Копать было легко, ничто не мешало, камни не попадались. На глубине двух футов лопата стукнулась о край чемоданчика. Гримстер руками выгреб оставшийся песок.
Когда Гримстер поднялся с колен, держа в руках чемоданчик, в одном из бараков у дальней оконечности загона кашлянул и взревел один лев, а другой ответил ему. Оставив лопату там, где она лежала, Гримстер с чемоданом под мышкой спустился с холма к дороге, перешел ее, поднялся к заросшему папоротником склону, миновал дуб и очутился на другой дороге, которая шла выше. До главного забора оставалось всего пятьдесят ярдов. На фоне посветлевшего неба высокий толстый дуб у внутренней ограды казался черным. Завтра обнаружат и лопатку, и яму на холме, и веревочную лестницу, которую Гримстер оставил намеренно. Так рождаются тайны. Джон улыбнулся, подумав, о рекламе, какую создаст герцогу: очереди машин вырастут, дорогу у подножья холма перекроют, и даже слава львов поблекнет для туристов, которым покажут таинственную яму.
Гримстер уже почти дошел до дуба, как вдруг из-за ствола ему навстречу шагнул человек, двинулся по склону и остановился в нескольких ярдах. Темнота не помешала Гримстеру узнать его, увидеть, как свет звезд отражается от пистолета, который он держал в руке. Это был Гаррисон. Разделенные четырьмя ярдами травы и папоротника, они посмотрели друг на друга, и Гаррисон негромко, добродушно произнес:
— Джонни. Догадливый Джонни. Но будешь ли ты благоразумным, Джонни?
Гримстер попытался выпустить чемоданчик из-под мышки и взять его за ручку.
Взмахом пистолета Гаррисон остановил его:
— Держи чемодан под мышкой. Впрочем, я все равно не стану в него стрелять.
— Чего ты сюда притащился? Прогуляться перед сном захотелось? — весело спросил Гримстер.
— Нет. Если Джонни куда-то забрался, я должен сделать так, чтобы он оттуда не вернулся. Твое положение безнадежно — шанс появится только, если ты станешь слушаться меня.
— Неужели?
— Да, черт возьми. Брось чемодан на землю, спустись с холма и стой там, пока я не уйду.
— А если нет?
— Тогда мне придется тебя убить. Жаль, потому что сейчас это уже не нужно. Джонни, брось чемодан и уйди.
— Как ты попал сюда? Тебя навел Прингл?
— Не заговаривай зубы, Джонни. Время работает против тебя. Но я не хотел бы убивать, так ничего и не рассказав. Между нами так не принято. — Гаррисон слегка поежился, пошевелил плечами под пиджаком. — Да, Прингл. Ему пришло в голову, что чемоданчик может быть зарыт где-то здесь. Прингл тут работал. А Диллинг интересовался зоопарком. И Прингл не раз возил его сюда. Тебя интересует еще что-нибудь?
— Нет.
Остальное — дело техники. Простая беготня. Приплатив бармену, горничной или официанту во всех гостиницах на пятнадцать миль вокруг, Гаррисон дал им фото Гримстера и Лили, номер телефона, по которому нужно позвонить, если кто-нибудь из них объявится, и пообещал за звонок еще сто фунтов. Что ж, в любой гостинице найдется кто-нибудь, согласный «помочь». Гримстер допускал такую возможность, но защититься от нее никак не мог. Теперь все варианты спасения свелись к одному — бросить чемоданчик и уйти. Но как раз на это он ни за что не хотел соглашаться.
— Хватит разговоров, Джонни. Брось чемодан и уходи — или тебе крышка. — Гаррисон указал свободной рукой в сторону склона.
Гримстер опустил чемоданчик, но не отошел.
— Уходи, — приказал Гаррисон.
— Незачем. — Гримстер ткнул чемоданчик носком ботинка. — Я все равно принес бы его тебе, а не им. Они убили Вальду. Я просто первым хотел заполучить его и подержать у себя, чтобы взять с вас подороже. Поэтому я позволил тебе обнаружить нас с Лили. Поэтому я остановился здесь, в Уоберне, а не где-нибудь в пятидесяти милях отсюда. Мне нужно было лишь несколько минут, чтобы убраться с чемоданом и…
— Джонни! — Гаррисон прервал его уже не шепотом. — Хватит болтать. Тебе ничто не поможет. Ты нам не нужен. Ты слишком опасен. Убирайся сейчас же, и останешься в живых… Не исключено даже, что успеешь поквитаться с сэром Джоном. Уходи, Джонни. Лучше уходи!
Последние слова Гаррисон почти выкрикнул, и Гримстер понял, что времени больше не остается. Он и сам однажды убил человека после такого же ультиматума. Когда стоишь с пистолетом в руке, можно позволить обреченному почесать языком, потому что ему нужно время подготовиться к смерти, а потом наступает пора стрелять, и ты начинаешь считать в уме до двадцати, или до десяти, или до пяти, или до любого числа, какое тебе позволит выбрать совесть. И Гримстер понимал, что именно этим теперь и занимается Гаррисон, а он не отличается ни великодушием, ни излишней щедростью.
Едва эта мысль пронеслась в сознании, как Гримстер увидел, что позади Гаррисона медленно движется вытянутая тень. Рыжая шкура льва в бледном ночном свете казалась серой, грива и мускулистые лапы оставались в тени, большая голова была опущена, огромное, приникшее к земле тело двигалось бесшумно; каждый шаг, каждое движение лап и бедер было неотъемлемой частью ритуала охоты, который неизменно оканчивается смертельным для жертвы прыжком…
Негромко, но с напряжением в голосе, уповая на то, что Гаррисон еще не закончил мысленный отсчет, Гримстер сказал:
— Дикки, ради Бога, послушай меня. Быстро обернись и приготовься стрелять. Позади тебя, метрах в двадцати — лев.
Гаррисон затрясся всем телом, рассмеялся:
— Этот номер не пройдет, Джонни. Не пройдет. Хотя ты и назвал меня Дикки, чего не делал уже…
— Да обернись ты, идиот!
— Брось, Джонни.
Гаррисон поднял руку с пистолетом, блеснула холодная сталь, и в тот же миг лев с неспешного шага перешел к прыжку, взвился ввысь, изогнулся, вскинул могучую голову, вытянул передние лапы, растопырил когти. Гаррисон выстрелил как раз, когда лев ударил его в спину, человек и зверь упали наземь, слились воедино.
На единственный краткий, пронзительный вскрик Гаррисона лев ответил низким, скрипучим, раскатистым ревом. Песок и вырванный с корнем папоротник взвились над землей…
Гримстер подобрал чемоданчик, повернулся и побежал прочь — к забору, зная, что лев может броситься и за ним.
Он перекатился через внутренний забор и тяжело упал на землю. Страх пригнал его к веревочной лестнице, неизвестный доселе инстинкт заставил взмахнуть левой рукой, перебросить чемодан через сетку и лишь потом вскарабкаться по ступенькам. Он долез до верха и, чтобы не терять времени, спрыгнул; упав на землю лицом, почувствовал, как его, словно затихающая боль, оставляет страх. Он поднялся и оглянулся. Ничего не было видно. Место у дуба, где они стояли с Гаррисоном, опустело, не было слышно ни звука, из папоротника не доносилось ни шороха. Потом он разглядел, как по голому, светлому полотну дороги что-то движется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Когда Гримстер поднялся с колен, держа в руках чемоданчик, в одном из бараков у дальней оконечности загона кашлянул и взревел один лев, а другой ответил ему. Оставив лопату там, где она лежала, Гримстер с чемоданом под мышкой спустился с холма к дороге, перешел ее, поднялся к заросшему папоротником склону, миновал дуб и очутился на другой дороге, которая шла выше. До главного забора оставалось всего пятьдесят ярдов. На фоне посветлевшего неба высокий толстый дуб у внутренней ограды казался черным. Завтра обнаружат и лопатку, и яму на холме, и веревочную лестницу, которую Гримстер оставил намеренно. Так рождаются тайны. Джон улыбнулся, подумав, о рекламе, какую создаст герцогу: очереди машин вырастут, дорогу у подножья холма перекроют, и даже слава львов поблекнет для туристов, которым покажут таинственную яму.
Гримстер уже почти дошел до дуба, как вдруг из-за ствола ему навстречу шагнул человек, двинулся по склону и остановился в нескольких ярдах. Темнота не помешала Гримстеру узнать его, увидеть, как свет звезд отражается от пистолета, который он держал в руке. Это был Гаррисон. Разделенные четырьмя ярдами травы и папоротника, они посмотрели друг на друга, и Гаррисон негромко, добродушно произнес:
— Джонни. Догадливый Джонни. Но будешь ли ты благоразумным, Джонни?
Гримстер попытался выпустить чемоданчик из-под мышки и взять его за ручку.
Взмахом пистолета Гаррисон остановил его:
— Держи чемодан под мышкой. Впрочем, я все равно не стану в него стрелять.
— Чего ты сюда притащился? Прогуляться перед сном захотелось? — весело спросил Гримстер.
— Нет. Если Джонни куда-то забрался, я должен сделать так, чтобы он оттуда не вернулся. Твое положение безнадежно — шанс появится только, если ты станешь слушаться меня.
— Неужели?
— Да, черт возьми. Брось чемодан на землю, спустись с холма и стой там, пока я не уйду.
— А если нет?
— Тогда мне придется тебя убить. Жаль, потому что сейчас это уже не нужно. Джонни, брось чемодан и уйди.
— Как ты попал сюда? Тебя навел Прингл?
— Не заговаривай зубы, Джонни. Время работает против тебя. Но я не хотел бы убивать, так ничего и не рассказав. Между нами так не принято. — Гаррисон слегка поежился, пошевелил плечами под пиджаком. — Да, Прингл. Ему пришло в голову, что чемоданчик может быть зарыт где-то здесь. Прингл тут работал. А Диллинг интересовался зоопарком. И Прингл не раз возил его сюда. Тебя интересует еще что-нибудь?
— Нет.
Остальное — дело техники. Простая беготня. Приплатив бармену, горничной или официанту во всех гостиницах на пятнадцать миль вокруг, Гаррисон дал им фото Гримстера и Лили, номер телефона, по которому нужно позвонить, если кто-нибудь из них объявится, и пообещал за звонок еще сто фунтов. Что ж, в любой гостинице найдется кто-нибудь, согласный «помочь». Гримстер допускал такую возможность, но защититься от нее никак не мог. Теперь все варианты спасения свелись к одному — бросить чемоданчик и уйти. Но как раз на это он ни за что не хотел соглашаться.
— Хватит разговоров, Джонни. Брось чемодан и уходи — или тебе крышка. — Гаррисон указал свободной рукой в сторону склона.
Гримстер опустил чемоданчик, но не отошел.
— Уходи, — приказал Гаррисон.
— Незачем. — Гримстер ткнул чемоданчик носком ботинка. — Я все равно принес бы его тебе, а не им. Они убили Вальду. Я просто первым хотел заполучить его и подержать у себя, чтобы взять с вас подороже. Поэтому я позволил тебе обнаружить нас с Лили. Поэтому я остановился здесь, в Уоберне, а не где-нибудь в пятидесяти милях отсюда. Мне нужно было лишь несколько минут, чтобы убраться с чемоданом и…
— Джонни! — Гаррисон прервал его уже не шепотом. — Хватит болтать. Тебе ничто не поможет. Ты нам не нужен. Ты слишком опасен. Убирайся сейчас же, и останешься в живых… Не исключено даже, что успеешь поквитаться с сэром Джоном. Уходи, Джонни. Лучше уходи!
Последние слова Гаррисон почти выкрикнул, и Гримстер понял, что времени больше не остается. Он и сам однажды убил человека после такого же ультиматума. Когда стоишь с пистолетом в руке, можно позволить обреченному почесать языком, потому что ему нужно время подготовиться к смерти, а потом наступает пора стрелять, и ты начинаешь считать в уме до двадцати, или до десяти, или до пяти, или до любого числа, какое тебе позволит выбрать совесть. И Гримстер понимал, что именно этим теперь и занимается Гаррисон, а он не отличается ни великодушием, ни излишней щедростью.
Едва эта мысль пронеслась в сознании, как Гримстер увидел, что позади Гаррисона медленно движется вытянутая тень. Рыжая шкура льва в бледном ночном свете казалась серой, грива и мускулистые лапы оставались в тени, большая голова была опущена, огромное, приникшее к земле тело двигалось бесшумно; каждый шаг, каждое движение лап и бедер было неотъемлемой частью ритуала охоты, который неизменно оканчивается смертельным для жертвы прыжком…
Негромко, но с напряжением в голосе, уповая на то, что Гаррисон еще не закончил мысленный отсчет, Гримстер сказал:
— Дикки, ради Бога, послушай меня. Быстро обернись и приготовься стрелять. Позади тебя, метрах в двадцати — лев.
Гаррисон затрясся всем телом, рассмеялся:
— Этот номер не пройдет, Джонни. Не пройдет. Хотя ты и назвал меня Дикки, чего не делал уже…
— Да обернись ты, идиот!
— Брось, Джонни.
Гаррисон поднял руку с пистолетом, блеснула холодная сталь, и в тот же миг лев с неспешного шага перешел к прыжку, взвился ввысь, изогнулся, вскинул могучую голову, вытянул передние лапы, растопырил когти. Гаррисон выстрелил как раз, когда лев ударил его в спину, человек и зверь упали наземь, слились воедино.
На единственный краткий, пронзительный вскрик Гаррисона лев ответил низким, скрипучим, раскатистым ревом. Песок и вырванный с корнем папоротник взвились над землей…
Гримстер подобрал чемоданчик, повернулся и побежал прочь — к забору, зная, что лев может броситься и за ним.
Он перекатился через внутренний забор и тяжело упал на землю. Страх пригнал его к веревочной лестнице, неизвестный доселе инстинкт заставил взмахнуть левой рукой, перебросить чемодан через сетку и лишь потом вскарабкаться по ступенькам. Он долез до верха и, чтобы не терять времени, спрыгнул; упав на землю лицом, почувствовал, как его, словно затихающая боль, оставляет страх. Он поднялся и оглянулся. Ничего не было видно. Место у дуба, где они стояли с Гаррисоном, опустело, не было слышно ни звука, из папоротника не доносилось ни шороха. Потом он разглядел, как по голому, светлому полотну дороги что-то движется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57