Лили завтракать не шла, хотя во время вчерашнего обеда не выказала беспричинной печали. После завтрака Гримстер написал черновик донесения Копплстоуну. Среди бумаг Диллинга не было банковских счетов. Очевидно, Гарри сразу же их уничтожал. Гримстер хотел получить копии всех его прошлогодних счетов, и если вклады делались по номерам чеков, то, по возможности, и все оплаченные чеки. Из опыта он знал: по денежным делам можно судить о человеке, а ему нужно было составить о Гарри впечатление более полное, чем он имел сейчас. Перед тем как идти к Лили, Гримстер сел и прочитал присланный Копплстоуном номер «Тайме» за пятницу, двадцать седьмого февраля.
Лили стояла у окна и курила. Она повернулась к вошедшему Гримстеру, улыбнулась, поздоровалась с ним и вдруг без всякого перехода спросила:
— Знаете, Джонни, что мне в вас нравится?
— Нет.
— Вы всегда выглядите чистым и свежим. Словно пыль и грязь не смеют садиться на вас. Удивительно, как это удается некоторым мужчинам? В конце дня рубашки у них будто только что из-под утюга. Не то, что у других, — те умудряются за час перепачкаться.
Гримстер нагнулся, включил магнитофон и спросил:
— Таким, как я, был и Гарри, верно?
— Да. Откуда вы знаете?
— Сужу по его вещам на чердаке. По пальто и обуви.
— Правильно. Едва вещь слегка ветшала, он ее выбрасывал. — Лили рассмеялась. — Говорил, большинство людей проходят по жизни, таская на себе мусор. Иногда он мылся трижды в день. Трижды! Я посмеивалась: «Смотри, смоешься!» — Она взглянула на магнитофон и спросила: — Начинаем новую серию, да?
— Всего несколько вопросов, а потом — в Барнстепл. Анджела предлагает вам пойти в парикмахерскую, где сама делает прическу.
— Замечательно. Надеюсь, меня там постригут лучше, чем ее. — Лили села, положила ногу на ногу и поправила юбку. — Начинайте, мистер следователь.
— Вы осмотрели вещи Гарри. Среди них есть обратный билет до Оксфорда на тот же день, когда вы приехали в Лондон. Вы знали, что он собирался возвращаться немедленно?
— Нет.
— Он не говорил об этом?
— Не говорил. Если бы захотел, рассказал бы о своих планах сам — с пустыми расспросами я никогда к нему не приставала.
— Как вы думаете, почему у него в квартире не было никаких картин?
— Понятия не имею. К искусству он был довольно строг. Терпеть не мог репродукций. На вилле он их почти все поснимал.
Гримстер знал ответ на этот вопрос. Отсутствие картин он заметил еще в описи и перед разговором с Лили связался с Копплстоуном. Оказалось, в одном из музеев Гарри брал напрокат по две картины в месяц. После его смерти очередные картины были возвращены в музей. Очевидно, Диллинг хранил свою лондонскую жизнь в тайне от Лили. Вспомнив о книге «Домашний врач», Гримстер спросил:
— Как Гарри относился к своему здоровью?
Лили улыбнулась:
— Берег как зеницу ока. Стоило где-нибудь вскочить прыщику, как он мчался к врачу. И тонизирующее пил, как лимонад. Особенно налегал на какой-то «Метатон».
Аккуратный, заботящийся о своем здоровье, чистоплотный до предела, ведущий две жизни, одну с Лили, другую в Лондоне или где-нибудь еще, — характер Диллинга прояснялся.
— У него на год отобрали права, — продолжал Гримстер. — Вы были с ним, когда это случилось?
— Нет. Он ездил с другом куда-то, по-моему, в Гертфортшир.
— Его можно было назвать человеком, склонным к риску?
— Не всегда. Обычно он был осторожен. Но иногда отпускал тормоза.
— Когда он остался без прав, за руль сели вы?
— И только я. Без прав он ездить не хотел.
— Где вы научились водить машину?
— Был у меня до Гарри один парень, он и научил. Опять не понимаю, к чему вы клоните, Джонни, — призналась Лили, беспокойно ерзая на стуле.
— Так дождливым утром время быстрее пробежит, — улыбнулся в ответ Гримстер. — Машину, на которой вы ездили, Гарри взял напрокат?
— Да. В ближайшем гараже. Свою он, оставшись без прав, продал.
Гримстер переменил тему, спросив:
— Как он относился к политике? Вы ее когда-нибудь обсуждали?
— Нередко. Он хотел меня в ней просветить. Все политики — жулики, говорил он. Гребут под себя все, что можно. Плевать он на них хотел. Должна сказать, он становился довольно беспардонным, если его раззадорить. По его словам выходило, что нам не нужны ни королева, ни церковь. Слышали бы вы, что он говорил об архиепископе!
— А как насчет Англии? Родины и патриотизма?
— В самую точку попали! Тут он просто из себя выходил. Кричал, что патриотизм — это болезнь. Что мир перерастет границы и забудет о нациях. Бывало, у меня от его разглагольствований даже голова болела Стоило ему прочитать пару раздражающих строк в газете — и начиналось. Мне кажется, такими бывают отставные полковники.
— Он дал вам какое-нибудь прозвище?
— Нет, пожалуй. Звал меня Лил, Лили. Иногда называл Златовлаской или еще как-нибудь. Ну, в общем, как приходило в голову.
Гримстер продолжил:
— Вчера вы сказали, что никто никогда к Гарри на виллу не приезжал, но в отчетах нашего наблюдателя сказано, что в среду, восемнадцатого февраля, — за неделю до вашего отъезда, — в доме был какой-то человек.
— Но ведь вы спросили, оставался ли кто-нибудь у нас! — воскликнула Лили с обидой в голосе.
Верно, у нее была хорошая память. Память на разговоры. Она могла вспомнить слова людей в магазинах, девушек в парикмахерских. Это память на сплетни, всегда готовая повернуть вопрос выгодной стороной. Гримстер и в самом деле спросил «оставался ли», но Лили должна была понять это и как «приезжал». Что-то заставило ее сузить рамки вопроса, и Гримстер решил, что у Диллинга бывал кто-то Лили неприятный.
— Итак? — произнесла она торжествующе.
— Кто этот человек? Как его имя?
— Он был другом Гарри. Я знаю только, что его звали Билли Кто.
— Кто?
Она расхохоталась в ответ на его замешательство: — Приезжал он раза три, в первый визит Гарри представил его как Билли, а я спросила: «Билли кто?» Тогда они засмеялись и Гарри объявил: «Верно. Билли Кто». С тех пор мы его так и звали. Шутки шутками, но я поняла, что Гарри не хотел открывать его настоящую фамилию.
— Чем вы занимались, когда он приезжал?
— О, обычно он появлялся перед обедом. Мы с Гарри ездили за ним на станцию. Немного выпивали в трактире, потом ели. После обычно втроем шли гулять, но иногда я оставалась прибрать в доме и приготовить ужин, а вечером мы отвозили Билли обратно на вокзал.
— Он уезжал в Лондон?
— Не знаю. Когда Гарри шел его провожать, я оставалась в машине.
— На этом настаивал Гарри?
— Нет. Просто так было.
— Расскажите мне все, что вы знаете об этом Билли. Как он выглядел. Что вы вместе с ним и Гарри делали, о чем говорили.
— Ничего себе приказ!
— Попробуйте.
Лили попробовала, и с помощью Гримстера кое-что прояснилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57