Они обрушивались на палубу со стороны левого борта. «Курс — юг-юго-запад», — подумал Аввакум. Это была первая отчетливая мысль, мелькнувшая в его мозгу.
Наконец дошла очередь и до судна. Что же это все-таки за судно? Это был танкер, небольшой, грузоподъемностью в три тысячи тонн, быстроходный. Пока сидел взаперти в своей каюте, Аввакум пришел к мысли, что судно, на которое он попал, сравнительно небольшое — судя по качке. А сильная вибрация стен убеждала в том, что двигатель у него очень мощный, а поэтому оно быстроходно. Теперь можно было убедиться, что он не ошибся — вода за бортом бурлила и шипела так, будто ее разрезал огромный раскаленный нож.
Судно было трехпалубным, но только в кормовой части. Тут находились каюты, навигационные рубки, помещения для команды — в общем все. До самого же носа простиралось ровное пространство — своего рода железная улица шириной в десять-двенадцать шагов и длиной шагов в девяносто, огражденная с обеих сторон железными перилами. Она возвышалась всего на полтора метра над уровнем воды. Трюм танкера, его резервуары находились внизу, ниже уровня воды. На носу корабля возвышалась радарная установка, виднелись провода радиоантенны, на ветру полоскался канадский флаг.
С первой палубы Аввакум спустился по винтовому трапу на Железную улицу. В воздух взлетали мелкие брызги. Вспененная, как в корыте для стирки, клокочущая вода убегала назад. Океан дышал прямо в лицо. его необозримая сине-зеленая грудь то вздымалась, то опускалась, и небо бежало над ним, словно подвижный стеклянный свод. Отсюда дуги, описываемые дельфинами, казались не столь сверкающими, а летучие рыбы были розовато-синими.
Аввакум услышал позади себя знакомый голос:
— Доброе утро, господин профессор!
Смит Кондор, кажущийся добряком при появлении улыбки на его лице. Сейчас он улыбался, и Аввакум кивнул ему головой.
— Не следует глядеть на воду! — сказал Смит. — От этого мутит. Мы вспарываем океан со скоростью восемнадцать узлов.
— Это невероятно! — удивился Аввакум.
Вполне вероятно, — ответил Смит.
— Ах, я забыл! — засмеялся Аввакум. — Наше судно — яхта, но она не яхта, потому что это танкер, и так далее…
— А вы весельчак, — заметил Смит. — В бридж играете?
Аввакум ответил, что в свободное время он играет только в бридж, иногда испытывает свое счастье за игрой в покер, случается и баккара.
— Скажи пожалуйста! — изумился Смит. — Тогда мы с вами станем добрыми друзьями.
— Надеюсь, — ответил Аввакум. — Но мне кажется, нужны еще двое.
— Они налицо, — сказал Смит.
— Может, вы имеете в виду Франсуа? — спросил Аввакум.
Смит сделал кислую мину.
— Тогда эти двое — люди низшего разряда! — Аввакум поджал губы и разочарованно покачал головой.
— По-вашему, радист Ганс — человек низшего раз ряда?
— Радист — средний разряд, дьявол его возьми! Но может быть, вы и его помощника сунете мне под нос?
— Ну нет! — поморщился Смит. — Помощника Ганса воротит при виде карт. Они приятели с Франсуа.
— Определенно, — подтвердил Аввакум.
— Ого! — Кондор расцвел в улыбке. — Да вы славный парень!
— Дьявол его возьми! — засмеялся Аввакум.
— В нашем распоряжении два часа — до обеда, — загадочно сказал Смит.
— Верно, — согласился Аввакум. — Но, триста чертей и драный козел в придачу! С тех пор, как мы покинули Танжер, я впервые вышел на воздух, даже судно не осмотрел как следует!
— Вам еще надоест смотреть на него! — заметил Смит. — Да и что в нем любопытного? — Он указал головой на палубы: — Офицерские каюты и ваши апартаменты. Повыше — наши гости и господин Гастон Декс, наш командир. А на самом верху — капитанский мостик, рубка управления, радиостанция. Вот и все!
Аввакум лихорадочно соображал: «Гостей разместили в средней части, по соседству с 07. Палуба здесь обращена к корме. Несколько иллюминаторов выходит сюда, но они закрыты и расположены достаточно высоко…»
— Действительно, — согласился Аввакум. — Этот танкер — довольно скучное корыто! — Он повернулся спиной к ветру и закурил сигарету. Потом спросил: — Ну что, приближаемся к экватору?
Веселый Кондор сразу же посерьезнел. Еще немного, и он будет похож на настоящего кондора.
— Господин профессор, — сказал Смит. — Нашим гостям возбраняются две вещи. Во-первых, забираться на капитанский мостик, во-вторых, спрашивать о маршруте.
Аввакум усмехнулся.
— Мне бы в голову не пришло, что на танкерах существует такой порядок — дьявол его возьми! — ни о чем не спрашивать! Это все из-за нефти, не так ли?
Смит кивнул головой.
— Оно и понятно, — заметил Аввакум. — Нефть — вещество легковоспламеняющееся.
Тот же день. Два часа пополудни
С левого борта в голубой дали кружилась какая-то птица, вероятно альбатрос. Аввакум приставил к глазам руку и загляделся в ту сторону. Ему показалось, что на горизонте над маревом возвышалась, врезаясь в небо, горная вершина. Почти прозрачная, она как бы висела в воздухе, где-то между голубым небосводом и синеющим океаном.
У него уже глаза заболели от напряжения, но он все смотрел и смотрел в ту сторону. Потом стали проступать какие-то пятна, похожие на огромные чернильные кляксы. Над этими пятнами поднималась призрачная вершина. Она уже не висела, а твердо стояла на поверхности океана, среди темнеющих пятен.
С того момента, как он ступил на корабль, Аввакум впервые ощутил прилив радости: каждому известно, что в этих широтах есть только одна уходящая в небо вершина — вершина Тенериф на острове Тенерифе!
Здравствуйте, Канарские острова!
Теперь ему кое-что известно.
Это «кое-что» в дальнейшем пригодится, будет служить — хотя бы первое время — ориентиром.
Над входом в каюты висели круглые электрические часы, по которым сменялся караул. Стрелки показывали точно два часа дня. Аввакум посмотрел на свои часы — на них было три. Войдя в салон, он снял с полки один из томов Большой энциклопедии и стал искать карту часовых поясов.
Его часы показывали время по Гринвичу, а корабельные, выходит, — время западнее этого меридиана с разницей в один час. Этот следующий меридиан проходил почти точно посередине Канарских островов.
Аввакум перевел стрелку своих часов. Если через день или два корабельные часы «отстанут», это будет означать, что танкер движется в юго-западном направлении и держит курс на Южную Америку. И наоборот: если они убегут на час вперед по сравнению с его часами, корабль идет на юго-восток, и, следовательно, держит курс на Кейптаун, следует к мысу Доброй Надежды.
Как ни приблизительна была эта ориентировка, его все-таки можно было пользоваться при условии, что •штурман регулярно переводит часы согласно долготам, в которых движется корабль.
Весьма странное впечатление производила царившая на корабле тишина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54