Коп усмехнулся и ударил меня дубинкой по лицу. Потом еще раз. Глаза мне залило кровью, перед глазами все завертелось. Однако эти удары позволили мне полностью избавиться от блока на убийство, который временами возникал в моей душе после смерти Эда.
Хрипун опустил пистолет и отвернулся, прикуривая, второй и вовсе убрал оружие в кобуру, не ожидая подвоха от безоружного человека.
Я змеей скользнул под занесенную в третий раз дубинку и ударил растопыренными пальцами правой руки командира этих головорезов в пах. Мой противник с визгом согнулся от страшной боли, а я, не теряя ни секунды, обхватил его рукой и приподнял, а затем швырнул прямо в объятья хрипуна. Они упали на асфальт, а я тут же бросился на третьего, который торопливо рвал пистолет из кобуры и в спешке все никак не мог его достать. Он почти успел его вытащить, однако времени увернуться от моего удара у него уже не осталось. Носок моей туфли столкнулся с его нижней челюстью с такой силой, что он упал как подкошенный.
Я тотчас бросился на хрипуна, который сбросил с себя своего визжащего начальника и поднял пистолет. Я успел выбить его ударом ноги в запястье, однако мой противник подсек меня и вскочил на ноги одновременно со мной, вытянув из-за пояса дубинку. Он был хорошо натренирован, но только нападать. Обороняться он умел не лучше, чем любой уличный головорез. Тем лучше для меня. Я нанес несколько точно нацеленных, сильных ударов по корпусу, почти сбив его с ног. Размахивая дубинкой, он отбился от меня, отступил на пару шагов, а потом рванулся вперед, решив, что внезапной атакой сможет добиться успеха. Этим он подписал себе смертный приговор. Я нырнул под дубинку и врезал по Ребрам, а затем ударил в переносицу его же собственной дубинкой и добил ударом ноги в скулу.
Их начальник уже настолько пришел в себя, что пытался вытащить из кобуры пистолет. Пришлось применить к нему прописанное им же лекарство. После пары ударов по голове он успокоился, а я, наконец, смог немного передохнуть. Все-таки денек у меня сегодня и так оказался чертовски напряженным, да и предыдущие были не лучше.
Отдышавшись, я щедро надавал всем дубинкой по загривкам и, убедившись, что в ближайшее время никто из них не доставит мне больше никаких проблем, уселся прямо на землю и немного посидел, отдыхая и изучая раны на своей голове и обстановку вокруг. Все было тихо. Отсидевшись, я начал действовать. Я забрал у частных полицейских все их снаряжение – пистолеты, рации, наручники, дубинки, удостоверения и прочее, вплоть до нагрудных значков. Потом я еще по разу угостил их дубинкой, при этом с трудом удержавшись от желания забить их до смерти, и ушел.
К счастью, на пути от места боя до подъезда Светланы мне больше никто не встретился. Я вполне благополучно добрался до входной двери ее дома. Набрав на электронном замке номер квартиры Светланы, я сказал ей:
– Привет. Я пришел.
– Отлично! Я так рада! – воскликнула Светлана. – Жаль, что ты так поздно. Я сейчас дам приказ замку пропустить тебя.
– Спасибо, – ответил я. Разговор о странной вечеринке, на которую не приглашен никто, кроме меня, я решил отложить.
Я дождался щелчка, с которым открылся электронный замок, преграждавший незваным гостям вход в дом, вошел внутрь, закрыл за собой дверь и направился к лифту. По дороге я выбросил в мусоросборник все отнятое у частных полицейских добро. Не оставлять же себе на память такие улики. Пусть теперь попыхтят, пытаясь объяснить начальству, куда подевалось их оружие и снаряжение. Впрочем, если их выгонят из частной полиции, я нисколько не расстроюсь.
Войдя в лифт, я нажал кнопку подъема, и все мои мысли обо всем произошедшем несколько минут назад тут же испарились. Теперь я думал только о ней, однако смутное чувство тревоги не отпускало меня, отступив на заранее подготовленные позиции где-то в глубине моего мозга, и, как я ни старался освободиться, мои тяжкие думы не отпускали меня. Даже когда я увидел ее.
Светлана, одетая в серое шелковое платье с глубоким декольте и разрезом сбоку, с замысловатой прической в виде башни, встретила меня на лестничной площадке.
– Привет, Бен! – сказала она. – Я так рада тебя видеть!
– Я тоже очень рад тебя видеть, Светлана, – холодновато ответил я ей. – Только у меня есть к тебе один маленький вопросик.
– Какой? – с беспокойством спросила она.
– Что это за вечеринка, на которую не пришел ни один гость, кроме меня?
– Я хотела сделать тебе сюрприз, – виновато потупив взгляд, сказала Светлана.
– Сюрприз? – переспросил я. – Какой еще сюрприз?
– А ты зайди внутрь и сам все поймешь, – ответила она и сделала приглашающий жест рукой.
Подобное предложение звучало, мягко говоря, подозрительно, однако я безрассудно шагнул вперед, сжимая в кармане рукоять ножа. После сегодняшнего дня мне было все нипочем. Я прошел в зал через погруженный в непроницаемую тьму холл и остановился, пораженный увиденным. Я думаю, любой бы удивился, увидев такую картину.
Комната тонула во мраке, разрываемом маленькими желтыми огоньками свечей, установленных по углам комнаты и на стоящем в ее центре столе, накрытом на двоих с поистине королевской роскошью. Но мне огоньки свечей напомнили автостоянку и неподвижные тела, пожираемые огнем.
– Это и есть мой сюрприз, – слегка охрипшим голосом сказала Светлана, словно призрак, возникшая у меня за спиной из темноты, окутывавшей холл ее квартиры. Эта тьма добавила шарма ее и без того совершенной красоте. Выглядела она фантастически. Ради счастья лицезреть ее я был готов выдержать сражение с сотней драконов и тысячей злых колдунов.
– Черт возьми! – только и смог сказать я, когда она взяла меня под руку.
Призраки, взвившиеся во тьме комнаты и затанцевавшие в огоньках свечей, спустя мгновение бесследно рассеялись, и осталась только Светлана. И я.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА 27
Что гласит Закон джунглей?
Сперва ударь, потом подавай голос.
Редьярд Киплинг. «Маугли»

Как волка ни корми, он все равно в лес смотрит.
Русская народная поговорка

Человеку не свойственно помнить хорошее. Еще мудрецы Древнего Востока говорили, что надо сделать человеку добро и ждать, когда он тебя ударит. Все-таки человек – странное животное. Даже волк никогда не нападет на человека, вызволившего его из капкана. А человек и здесь пошел против природы.
Лежа на кровати, я размышлял об этом. Не помнить хорошее, но хранить годами в памяти обиды, это, наверно, следствие работы нашей хищной нервной системы. Ведь в моменты, когда все вокруг благоприятно для человека, его нервы расслабляются, поскольку в них нет столь острой необходимости для выживания. А в моменты, когда человек так или иначе испытывает страдания, его нервы обостряют свою деятельность, поскольку человек находится в опасности и должен напрягать свои силы, чтобы выжить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93