластика, что и древние доспехи. В толще их тел и конечностей Йама смутно различал какие-то тени и линии.
Пандарас подошел к одной из статуй и постучал костяшками пальцев по ее голени.
– Есть легенда, что эти гиганты сражались против Мятежников.
– Думаю, что скорее их создали в память о великих полководцах, – проговорил Йама, всматриваясь в мрачные лики статуй.
– Не беспокойся, – произнес женский голос. – Они спят уже так долго, что забыли, как просыпаться.
24
ЖЕНЩИНА В БЕЛОМ
Йама стремительно обернулся, по темному диску оракула метались волны ослепительного белого света. Он заслонил ладонью глаза, но слепящий свет уже мерк, превращаясь в игру мягких полутонов.
Сведенной в судороге рукой Пандарас зажимал себе рот.
– Господин! Это какой-то ужасный обман.
Йама осторожно вступил в разноцветные струи света и коснулся холодной гладкой поверхности оракула. В голове его билась сумасшедшая мысль, что он может войти в него так же легко, как входит тело в воды Великой Реки.
Из световых завихрений к нему потянулась рука, и на миг ему почудилось, что он ощутил ее прикосновение, будто перчатка скользнула по его коже. Он отпрянул.
Послышался смех, подобный мелодии серебряных колокольчиков. Вихри и волны сотен цветов свернулись, и на диске оракула появилось лицо женщины. Пандарас вскрикнул и бросился наутек, проломившись сквозь черную сеть занавеса, который разделял апсиду и центральную часть храма.
В ужасе и потрясении Йама опустился перед оракулом на колени:
– Госпожа… чего ты от меня хочешь?
– О, встань сейчас же! Я не могу говорить с твоей макушкой.
Йама повиновался. Он думал, что эта женщина – одна из аватар, которые стоят между земным миром и славой его создателей и обращены сразу в обе стороны. Белое облегающее одеяние подчеркивало высокую стройную фигуру, во взгляде чувствовалась спокойная властность. Цвет ее кожи напоминал бронзу, а черные длинные волосы оплетала сетка. За ее спиной раскинулся сад: ухоженные газоны, прихотливо подстриженные живые изгороди. Каменный фонтан выбрасывал мощную струю воды высоко в пронизанный солнечным светом воздух.
– Кто ты, госпожа? Ты живешь в этом святилище?
– Я и сама не знаю, где теперь живу. Ты бы сказал, что я развеяна, а это – одно из немногих мест, где я могу выглянуть в мир. Как из окна. Вы живете в домах, состоящих из комнат, а в моем доме одни только окна, и все выходят в разные места. Ты привлек меня к этому окну, я выглянула и увидела тебя.
– Привлек тебя? Госпожа, я не хотел…
– У тебя на шее ключ. По крайней мере его ты уже нашел.
Йама взял в руки монету, которая висела у него на шее. Он ее получил от отшельника весенней ночью в Эолисе, когда доктор Дисмас вернулся из Иза, и все вдруг преобразилось. Йама ходил ловить лягушек, а поймал нечто куда более странное. Монета была теплой на ощупь, но, наверное, оттого, что она соприкасалась с кожей.
Женщина в алтаре сказала:
– Он работает от света и ненадолго подключился к передатчику, я услышала и подошла. Не бойся. Тебе нравится мой дом?
Йама ответил с изысканной вежливостью:
– Я никогда не видел подобного сада.
– Конечно, не видел. Он из какого-то давно исчезнувшего мира, может быть, даже с Земли. Хочешь, я изменю его? Я могу жить где угодно, или по крайней мере на любых не испорченных файлах. Серверы уже очень старые, и многое портится. Атомы мигрируют, космические лучи и нейтрино повреждают решетку… Но я в любом случае предпочитаю сады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
– Надо уходить, господин. Таморы здесь нет, – и с надеждой добавил: – Может, она совсем от нас отстала.
– Она заключила со мной контракт. Думаю, для того, кто живет от заказа до заказа, это серьезная вещь! Подождем еще немножко. – Он вынул и перечитал записку. – «Человек, который тебе нужен…», интересно, что это значит?
– Скоро стемнеет. Йама улыбнулся:
– Я вижу, тебе здесь страшно.
– Ты можешь не верить в призраков, господин, но многие верят, фактически большинство в этом городе.
– У меня больше всех причин верить, ведь я вырос в самом центре Города Мертвых, но я не верю. Призраки не становятся реальнее от того, что люди в них верят. Я мог бы считать, что Хранители воплотились в речных черепах, и убедить в этом миллионы людей, но это все равно не стало бы правдой.
– Нельзя так шутить, господин, – прошептал Пандарас, – особенно здесь.
– Хранители, наверное, простят маленькую шутку.
– Другие могут за них оскорбиться, – упрямо возразил Пандарас. Несмотря на практичность, он был очень суеверен.
Йама замечал, как, соблюдая ритуал, он рьяно моется после еды и после пробуждения, как, проходя мимо оракула, он скрещивает пальцы. (Жители Эолиса тоже были подвержены этому предрассудку, веря, что так можно скрыть, что они приблизились к святилищу без подношения.) Молился Пандарас тоже очень усердно.
Йаме он напоминал Амнана, который не мог и не желал читать Пураны и знал их только в пересказе священников и по иконостасам. Пандарас вместе со многими миллионами жителей Иза верил, что Хранители подвергли себя перевоплощению, они не исчезли в Оке, а растворились в частицах сотворенного ими мира; бессмертные и невидимые, они присутствовали повсюду; обладая беспредельной властью, они были скоры на расправу и требовали постоянного задабривания.
Пандарас стал объяснять:
– Призраки больше похожи на мысли, чем ты считаешь. Чем сильнее люди в них верят, тем более реальными они становятся. Стой! Что это?
– Я ничего не слышал, – проговорил Йама, но в тот же миг ощутил легкое подрагивание, словно огромный храм слегка встряхнул всю массу своих каменных глыб и снова затих. Похоже, движение шло из колодца. Йама перегнулся через парапет и заглянул в глубину. Тянувший оттуда ветерок, казалось, слегка усилился, в нем появился едва заметный привкус нагретого металла.
– Пойдем отсюда, – жалобно протянул Пандарас, он переминался с ноги на ногу, словно готовился немедленно рвануться с места.
– Заглянем еще с апсиды. Если бы что-то могло случиться, Пандарас, оно бы уже случилось.
– Если ничего не происходит, то чего дожидаться?
– Ты иди налево, а я направо, и если ничего не найдем, обещаю, мы сразу же уходим.
– Я пойду с тобой, господин, если позволишь. Не желаю я оставаться один в этих катакомбах.
Арка, ведущая в апсиду справа от колодца, была занавешена тонкой пластиковой сетью. За ней скрывалось высокое квадратное помещение, тускло освещенное пробитыми в толстых стенах отверстиями сразу под сводчатым потолком. В центре стоял алтарь, на одной его стороне расположилась похожая на гигантскую монету черная глянцевая окружность оракула. В нишах по всему периметру комнаты стояли статуи в три человеческих роста. То не были фигуры людей, и высечены они были не из камня, а из того же гладкого прозрачного пластика, что и древние доспехи. В толще их тел и конечностей Йама смутно различал какие-то тени и линии.
Пандарас подошел к одной из статуй и постучал костяшками пальцев по ее голени.
– Есть легенда, что эти гиганты сражались против Мятежников.
– Думаю, что скорее их создали в память о великих полководцах, – проговорил Йама, всматриваясь в мрачные лики статуй.
– Не беспокойся, – произнес женский голос. – Они спят уже так долго, что забыли, как просыпаться.
24
ЖЕНЩИНА В БЕЛОМ
Йама стремительно обернулся, по темному диску оракула метались волны ослепительного белого света. Он заслонил ладонью глаза, но слепящий свет уже мерк, превращаясь в игру мягких полутонов.
Сведенной в судороге рукой Пандарас зажимал себе рот.
– Господин! Это какой-то ужасный обман.
Йама осторожно вступил в разноцветные струи света и коснулся холодной гладкой поверхности оракула. В голове его билась сумасшедшая мысль, что он может войти в него так же легко, как входит тело в воды Великой Реки.
Из световых завихрений к нему потянулась рука, и на миг ему почудилось, что он ощутил ее прикосновение, будто перчатка скользнула по его коже. Он отпрянул.
Послышался смех, подобный мелодии серебряных колокольчиков. Вихри и волны сотен цветов свернулись, и на диске оракула появилось лицо женщины. Пандарас вскрикнул и бросился наутек, проломившись сквозь черную сеть занавеса, который разделял апсиду и центральную часть храма.
В ужасе и потрясении Йама опустился перед оракулом на колени:
– Госпожа… чего ты от меня хочешь?
– О, встань сейчас же! Я не могу говорить с твоей макушкой.
Йама повиновался. Он думал, что эта женщина – одна из аватар, которые стоят между земным миром и славой его создателей и обращены сразу в обе стороны. Белое облегающее одеяние подчеркивало высокую стройную фигуру, во взгляде чувствовалась спокойная властность. Цвет ее кожи напоминал бронзу, а черные длинные волосы оплетала сетка. За ее спиной раскинулся сад: ухоженные газоны, прихотливо подстриженные живые изгороди. Каменный фонтан выбрасывал мощную струю воды высоко в пронизанный солнечным светом воздух.
– Кто ты, госпожа? Ты живешь в этом святилище?
– Я и сама не знаю, где теперь живу. Ты бы сказал, что я развеяна, а это – одно из немногих мест, где я могу выглянуть в мир. Как из окна. Вы живете в домах, состоящих из комнат, а в моем доме одни только окна, и все выходят в разные места. Ты привлек меня к этому окну, я выглянула и увидела тебя.
– Привлек тебя? Госпожа, я не хотел…
– У тебя на шее ключ. По крайней мере его ты уже нашел.
Йама взял в руки монету, которая висела у него на шее. Он ее получил от отшельника весенней ночью в Эолисе, когда доктор Дисмас вернулся из Иза, и все вдруг преобразилось. Йама ходил ловить лягушек, а поймал нечто куда более странное. Монета была теплой на ощупь, но, наверное, оттого, что она соприкасалась с кожей.
Женщина в алтаре сказала:
– Он работает от света и ненадолго подключился к передатчику, я услышала и подошла. Не бойся. Тебе нравится мой дом?
Йама ответил с изысканной вежливостью:
– Я никогда не видел подобного сада.
– Конечно, не видел. Он из какого-то давно исчезнувшего мира, может быть, даже с Земли. Хочешь, я изменю его? Я могу жить где угодно, или по крайней мере на любых не испорченных файлах. Серверы уже очень старые, и многое портится. Атомы мигрируют, космические лучи и нейтрино повреждают решетку… Но я в любом случае предпочитаю сады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90