Воспоминания, связанные с Вальдой, всякий раз причиняли Гримстеру боль, поэтому он безжалостно изгонял их из памяти.
Вернувшись в дом, Гримстер взял ключ от чердака и со списком вещей Диллинга в руках пошел взглянуть на имущество умершего.
Оно лежало в очерченном мелом углу большого чердака. В другом углу грудой были навалены стулья, столы, конторки — все с ярлычками Министерства обороны. Они предназначались для различных совещаний, столь редких, что на мебели толстым слоем скапливалась пыль.
Вещей у Диллинга набралось немного. Его квартира состояла из гостиной-спальни, ванной и маленькой кухни. Кухонная утварь лежала отдельно, на столике: чистые тарелки и кастрюли. Диллинг, как понял Гримстер, привык поддерживать в чистоте все, чем пользовался. Как это ни странно, Гримстер в нем до конца еще не разобрался. Казалось, будто мертвец избегает его, не хочет открываться, даже через Лили.
Здесь же стояли низкий диван-кровать с грудой одеял, простыней и другого постельного белья; письменный стол с простой крышкой — его ящики и полки были пусты, содержимое в двух картонных коробках стояло на столе; пара кресел, одно с большим пятном на сиденье («Чай или кофе», — решил Гримстер); книжный шкаф длиной футов шесть с тремя полками, на которых так и остались книги; пишущая машинка — Гримстер открыл ее проверить, есть ли лента: если лентой пользовались, ребята из лаборатории смогут на ней что-нибудь прочитать, — но лента оказалась совершенно новой, на белом металлическом корпусе машинки остался лиловый отпечаток пальца того, кто заправлял ее; мусорное ведро со сценой охоты на боку; два маленьких недорогих персидских ковра; пустой буфет — бутылки, графин и стаканы перекочевали в картонный ящик; высокий дубовый комод (внизу ящики, вверху вешалки), наполненный одеждой Диллинга, которую — хотя он и знал, что Копплстоун уже сделал это, — Гримстер основательно обыскал, но не обнаружил ничего, даже какую-нибудь старую пуговицу или завалившийся в уголок кармана билет — платье было чистое, хорошо выглаженное, ни у одной рубашки не обтрепались рукава; обувь в нижнем ящике блестела от крема. На маленьком кофейном столике лежали вещи, найденные у Диллинга в день смерти: часы на белом матерчатом ремешке, кожаный кошелек с несколькими фунтами, немного мелочи, связка ключей, наполовину использованный билет «туда и обратно» от Оксфорда до Паддингтона (неужели Диллинг собирался возвращаться к себе в Беркшир в тот же вечер?), золотой перстень, шелковый шейный платок, чековая книжка, в которой осталось всего три чистых бланка, вязаный галстук из темно-красной шерсти, дешевые запонки, шариковая ручка, одежда, включая пиджак и брюки, бывшие на нем в тот день, — словом, на площади двенадцать на пятнадцать футов лежало все оставшееся от Гарри Диллинга.
Не было только того, что интересовало Ведомство.
После поверхностного осмотра Гримстер принялся за настоящий обыск. Обыск уже провели — по его результатам и была скрупулезно составлена опись, но Гримстер хотел порыться в вещах сам, для себя. Он перебрал книги в шкафу, отмечая в памяти их названия, вынимал и встряхивал каждую. В них не было ничего, кроме пометок на полях. Пометки позабавили Гримстера: «Неужели! Ради всего святого! Одумайся — взгляни на стр. 91, где ты утверждаешь обратное». А чаще всего попадалось просто: «!!!». По-видимому, Диллинг был требователен к книгам, не терпел плохо состряпанного чтива. Пометки попадались в беллетристике (не часто), в многочисленных научно-популярных трудах, в Шекспире, стихах, например, в потрепанном томе «Оксфордского сборника английской поэзии», в старинной книге по соколиной охоте, нескольких медицинских брошюрах, включая сборник «Домашний врач» без обложки. Но ни одного чисто научного труда или книги по собственной специальности у Диллинга не было.
Закончив осмотр, Гримстер услышал, как кто-то вошел в оставленную открытой дверь на чердак. Он обернулся и увидел Лили. Поверх бикини девушка набросила купальный халат, а широкополую шляпу от солнца держала в правой руке.
— Анджела сказала, что вы здесь, — проговорила она. — Ничего, если я войду?
— Ради Бога, — ответил Гримстер. — Сказать по правде, все это принадлежит вам. Хотите взглянуть на вещи без меня?
Она поколебалась, потом едва заметно кивнула и сказала:
— Если вы не возражаете, Джонни. Мне так грустно. Ведь это все, что осталось от Гарри.
Гримстер подал ей ключ.
— Уходя, заприте дверь. Ключ потом отдадите мне. И пожалуйста, ничего пока не уносите. Договорились?
— Конечно.
Он оставил ее на чердаке, а сам быстро спустился в кабинет к Кранстону. Майор сидел за столом, писал письмо.
— Телекамеры стоят во всех верхних комнатах? — спросил Гримстер.
— Да.
— Включите чердак. Там мисс Стивенс.
Они прошли в небольшую просмотровую рядом с кабинетом. Кранстон включил один из мониторов и сказал:
— Там темновато. Хорошей картинки не получится. Надеешься что-нибудь высмотреть?
— Сомневаюсь. Но попытка — не пытка.
Монитор нагрелся, Кранстон нажал кнопку камеры на чердаке, на экране появилась серо-белая рябь. Он сфокусировал изображение насколько мог.
— Лучше не сделаешь.
Широкоугольная камера была установлена где-то над входной дверью. Лили стояла посреди очерченного мелом прямоугольника, озираясь по сторонам. Мебель и вещи из квартиры, сообразил Гримстер, ничего не должны для нее значить. Она ведь не бывала в Лондоне у Диллинга.
Не отходя от Гримстера, Кранстон спросил:
— Как, по-твоему, Лили простая продавщица или воскресшая Мата Хари?
Гримстер промолчал. Лили ходила по чердаку, иногда трогая руками что-нибудь из мебели… Знакомилась, а не искала. Подошла к кофейному столику и вещам, бывшим на Диллинге в день смерти. Подняла связку ключей, тихонько потерла ее пальцами и положила на место. Теперь она стояла боком к камере; вот тронула шерстяной галстук, потом шариковую ручку — прикасалась к вещам так осторожно и мимолетно, словно они вселяли в нее некое тяжелое необъяснимое чувство, долго испытывать которое она не хотела. Лили встала к камере спиной, и вдруг Гримстер заметил, как опустились и задрожали под халатом ее плечи. Она присела на край стола и закрыла лицо руками, но Гримстер успел заметить, что она плачет. Так она сидела, прикрыв ладонями глаза, и плечи ее сотрясались от рыданий.
Гримстер шагнул вперед и выключил монитор. Скорбь Лили свернулась, превратилась в серебристую точку и исчезла.
Кранстон с минуту помолчал, мусоля повязку на глазу. Потом тихо сказал:
— Возможно, ты прав, старик. Да. Возможно, ты прав.
Глава пятая
Ночью начался дождь, — неторопливый, размеренный летний дождь со слабым западным ветром. Он сыпал, не переставая, до самого утра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Вернувшись в дом, Гримстер взял ключ от чердака и со списком вещей Диллинга в руках пошел взглянуть на имущество умершего.
Оно лежало в очерченном мелом углу большого чердака. В другом углу грудой были навалены стулья, столы, конторки — все с ярлычками Министерства обороны. Они предназначались для различных совещаний, столь редких, что на мебели толстым слоем скапливалась пыль.
Вещей у Диллинга набралось немного. Его квартира состояла из гостиной-спальни, ванной и маленькой кухни. Кухонная утварь лежала отдельно, на столике: чистые тарелки и кастрюли. Диллинг, как понял Гримстер, привык поддерживать в чистоте все, чем пользовался. Как это ни странно, Гримстер в нем до конца еще не разобрался. Казалось, будто мертвец избегает его, не хочет открываться, даже через Лили.
Здесь же стояли низкий диван-кровать с грудой одеял, простыней и другого постельного белья; письменный стол с простой крышкой — его ящики и полки были пусты, содержимое в двух картонных коробках стояло на столе; пара кресел, одно с большим пятном на сиденье («Чай или кофе», — решил Гримстер); книжный шкаф длиной футов шесть с тремя полками, на которых так и остались книги; пишущая машинка — Гримстер открыл ее проверить, есть ли лента: если лентой пользовались, ребята из лаборатории смогут на ней что-нибудь прочитать, — но лента оказалась совершенно новой, на белом металлическом корпусе машинки остался лиловый отпечаток пальца того, кто заправлял ее; мусорное ведро со сценой охоты на боку; два маленьких недорогих персидских ковра; пустой буфет — бутылки, графин и стаканы перекочевали в картонный ящик; высокий дубовый комод (внизу ящики, вверху вешалки), наполненный одеждой Диллинга, которую — хотя он и знал, что Копплстоун уже сделал это, — Гримстер основательно обыскал, но не обнаружил ничего, даже какую-нибудь старую пуговицу или завалившийся в уголок кармана билет — платье было чистое, хорошо выглаженное, ни у одной рубашки не обтрепались рукава; обувь в нижнем ящике блестела от крема. На маленьком кофейном столике лежали вещи, найденные у Диллинга в день смерти: часы на белом матерчатом ремешке, кожаный кошелек с несколькими фунтами, немного мелочи, связка ключей, наполовину использованный билет «туда и обратно» от Оксфорда до Паддингтона (неужели Диллинг собирался возвращаться к себе в Беркшир в тот же вечер?), золотой перстень, шелковый шейный платок, чековая книжка, в которой осталось всего три чистых бланка, вязаный галстук из темно-красной шерсти, дешевые запонки, шариковая ручка, одежда, включая пиджак и брюки, бывшие на нем в тот день, — словом, на площади двенадцать на пятнадцать футов лежало все оставшееся от Гарри Диллинга.
Не было только того, что интересовало Ведомство.
После поверхностного осмотра Гримстер принялся за настоящий обыск. Обыск уже провели — по его результатам и была скрупулезно составлена опись, но Гримстер хотел порыться в вещах сам, для себя. Он перебрал книги в шкафу, отмечая в памяти их названия, вынимал и встряхивал каждую. В них не было ничего, кроме пометок на полях. Пометки позабавили Гримстера: «Неужели! Ради всего святого! Одумайся — взгляни на стр. 91, где ты утверждаешь обратное». А чаще всего попадалось просто: «!!!». По-видимому, Диллинг был требователен к книгам, не терпел плохо состряпанного чтива. Пометки попадались в беллетристике (не часто), в многочисленных научно-популярных трудах, в Шекспире, стихах, например, в потрепанном томе «Оксфордского сборника английской поэзии», в старинной книге по соколиной охоте, нескольких медицинских брошюрах, включая сборник «Домашний врач» без обложки. Но ни одного чисто научного труда или книги по собственной специальности у Диллинга не было.
Закончив осмотр, Гримстер услышал, как кто-то вошел в оставленную открытой дверь на чердак. Он обернулся и увидел Лили. Поверх бикини девушка набросила купальный халат, а широкополую шляпу от солнца держала в правой руке.
— Анджела сказала, что вы здесь, — проговорила она. — Ничего, если я войду?
— Ради Бога, — ответил Гримстер. — Сказать по правде, все это принадлежит вам. Хотите взглянуть на вещи без меня?
Она поколебалась, потом едва заметно кивнула и сказала:
— Если вы не возражаете, Джонни. Мне так грустно. Ведь это все, что осталось от Гарри.
Гримстер подал ей ключ.
— Уходя, заприте дверь. Ключ потом отдадите мне. И пожалуйста, ничего пока не уносите. Договорились?
— Конечно.
Он оставил ее на чердаке, а сам быстро спустился в кабинет к Кранстону. Майор сидел за столом, писал письмо.
— Телекамеры стоят во всех верхних комнатах? — спросил Гримстер.
— Да.
— Включите чердак. Там мисс Стивенс.
Они прошли в небольшую просмотровую рядом с кабинетом. Кранстон включил один из мониторов и сказал:
— Там темновато. Хорошей картинки не получится. Надеешься что-нибудь высмотреть?
— Сомневаюсь. Но попытка — не пытка.
Монитор нагрелся, Кранстон нажал кнопку камеры на чердаке, на экране появилась серо-белая рябь. Он сфокусировал изображение насколько мог.
— Лучше не сделаешь.
Широкоугольная камера была установлена где-то над входной дверью. Лили стояла посреди очерченного мелом прямоугольника, озираясь по сторонам. Мебель и вещи из квартиры, сообразил Гримстер, ничего не должны для нее значить. Она ведь не бывала в Лондоне у Диллинга.
Не отходя от Гримстера, Кранстон спросил:
— Как, по-твоему, Лили простая продавщица или воскресшая Мата Хари?
Гримстер промолчал. Лили ходила по чердаку, иногда трогая руками что-нибудь из мебели… Знакомилась, а не искала. Подошла к кофейному столику и вещам, бывшим на Диллинге в день смерти. Подняла связку ключей, тихонько потерла ее пальцами и положила на место. Теперь она стояла боком к камере; вот тронула шерстяной галстук, потом шариковую ручку — прикасалась к вещам так осторожно и мимолетно, словно они вселяли в нее некое тяжелое необъяснимое чувство, долго испытывать которое она не хотела. Лили встала к камере спиной, и вдруг Гримстер заметил, как опустились и задрожали под халатом ее плечи. Она присела на край стола и закрыла лицо руками, но Гримстер успел заметить, что она плачет. Так она сидела, прикрыв ладонями глаза, и плечи ее сотрясались от рыданий.
Гримстер шагнул вперед и выключил монитор. Скорбь Лили свернулась, превратилась в серебристую точку и исчезла.
Кранстон с минуту помолчал, мусоля повязку на глазу. Потом тихо сказал:
— Возможно, ты прав, старик. Да. Возможно, ты прав.
Глава пятая
Ночью начался дождь, — неторопливый, размеренный летний дождь со слабым западным ветром. Он сыпал, не переставая, до самого утра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57