Серый хищник казался живым, готовым спрыгнуть с пьедестала. От него исходила мощная волна животной ненависти.
Я вжался в кресло, вцепившись руками в подлокотники так, что побелели пальцы, когда фигурка повернула голову и зарычала, уставившись на меня горящими рубиновыми глазами. Ужас неминуемой близкой смерти сжал мое сердце ледяной рукой, сковав руки и ноги. Маленький хищник приподнялся на своем пьедестале-скале, словно готовясь прыгнуть. В разинутой пасти сверкнули крохотные белые клыки.
Мысли путались в моей голове, а она сама словно распухла и отказывалась думать. Рубиновый блеск волчьих глаз гипнотизировал меня, притягивая мой взгляд, словно магнит, а клыки, казалось, вот-вот вопьются в мое горло.
«Это мне просто кажется, – подумал я, пытаясь еще цепляться за реальность. – Просто кажется!»
Но мозг отказывался слушать свой собственный голос, пасуя перед тем, что видели глаза.
Я медленно, очень медленно встал, слыша все нарастающий рык хищника, который пригнулся к своей скале, словно собирая силы для прыжка. Казалось, он и сам испуган размерами своего противника, но не желает отступать. Словно я – его законная добыча, которая не имеет права убежать. Его зубы до дрожи напомнили мне пасть мусоросборника.
Не сводя с него глаз, я медленно расстегнул свой пояс, который всегда носил под пиджаком. Шириной в ладонь, сделанный из натуральной бычьей кожи самого лучшего качества, с тяжелой металлической пряжкой, имеющей острые края и весившей почти килограмм, он представлял собой грозное оружие в руках умелого бойца. Таким оружием я без труда мог разбить человеку череп. Я занес его над головой, примеряясь, как бы ударить маленького хищника, готового вцепиться в меня.
Волк припал к верхушке своей скалы, словно собираясь с силами перед прыжком, а я, крепко сжимая в руке пояс, потряс головой, а потом нажал указательным пальцем под глазным яблоком. Как известно, это самое простое и действенное средство против галлюцинаций, когда все реально существующие предметы должны раздвоиться. Однако против ожиданий волк, продолжавший двигаться на своем постаменте, раздвоился, как и все остальные предметы в кабинете Кочински.
Волк сделал вид, что хочет прыгнуть на меня, и я отступил от стола, покрепче сжав пояс.
«Только двинься, и я снесу твою глупую маленькую башку!» – подумал я с каким-то охотничьим азартом. Теперь мне очень хотелось, чтоб эта тварь прыгнула на меня, и тогда я ее встречу ударом, который будет ее последним ощущением в жизни.
– Ну, прыгай! – выкрикнул я и отступил на шаг, замахиваясь поясом, готовясь встретить прыжок маленького хищника сокрушительным ударом.
Внезапно дверь с шумом распахнулась.
Я резко отступил назад и вбок, чтобы держать под контролем и волка, и внезапно открывшуюся дверь, за которой могла скрываться какая-то новая, неведомая опасность.
– Здорово я тебя подловил? – задыхаясь от хохота, спросил Кочински, вваливаясь в кабинет.
Горло мое пересохло, язык вяло ворочался в нем, словно рыба в пересохшем пруду.
– Подловил? – прохрипел я.
Кочински кивнул на статуэтку волка на столе, которая вновь замерла и приобрела вполне благопристойный вид. Рубиновые глаза погасли, пасть захлопнулась. Волк теперь стоял и задумчиво смотрел на что-то где-то у меня за спиной.
– Что все это значит? – зарычал я не хуже волка, повернувшись ко все еще задыхающемуся от смеха Кочински.
– Только не убивай меня! – выдавил тот сквозь смех и рухнул в кресло, совсем обессилев от веселья.
Я громко выматерился и вновь потребовал от него объяснений, но Кочински явно потерял способность говорить. Он мог только смеяться.
Я вновь уселся в кресло, ожидая, когда эта сволочь перестанет дрыгать ногами от смеха. Мне внезапно пришло в голову, что с проломленным черепом он бы дрыгал ногами еще веселее, и покрылся холодным потом от мысли, что я себя сейчас уже практически не контролирую.
– Хватит ржать! – яростно заорал я и с такой силой ударил ладонью по столу, что проклятая статуэтка едва не свалилась на пол. Потом осторожно положил руки на колени и мысленно досчитал до десяти, одновременно напомнив себе, чем карается незаконное убийство.
– Ладно-ладно, все, прекращаю, – ответил Кочински, и немного успокоившись, уселся за свой письменный стол.
– А теперь объясни мне, наконец, что это за чертовщина.
– Это подарок моих друзей. Одна из игрушек, которые какие-то паразиты делают специально для любителей посмеяться над чересчур впечатлительными людьми и бедных племянников, имеющих богатых тетушек с больным сердцем.
Я посмотрел на волка. Тот по-прежнему стоял совершенно смирно, словно исполнивший свой долг солдат. Потом он вдруг сверкнул глазами и сделал шаг в мою сторону. Я отшатнулся.
– Вот-вот, – рассмеялся Кочински, показывая мне маленький пульт дистанционного управления. – Когда эта штука впервые ожила у меня в кабинете дня через два после моего дня рождения, я чуть с ума не сошел от страха. – Кочински посмотрел в окно, а потом сказал с виноватой улыбкой: – А потом тут же побежал к Дженис, потому что решил, что рехнулся. Она протестировала меня, но не нашла ничего, кроме того, что я только что перенес стрессовую ситуацию. А ситуация действительно была стрессовая. Тогда я пошел к нашему начальнику технического отдела, к Гешиферу, и он осмотрел эту чертову штуку и объяснил мне, в чем тут дело.
– И ты решил сам ею попользоваться? – едва сдерживаясь, спросил я, поскольку еще не забыл свой страх перед этой проклятой игрушкой.
– Да, особенно после того, как мои друзья подарили мне еще и пульт дистанционного управления этой штукой. Но я ею пользовался только пару раз до тебя, ну еще и ты, – он посмотрел на меня, и в его взгляде легко читались уважение, почтение и даже какой-то страх. Помолчав немного, он сказал: – Между прочим, ты – единственный, кто подумал о сопротивлении. Не зря о тебе говорят, что ты самый крутой парень в нашем бюро.
Я с трудом подавил в себе желание взять эту проклятую статуэтку и как следует ударить ею хозяина кабинета по голове. Пришлось снова напоминать себе, чем карается незаконное убийство. Хотя, я думаю, меня бы оправдали. Списали бы все на законную самооборону или в крайнем случае на состояние аффекта.
– А теперь к делу, – холодно сказал я, все еще с опаской косясь то на этого урода, то на его статуэтку. – Так как там насчет моего оружия и снаряжения?
– Все будет в лучшем виде, – заверил меня Кочински. – Лично прослежу.
– Вот-вот. Работай, а не игрушками для сумасшедших занимайся, а то еще, чего доброго, сам рехнешься. И придется тебя отправить на переработку, – сказал я. По моему тону нельзя было сказать, что подобная перспектива меня сильно удручает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Я вжался в кресло, вцепившись руками в подлокотники так, что побелели пальцы, когда фигурка повернула голову и зарычала, уставившись на меня горящими рубиновыми глазами. Ужас неминуемой близкой смерти сжал мое сердце ледяной рукой, сковав руки и ноги. Маленький хищник приподнялся на своем пьедестале-скале, словно готовясь прыгнуть. В разинутой пасти сверкнули крохотные белые клыки.
Мысли путались в моей голове, а она сама словно распухла и отказывалась думать. Рубиновый блеск волчьих глаз гипнотизировал меня, притягивая мой взгляд, словно магнит, а клыки, казалось, вот-вот вопьются в мое горло.
«Это мне просто кажется, – подумал я, пытаясь еще цепляться за реальность. – Просто кажется!»
Но мозг отказывался слушать свой собственный голос, пасуя перед тем, что видели глаза.
Я медленно, очень медленно встал, слыша все нарастающий рык хищника, который пригнулся к своей скале, словно собирая силы для прыжка. Казалось, он и сам испуган размерами своего противника, но не желает отступать. Словно я – его законная добыча, которая не имеет права убежать. Его зубы до дрожи напомнили мне пасть мусоросборника.
Не сводя с него глаз, я медленно расстегнул свой пояс, который всегда носил под пиджаком. Шириной в ладонь, сделанный из натуральной бычьей кожи самого лучшего качества, с тяжелой металлической пряжкой, имеющей острые края и весившей почти килограмм, он представлял собой грозное оружие в руках умелого бойца. Таким оружием я без труда мог разбить человеку череп. Я занес его над головой, примеряясь, как бы ударить маленького хищника, готового вцепиться в меня.
Волк припал к верхушке своей скалы, словно собираясь с силами перед прыжком, а я, крепко сжимая в руке пояс, потряс головой, а потом нажал указательным пальцем под глазным яблоком. Как известно, это самое простое и действенное средство против галлюцинаций, когда все реально существующие предметы должны раздвоиться. Однако против ожиданий волк, продолжавший двигаться на своем постаменте, раздвоился, как и все остальные предметы в кабинете Кочински.
Волк сделал вид, что хочет прыгнуть на меня, и я отступил от стола, покрепче сжав пояс.
«Только двинься, и я снесу твою глупую маленькую башку!» – подумал я с каким-то охотничьим азартом. Теперь мне очень хотелось, чтоб эта тварь прыгнула на меня, и тогда я ее встречу ударом, который будет ее последним ощущением в жизни.
– Ну, прыгай! – выкрикнул я и отступил на шаг, замахиваясь поясом, готовясь встретить прыжок маленького хищника сокрушительным ударом.
Внезапно дверь с шумом распахнулась.
Я резко отступил назад и вбок, чтобы держать под контролем и волка, и внезапно открывшуюся дверь, за которой могла скрываться какая-то новая, неведомая опасность.
– Здорово я тебя подловил? – задыхаясь от хохота, спросил Кочински, вваливаясь в кабинет.
Горло мое пересохло, язык вяло ворочался в нем, словно рыба в пересохшем пруду.
– Подловил? – прохрипел я.
Кочински кивнул на статуэтку волка на столе, которая вновь замерла и приобрела вполне благопристойный вид. Рубиновые глаза погасли, пасть захлопнулась. Волк теперь стоял и задумчиво смотрел на что-то где-то у меня за спиной.
– Что все это значит? – зарычал я не хуже волка, повернувшись ко все еще задыхающемуся от смеха Кочински.
– Только не убивай меня! – выдавил тот сквозь смех и рухнул в кресло, совсем обессилев от веселья.
Я громко выматерился и вновь потребовал от него объяснений, но Кочински явно потерял способность говорить. Он мог только смеяться.
Я вновь уселся в кресло, ожидая, когда эта сволочь перестанет дрыгать ногами от смеха. Мне внезапно пришло в голову, что с проломленным черепом он бы дрыгал ногами еще веселее, и покрылся холодным потом от мысли, что я себя сейчас уже практически не контролирую.
– Хватит ржать! – яростно заорал я и с такой силой ударил ладонью по столу, что проклятая статуэтка едва не свалилась на пол. Потом осторожно положил руки на колени и мысленно досчитал до десяти, одновременно напомнив себе, чем карается незаконное убийство.
– Ладно-ладно, все, прекращаю, – ответил Кочински, и немного успокоившись, уселся за свой письменный стол.
– А теперь объясни мне, наконец, что это за чертовщина.
– Это подарок моих друзей. Одна из игрушек, которые какие-то паразиты делают специально для любителей посмеяться над чересчур впечатлительными людьми и бедных племянников, имеющих богатых тетушек с больным сердцем.
Я посмотрел на волка. Тот по-прежнему стоял совершенно смирно, словно исполнивший свой долг солдат. Потом он вдруг сверкнул глазами и сделал шаг в мою сторону. Я отшатнулся.
– Вот-вот, – рассмеялся Кочински, показывая мне маленький пульт дистанционного управления. – Когда эта штука впервые ожила у меня в кабинете дня через два после моего дня рождения, я чуть с ума не сошел от страха. – Кочински посмотрел в окно, а потом сказал с виноватой улыбкой: – А потом тут же побежал к Дженис, потому что решил, что рехнулся. Она протестировала меня, но не нашла ничего, кроме того, что я только что перенес стрессовую ситуацию. А ситуация действительно была стрессовая. Тогда я пошел к нашему начальнику технического отдела, к Гешиферу, и он осмотрел эту чертову штуку и объяснил мне, в чем тут дело.
– И ты решил сам ею попользоваться? – едва сдерживаясь, спросил я, поскольку еще не забыл свой страх перед этой проклятой игрушкой.
– Да, особенно после того, как мои друзья подарили мне еще и пульт дистанционного управления этой штукой. Но я ею пользовался только пару раз до тебя, ну еще и ты, – он посмотрел на меня, и в его взгляде легко читались уважение, почтение и даже какой-то страх. Помолчав немного, он сказал: – Между прочим, ты – единственный, кто подумал о сопротивлении. Не зря о тебе говорят, что ты самый крутой парень в нашем бюро.
Я с трудом подавил в себе желание взять эту проклятую статуэтку и как следует ударить ею хозяина кабинета по голове. Пришлось снова напоминать себе, чем карается незаконное убийство. Хотя, я думаю, меня бы оправдали. Списали бы все на законную самооборону или в крайнем случае на состояние аффекта.
– А теперь к делу, – холодно сказал я, все еще с опаской косясь то на этого урода, то на его статуэтку. – Так как там насчет моего оружия и снаряжения?
– Все будет в лучшем виде, – заверил меня Кочински. – Лично прослежу.
– Вот-вот. Работай, а не игрушками для сумасшедших занимайся, а то еще, чего доброго, сам рехнешься. И придется тебя отправить на переработку, – сказал я. По моему тону нельзя было сказать, что подобная перспектива меня сильно удручает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93