Через полчаса он должен был явиться в университет, чтобы прочесть своим несчастным студентам очередную лекцию, затем отправиться в лабораторию, а потом домой к детям и внукам.
Разумеется, с моей стороны это было явное и дерзкое нарушение тех правил, благодаря которым только и могла существовать наша организация. Я не должен был что-либо знать о своей жертве, кроме описания ее внешности и психоматрицы возможного поведения в экстремальной ситуации. Это незнание, как и большинство прочих правил и запретов нашей жизни, имело своей опорой современную науку – психологию, которая говорила, выражаясь языком наших дедов, что о чем человек не знает, о том у него душа не болит. Это было вполне логично – чем меньше исполнитель знает о том человеке, которого он должен убить, тем легче его психика перенесет подобный удар, особенно если учесть, что любая из наших жертв была, в общем-то, невиновна. Как бы ни был бесчувственен профессиональный палач, он не сможет безболезненно перенести убийство человека, которого он знает не хуже своего лучшего друга благодаря разнообразной информации, представленной различными спецслужбами, хотя и никогда не встречался с ним лично.
Впрочем, убийство незнакомого человека тоже не проходит бесследно, а сошедшего с ума палача нельзя отправить в психиатрическую больницу, как обычного пациента. Да и в спецлечебницу для палачей наши больные также попадают далеко не всегда, поскольку зачастую гораздо проще уничтожить сумасшедшего, владеющего всеми видами нападения и защиты, чем доставить его в больницу. А потому не вызывает удивления тот факт, что немногие палачи доживают до пенсии. Ведь два демона – демон сумасшествия и демон ошибок, любая из которых может оказаться смертельной, – постоянно преследуют каждого из нас.
Но только не меня. Я был профессионалом среди профессионалов. Я имел наибольший стаж работы в британском отделении Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), наибольшее число заданий с положительным результатом и пока что наилучшие во всем отделе данные проверок моего психического состояния, имел право на получение всей полноты информации о своих жертвах. Как правило, мне, учитывая мой огромный опыт в этой сфере человеческой деятельности, поручали наиболее сложные дела, предоставляя право лично разработать план операции и выбрать способ ликвидации. А вот для других сотрудников план операции разрабатывали в нашем штабе. И способ ликвидации, и порядок действий, и пути отхода – им все предписывалось и прописывалось. Не то что мне.
Я ускорил шаги, стараясь нагнать Альберта Слейда, и даже позволил себе улыбнуться – остановка пассажирских пульсаров была почти пуста: я, Слейд и незнакомые мне высокий плечистый мужчина лет тридцати и стройная девушка чуть выше среднего роста были единственными людьми, ожидавшими транспорта. Честно говоря, количество свидетелей не имело значения, они бы все равно ничего не поняли, даже если бы что-нибудь и заметили, однако я по старой привычке не испытывал радости от такого количества посторонних. Впрочем, посторонних ли? Здоровяк внимательно посмотрел на меня и, чуть улыбнувшись, подмигнул, а затем вновь принял серьезный, немного скучающий вид – так быстро, что в первый момент я решил, что мне показалось.
«Значит, Лысый Дьявол решил подстраховаться и все-таки допустил до участия в операции сотрудников американского бюро», – подумал я и улыбнулся здоровяку в ответ, хотя по инструкции не должен был этого делать. Впрочем, что можно понять по мимолетной улыбке? Может быть, я просто улыбнулся, увидев его дурацкое желтое пальто, совершенно не сочетающееся с черными ботинками.
Странно только, что мой шеф все-таки решил привлечь к операции американцев. Он ведь всегда старался обходиться малыми силами, и, мягко говоря, не слишком любил американцев. К тому же меня и так страховали двое парней из нашего бюро, не считая сопровождения.
Народу в этой операции было задействовано много, поскольку жертва была птицей высокого полета. А так как вдобавок ко всему прочему Слейд был подданным США, то американское бюро отправило в Великобританию для участия в операции несколько своих сотрудников. Им, конечно, можно было бы отказать в разрешении на участие в ликвидации Слейда, так как тот находился на территории Великобритании, но это осложнило бы отношения между нашими бюро. К тому же большое количество задействованных в этой операции людей позволило предусмотреть любые случайности и обеспечило мне удачный момент на полупустой остановке. Надежное прикрытие – команда смерти из нескольких профессионалов, способных предотвратить любое неблагоприятное стечение обстоятельств, – это именно то, о чем мечтает любой профессионал. Хотя я выполнил бы это дельце и без такой толпы помощников. Уж я это умею.
Альберт Слейд остановился под знаком «Остановка воздушного транспорта № 912» и, порывшись во внутреннем кармане своего старомодного серого костюма-тройки, достал оттуда маленькую пластиковую коробочку. Как и большинство стариков, профессор придерживался старомодных привычек. Такие, как он, продолжали курить, несмотря на все старания ВОЗ отучить их от этой вредной привычки. Я неторопливо направился к старику, неспешно прикуривавшему от старинной золотой зажигалки, чувствуя странный холодок во всем теле. Так всегда бывает в эти последние, тягучие минуты и секунды перед мгновением действия. Такими мгновениями наслаждаешься, как коллекционным коньяком.
– Простите, пожалуйста, у вас огоньку не найдется? – сказал я, с сигаретой в руках подойдя вплотную к Слейду.
– Отчего же не найдется, – ответил профессор и вновь щелкнул своей зажигалкой. Я потянулся кончиком сигареты к ее маленькому желтому огоньку. На самом деле мои пальцы сжимали фальшивку – бумажную трубочку, внутри которой вместо табака находился особый пылеобразный состав. Приложив «сигарету» к губам, словно прикуривая, я с силой дунул, и мельчайшая коричневатая пыль, промчавшись сквозь огонек зажигалки, на мгновение окутала своим маленьким смертоносным облачком лицо Слейда.
– Что?.. – только и успел сказать ученый, а затем, задохнувшись, обмяк и плашмя повалился на землю, со страшной силой ударившись головой об асфальт. Из рассеченного черепа тотчас хлынула кровь, ярко-красная на раскаленном черном асфальте.
«Красное и черное. Совсем как у Стендаля», – подумал я и с трудом сдержал довольную улыбку. В этот момент стоявший на остановке здоровяк, увидев, что профессор упал, торопливо зашагал в нашу сторону со словами:
– Что случилось?
– «Скорую», скорее вызовите «Скорую», человеку плохо! – закричал я, прекрасно зная, что Слейду осталось жить всего несколько секунд, что он умрет от сердечного приступа раньше, чем вызов поступит в службу скорой медицинской помощи, и никто не сможет установить истинную причину его гибели, потому что следы состава, которым я воспользовался, невозможно обнаружить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Разумеется, с моей стороны это было явное и дерзкое нарушение тех правил, благодаря которым только и могла существовать наша организация. Я не должен был что-либо знать о своей жертве, кроме описания ее внешности и психоматрицы возможного поведения в экстремальной ситуации. Это незнание, как и большинство прочих правил и запретов нашей жизни, имело своей опорой современную науку – психологию, которая говорила, выражаясь языком наших дедов, что о чем человек не знает, о том у него душа не болит. Это было вполне логично – чем меньше исполнитель знает о том человеке, которого он должен убить, тем легче его психика перенесет подобный удар, особенно если учесть, что любая из наших жертв была, в общем-то, невиновна. Как бы ни был бесчувственен профессиональный палач, он не сможет безболезненно перенести убийство человека, которого он знает не хуже своего лучшего друга благодаря разнообразной информации, представленной различными спецслужбами, хотя и никогда не встречался с ним лично.
Впрочем, убийство незнакомого человека тоже не проходит бесследно, а сошедшего с ума палача нельзя отправить в психиатрическую больницу, как обычного пациента. Да и в спецлечебницу для палачей наши больные также попадают далеко не всегда, поскольку зачастую гораздо проще уничтожить сумасшедшего, владеющего всеми видами нападения и защиты, чем доставить его в больницу. А потому не вызывает удивления тот факт, что немногие палачи доживают до пенсии. Ведь два демона – демон сумасшествия и демон ошибок, любая из которых может оказаться смертельной, – постоянно преследуют каждого из нас.
Но только не меня. Я был профессионалом среди профессионалов. Я имел наибольший стаж работы в британском отделении Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), наибольшее число заданий с положительным результатом и пока что наилучшие во всем отделе данные проверок моего психического состояния, имел право на получение всей полноты информации о своих жертвах. Как правило, мне, учитывая мой огромный опыт в этой сфере человеческой деятельности, поручали наиболее сложные дела, предоставляя право лично разработать план операции и выбрать способ ликвидации. А вот для других сотрудников план операции разрабатывали в нашем штабе. И способ ликвидации, и порядок действий, и пути отхода – им все предписывалось и прописывалось. Не то что мне.
Я ускорил шаги, стараясь нагнать Альберта Слейда, и даже позволил себе улыбнуться – остановка пассажирских пульсаров была почти пуста: я, Слейд и незнакомые мне высокий плечистый мужчина лет тридцати и стройная девушка чуть выше среднего роста были единственными людьми, ожидавшими транспорта. Честно говоря, количество свидетелей не имело значения, они бы все равно ничего не поняли, даже если бы что-нибудь и заметили, однако я по старой привычке не испытывал радости от такого количества посторонних. Впрочем, посторонних ли? Здоровяк внимательно посмотрел на меня и, чуть улыбнувшись, подмигнул, а затем вновь принял серьезный, немного скучающий вид – так быстро, что в первый момент я решил, что мне показалось.
«Значит, Лысый Дьявол решил подстраховаться и все-таки допустил до участия в операции сотрудников американского бюро», – подумал я и улыбнулся здоровяку в ответ, хотя по инструкции не должен был этого делать. Впрочем, что можно понять по мимолетной улыбке? Может быть, я просто улыбнулся, увидев его дурацкое желтое пальто, совершенно не сочетающееся с черными ботинками.
Странно только, что мой шеф все-таки решил привлечь к операции американцев. Он ведь всегда старался обходиться малыми силами, и, мягко говоря, не слишком любил американцев. К тому же меня и так страховали двое парней из нашего бюро, не считая сопровождения.
Народу в этой операции было задействовано много, поскольку жертва была птицей высокого полета. А так как вдобавок ко всему прочему Слейд был подданным США, то американское бюро отправило в Великобританию для участия в операции несколько своих сотрудников. Им, конечно, можно было бы отказать в разрешении на участие в ликвидации Слейда, так как тот находился на территории Великобритании, но это осложнило бы отношения между нашими бюро. К тому же большое количество задействованных в этой операции людей позволило предусмотреть любые случайности и обеспечило мне удачный момент на полупустой остановке. Надежное прикрытие – команда смерти из нескольких профессионалов, способных предотвратить любое неблагоприятное стечение обстоятельств, – это именно то, о чем мечтает любой профессионал. Хотя я выполнил бы это дельце и без такой толпы помощников. Уж я это умею.
Альберт Слейд остановился под знаком «Остановка воздушного транспорта № 912» и, порывшись во внутреннем кармане своего старомодного серого костюма-тройки, достал оттуда маленькую пластиковую коробочку. Как и большинство стариков, профессор придерживался старомодных привычек. Такие, как он, продолжали курить, несмотря на все старания ВОЗ отучить их от этой вредной привычки. Я неторопливо направился к старику, неспешно прикуривавшему от старинной золотой зажигалки, чувствуя странный холодок во всем теле. Так всегда бывает в эти последние, тягучие минуты и секунды перед мгновением действия. Такими мгновениями наслаждаешься, как коллекционным коньяком.
– Простите, пожалуйста, у вас огоньку не найдется? – сказал я, с сигаретой в руках подойдя вплотную к Слейду.
– Отчего же не найдется, – ответил профессор и вновь щелкнул своей зажигалкой. Я потянулся кончиком сигареты к ее маленькому желтому огоньку. На самом деле мои пальцы сжимали фальшивку – бумажную трубочку, внутри которой вместо табака находился особый пылеобразный состав. Приложив «сигарету» к губам, словно прикуривая, я с силой дунул, и мельчайшая коричневатая пыль, промчавшись сквозь огонек зажигалки, на мгновение окутала своим маленьким смертоносным облачком лицо Слейда.
– Что?.. – только и успел сказать ученый, а затем, задохнувшись, обмяк и плашмя повалился на землю, со страшной силой ударившись головой об асфальт. Из рассеченного черепа тотчас хлынула кровь, ярко-красная на раскаленном черном асфальте.
«Красное и черное. Совсем как у Стендаля», – подумал я и с трудом сдержал довольную улыбку. В этот момент стоявший на остановке здоровяк, увидев, что профессор упал, торопливо зашагал в нашу сторону со словами:
– Что случилось?
– «Скорую», скорее вызовите «Скорую», человеку плохо! – закричал я, прекрасно зная, что Слейду осталось жить всего несколько секунд, что он умрет от сердечного приступа раньше, чем вызов поступит в службу скорой медицинской помощи, и никто не сможет установить истинную причину его гибели, потому что следы состава, которым я воспользовался, невозможно обнаружить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93