Это непрерывная траншея полного профиля с большим количеством врезанных в нее ячеек для стрельбы из винтовок, автоматов и легких пулеметов. Хочу предупредить, что для создания настильного огня в крутизне берега имеются также отдельные огневые точки. Они врезаны в склон и связаны между собой центральной траншеей. Параллельно первой на расстоянии пятидесяти — семидесяти метров от нее проходит вторая траншея…
Звягинцев не сомневался, что командиры соединений, предназначенных для прорыва, далеко не в первый раз знакомятся с разведданными, которые излагал сейчас Говоров, многое знал уже и сам Звягинцев. Но ему еще никогда не приходилось слышать все это в таком концентрированном виде.
И вдруг Звягинцев на этот раз уже отчетливо осознал, что именно производит на него особое впечатление в речи Говорова. Это был контраст между тем, как он говорил и что именно говорил.
«Крутизна берега… настильный огонь… врезанные в берег огневые точки… первая траншея… вторая траншея… Шлиссельбург… Восьмая ГЭС…» — каждое из этих слов предполагало кровопролитные бои, за каждым из них стояла смерть для многих сотен людей. А говорил командующий обо всем этом так, словно упрямо, настойчиво объяснял сложную, запутанную дорогу к какому-то даже не обозначенному на карте населенному пункту. И только… И этот контраст показался Звягинцеву, никогда раньше не слышавшему выступлений Говорова, таким разительным, что он наклонился к уху сидящего рядом Малинникова и прошептал:
— Как на учениях. И, кажется, все предусмотрено…
Малинников не ответил, только нахмурил брови.
«Третья линия траншей»… «артиллерийские дзоты»… «пулеметные дзоты»… «опорные пункты»… «проволочные препятствия»… снова «опорные пункты»… — сознание Звягинцева фиксировало слова командующего. Они воплощались перед его мысленным взором в реальные траншеи, реальные бетонные сооружения с амбразурами, в которых угадывались стволы пулеметов.
Время от времени Говоров поднимал свою указку, чтобы отметить на карте расположение опорных пунктов противника или направление фланкирующего огня, простреливающего участки местности на пути предстоящего наступления…
Потом он перешел к постановке задач войскам второго эшелона, артиллерии и авиации…
Но теперь уже другое отвлекало внимание Звягинцева от того, что говорил командующий. Звягинцев спрашивал себя: почему не ставится никаких задач перед укрепленным районом? Создавалось впечатление, что о нем просто забыли! Звучали номера дивизий, фамилии их командиров, говорилось о том, что следует делать войскам второго эшелона после того, как дивизии Трубачева, Симоняка, Борщева и Краснова форсируют Неву. А 16-й УР не упоминался. Взволнованный этим обстоятельством, Звягинцев рассеянно слушал ту часть доклада Говорова, в которой тот характеризовал силы противника. Заключительные слова доклада вновь обострили внимание Звягинцева. Отделяя короткими паузами каждую фразу и на этот раз особенно весомо, командующий сказал:
— Наступление начнется завтра, двенадцатого января, в девять тридцать. Броску через Неву будет в течение двух часов и двадцати минут предшествовать артиллерийская подготовка силами двух фронтов, Балтийского флота и Невского укрепленного района, после чего последует залп гвардейских минометов. В одиннадцать часов сорок пять минут — бросок штурмовых групп и групп разграждения. В одиннадцать пятьдесят Неву форсируют стрелковые цепи дивизий первого эшелона, — соответствующие проходы в минных полях УРа должны быть готовы сегодня ночью. Конкретные для каждой дивизии задачи их командиры уже получили.
Говоров умолк, сел за стол и после паузы коротко спросил:
— Вопросы?
Некоторое время все молчали: значительность момента как бы сковала присутствующих.
Но затем участники совещания стали о многом спрашивать командующего. Казалось бы, все предусмотрено, все задачи поставлены, обстановка, расположение противника, направление удара нанесены на карты…
И все же командиры спрашивали: подготовлены ли настилы для тяжелых танков, которым предстояло выйти на лед, подтянуты ли ремонтные базы для танков, сколько орудий предполагается установить для стрельбы прямой наводкой, как будет организован подвоз боеприпасов и многое, многое другое…
Говоров коротко и четко отвечал. Но о роли УРа в предстоящем наступлении никто не спрашивал. И это повергло Звягинцева в отчаяние. Наклонившись к Малинникову, он тихо спросил:
— Комендант… а мы?!
— Сказано: участие в артподготовке.
— И только?
— Начальству виднее… — сквозь зубы ответил Малинников.
Хладнокровная реплика Малинникова, этого уровского служаки, разозлила Звягинцева.
Повинуясь какой-то непреодолимой внутренней силе, он встал и, назвав свои звание и фамилию, громко сказал:
— Товарищ командующий! Разрешите?
С вопросами как будто было уже покончено, поэтому все о некоторым удивлением обернулись к нему.
— Товарищ командующий! — снова повторил Звягинцев. — Разрешите спросить: какая задача ставится перед частями шестнадцатого укрепленного района?
Только когда эти слова сорвались с языка Звягинцева, он понял, как нелепо сформулировал свой вопрос.
Задача УРа в предстоящем наступлении и ему и Малинникову была прекрасно известна, и не об этом, а о возможности более активного использования артиллерийско-пулеметных подразделений хотел спросить Звягинцев, обращаясь к командующему.
Но вопрос его прозвучал именно так, а не иначе.
Звягинцев видел, что Говоров, слегка приподняв свои резко очерченные брови, с недоумением взглянул на него, а затем перевел взгляд на Духанова.
— Товарищ подполковник, — с явным неудовольствием сказал командарм, — ваш вопрос непонятен. Вы и комендант УРа отлично знаете, что перед вами поставлена задача поддержать артиллерийским и пулеметным огнем войска прорыва…
— Но, товарищ генерал, — воскликнул Звягинцев, — личный состав УРа способен на большее! Это бывшие ленинградские рабочие… А тут — пассивное участие в операции…
— Поддержка огнем наступающих — это не пассивное участие… Пора бы знать это, товарищ подполковник, — сурово заметил Духанов.
Теперь Звягинцев окончательно понял, сколь неуместен был заданный им вопрос и что этим вопросом он поставил себя в глупое положение.
И вдруг Звягинцев услышал добродушно произнесенные слова:
— Ты его, товарищ генерал, не испугаешь!.. Он нас всех даже при товарище Сталине критиковать не побоялся…
Только мгновение спустя Звягинцев сообразил, что эти слова произнес Ворошилов. С надеждой он взглянул на маршала и увидел, что тот смотрит на него с чуть насмешливой и добродушной улыбкой.
То, что маршал косвенно поддержал Звягинцева, да к тому же одобрительно упомянул о каком-то его выступлении, да еще в присутствии Сталина, сыграло свою роль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225
Звягинцев не сомневался, что командиры соединений, предназначенных для прорыва, далеко не в первый раз знакомятся с разведданными, которые излагал сейчас Говоров, многое знал уже и сам Звягинцев. Но ему еще никогда не приходилось слышать все это в таком концентрированном виде.
И вдруг Звягинцев на этот раз уже отчетливо осознал, что именно производит на него особое впечатление в речи Говорова. Это был контраст между тем, как он говорил и что именно говорил.
«Крутизна берега… настильный огонь… врезанные в берег огневые точки… первая траншея… вторая траншея… Шлиссельбург… Восьмая ГЭС…» — каждое из этих слов предполагало кровопролитные бои, за каждым из них стояла смерть для многих сотен людей. А говорил командующий обо всем этом так, словно упрямо, настойчиво объяснял сложную, запутанную дорогу к какому-то даже не обозначенному на карте населенному пункту. И только… И этот контраст показался Звягинцеву, никогда раньше не слышавшему выступлений Говорова, таким разительным, что он наклонился к уху сидящего рядом Малинникова и прошептал:
— Как на учениях. И, кажется, все предусмотрено…
Малинников не ответил, только нахмурил брови.
«Третья линия траншей»… «артиллерийские дзоты»… «пулеметные дзоты»… «опорные пункты»… «проволочные препятствия»… снова «опорные пункты»… — сознание Звягинцева фиксировало слова командующего. Они воплощались перед его мысленным взором в реальные траншеи, реальные бетонные сооружения с амбразурами, в которых угадывались стволы пулеметов.
Время от времени Говоров поднимал свою указку, чтобы отметить на карте расположение опорных пунктов противника или направление фланкирующего огня, простреливающего участки местности на пути предстоящего наступления…
Потом он перешел к постановке задач войскам второго эшелона, артиллерии и авиации…
Но теперь уже другое отвлекало внимание Звягинцева от того, что говорил командующий. Звягинцев спрашивал себя: почему не ставится никаких задач перед укрепленным районом? Создавалось впечатление, что о нем просто забыли! Звучали номера дивизий, фамилии их командиров, говорилось о том, что следует делать войскам второго эшелона после того, как дивизии Трубачева, Симоняка, Борщева и Краснова форсируют Неву. А 16-й УР не упоминался. Взволнованный этим обстоятельством, Звягинцев рассеянно слушал ту часть доклада Говорова, в которой тот характеризовал силы противника. Заключительные слова доклада вновь обострили внимание Звягинцева. Отделяя короткими паузами каждую фразу и на этот раз особенно весомо, командующий сказал:
— Наступление начнется завтра, двенадцатого января, в девять тридцать. Броску через Неву будет в течение двух часов и двадцати минут предшествовать артиллерийская подготовка силами двух фронтов, Балтийского флота и Невского укрепленного района, после чего последует залп гвардейских минометов. В одиннадцать часов сорок пять минут — бросок штурмовых групп и групп разграждения. В одиннадцать пятьдесят Неву форсируют стрелковые цепи дивизий первого эшелона, — соответствующие проходы в минных полях УРа должны быть готовы сегодня ночью. Конкретные для каждой дивизии задачи их командиры уже получили.
Говоров умолк, сел за стол и после паузы коротко спросил:
— Вопросы?
Некоторое время все молчали: значительность момента как бы сковала присутствующих.
Но затем участники совещания стали о многом спрашивать командующего. Казалось бы, все предусмотрено, все задачи поставлены, обстановка, расположение противника, направление удара нанесены на карты…
И все же командиры спрашивали: подготовлены ли настилы для тяжелых танков, которым предстояло выйти на лед, подтянуты ли ремонтные базы для танков, сколько орудий предполагается установить для стрельбы прямой наводкой, как будет организован подвоз боеприпасов и многое, многое другое…
Говоров коротко и четко отвечал. Но о роли УРа в предстоящем наступлении никто не спрашивал. И это повергло Звягинцева в отчаяние. Наклонившись к Малинникову, он тихо спросил:
— Комендант… а мы?!
— Сказано: участие в артподготовке.
— И только?
— Начальству виднее… — сквозь зубы ответил Малинников.
Хладнокровная реплика Малинникова, этого уровского служаки, разозлила Звягинцева.
Повинуясь какой-то непреодолимой внутренней силе, он встал и, назвав свои звание и фамилию, громко сказал:
— Товарищ командующий! Разрешите?
С вопросами как будто было уже покончено, поэтому все о некоторым удивлением обернулись к нему.
— Товарищ командующий! — снова повторил Звягинцев. — Разрешите спросить: какая задача ставится перед частями шестнадцатого укрепленного района?
Только когда эти слова сорвались с языка Звягинцева, он понял, как нелепо сформулировал свой вопрос.
Задача УРа в предстоящем наступлении и ему и Малинникову была прекрасно известна, и не об этом, а о возможности более активного использования артиллерийско-пулеметных подразделений хотел спросить Звягинцев, обращаясь к командующему.
Но вопрос его прозвучал именно так, а не иначе.
Звягинцев видел, что Говоров, слегка приподняв свои резко очерченные брови, с недоумением взглянул на него, а затем перевел взгляд на Духанова.
— Товарищ подполковник, — с явным неудовольствием сказал командарм, — ваш вопрос непонятен. Вы и комендант УРа отлично знаете, что перед вами поставлена задача поддержать артиллерийским и пулеметным огнем войска прорыва…
— Но, товарищ генерал, — воскликнул Звягинцев, — личный состав УРа способен на большее! Это бывшие ленинградские рабочие… А тут — пассивное участие в операции…
— Поддержка огнем наступающих — это не пассивное участие… Пора бы знать это, товарищ подполковник, — сурово заметил Духанов.
Теперь Звягинцев окончательно понял, сколь неуместен был заданный им вопрос и что этим вопросом он поставил себя в глупое положение.
И вдруг Звягинцев услышал добродушно произнесенные слова:
— Ты его, товарищ генерал, не испугаешь!.. Он нас всех даже при товарище Сталине критиковать не побоялся…
Только мгновение спустя Звягинцев сообразил, что эти слова произнес Ворошилов. С надеждой он взглянул на маршала и увидел, что тот смотрит на него с чуть насмешливой и добродушной улыбкой.
То, что маршал косвенно поддержал Звягинцева, да к тому же одобрительно упомянул о каком-то его выступлении, да еще в присутствии Сталина, сыграло свою роль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225