— В скольких милях мы от Антарктиды? — спросил Аввакум.
— Смотря как… — Навигатор протер глаза и склонился над картой. — Если лежать все на том же кур се — триста семь миль.
— Благодарю! — кивнул Аввакум.
Выйдя в коридор, он передвинул у себя пол курткой немного вправо пистолет Смита. Затем посмотрел на клочок бумаги, полученный от навигатора, повторил в уме написанные на нем числа и неторопливо подошел к часовому, охранявшему радиорубку.
— Передайте это сообщение радисту! — сказал он и сунул ему в руку бумажку.
Часовой колебался.
— Господин Альберт ждет ответа, — сухо заметил Аввакум.
— Ладно, — сказал часовой. — Вы постойте пока здесь.
Он открыл дверь. Но прежде чем он закрыл ее за собой, Аввакум сдавил ему горло. Мощный удар в правую челюсть, и часовой стал быстро погружаться в тихую и мягкую черноту.
Резко обернувшись на своей вертушке, на него уставился осатанелым взглядом помощник Ганса. Шнуры его наушников натянулись, как телеграфные провода.
— Тихо! — прошептал Аввакум. — Ничего страшного, обыкновенный нокаут!
Шагнув вперед, он нанес еще один удар. Голова радиста закачалась, он весь обмяк. Придержав его левой рукой за куртку, Аввакум снял с его головы наушники и осторожно опустил его на пол. Затем метнулся к двери и повернул ключ.
Приходилось спешить, в его распоряжении были считанные секунды. Вынув из передатчика кристалл, он положил на его место свой. Затем, надев наушники, повернул тумблер. С бешено колотящимся сердцем, сдерживая дыхание, Аввакум послал в эфир позывные сигналы.
Ответ последовал немедленно, как будто там непрерывно ждали его зова. В ушах у него звенели тысячи колоколов, глаза блуждали в разрываемой какими-то вспышками мгле; мокрой от пота рукой он передал:
63 градуса, 30 минут, юг
77 градусов, 15 минут, восток.
Повторив еще раз координаты, он снял наушники и глубоко вздохнул.
Прошло всего десять минут, но ему они показались вечностью. Колокола в ушах больше не звенели.
Аввакум встал, вынул из кармана ножик и перерезал обе жилы антенны так, чтобы они держались только на резиновой оплетке.
Теперь надо было позаботиться о своих жертвах. Его характер не позволял оставить их вот так — вдруг сюда явится 07, увидит эту картину и в ярости может вздернуть обоих на виселицу за то, что позволили довести себя до такого состояния.
Несколько пощечин, пинок в безопасное место, и оба вытаращили глаза. Аввакум помог радисту сесть на табурет, насадил ему на голову наушники. Потом поднял на ноги парня, стоявшего у дверей на посту, повесил ему на шею автомат, предварительно вынув из него патроны.
Конечно, и тот и другой были не совсем в порядке, но где в эту ночь был порядок? Только в течение последних пяти минут корабль дважды подбрасывало вверх, как будто его киль врезался в подводную скалу.
Теперь можно было подумать и о себе.
Аввакум отпер дверь, но не успел он переступить порог, как перед ним вырос 07. Из-за его спины выглядывали два матроса, из тех, что в беретах.
— Так вот вы где, оказывается, — цедит 07. — Что ж, прекрасно!
Они смотрели друг другу в глаза. Обращаясь к помощнику радиста, 07 спросил, не прикасался ли этот тип к радиопередатчику.
— Никак нет! — глухо выговорил помощник.
— Я зашел, чтоб спросить, есть ли поблизости земля, — сказал Аввакум.
07 сделал вид, что не слышит его. Он повернулся к парню с автоматом:
— Как ты смел пропустить его туда? — И прежде чем тот ответил, 07 всей мощью своего кулака ударил его в подбородок. Матрос замертво рухнул к его но гам. Ему было суждено отправиться к рыбам до того, как он пришел в себя.
Не чувствуя дыхания смерти, которая бродила вокруг, не подозревая, как могут обернуться ближайшие события, 07 снова уставился на Аввакума.
— Странно! — сказал он. — Очень странно, сударь! Прямо-таки фантастично. Незадолго до этого я говорил со своими людьми по радио, и они любезно сообщили мне весьма неприятную новость. Две недели назад профессор Пауль Шеленберг был казнен — его повесили в какой-то варшавской тюрьме!
— Дьявол его возьми! — усмехнулся Аввакум. 07 помолчал.
— Несколько дней спустя после нашего ухода из Танжера его увезли на каком-то польском судне.
— Триста чертей и драный козел в придачу! — весело засмеялся Аввакум.
— Послушайте, — продолжал цедить сквозь зубы 07. — Кто из вас, вы или этот проклятый Сяо, затеяли эту игру в радиоперехват?
— Какое это имеет значение, — в тон ему, пожав плечами, ответил Аввакум.
— Что верно, то верно, — сказал 07. — В сущности, я сразу усомнился в вас, в тот же момент, как впервые увидел.
— Что было, то прошло! — ответил Аввакум.
Они снова какое-то время не мигая смотрели друг другу в глаза.
— Теперь вы займете место Сяо! — неторопливо вы говорил 07. — Там, на мачте!
— Но прежде я сделаю одно благородное дело, — за смеялся ему в лицо Аввакум.
Его правая рука уже извлекала из-под куртки пистолет, но в эту секунду пол под ним провалился, рухнул куда-то вниз, а 07 взлетел под потолок. Свет погас, раздался такой грохот, словно взорвалась бочка с порохом.
И наступила мертвая тишина.
Светя карманным фонариком, Аввакум кое-как выбрался из радиорубки. Раздавленный льдами танкер тонул — кормой вверх, сильно накренившись вправо.
С трудом добравшись до своей каюты и плечом выставив заклинившуюся дверь, он стал вытаскивать наружу Смита и остальных партнеров, которые продолжали крепко спать. Каждого из них он волочил за ноги до того места, где уцелевшие при взрыве матросы спустили в клокочущую воду шлюпку.
Теперь — пленники его уже ведь на свободе! — он кинулся по трапу на среднюю палубу. Перед ним чернела распахнутая настежь железная дверь. Он осмотрел салон и обе смежные каюты — ни души. В желтом свете фонарика мелькали валяющиеся там и сям вещи, разбросанные книги.
— Трофимов, Николаева! — крикнул он и не узнал собственного голоса. Как будто чья-то грубая рука сдавила ему горло.
Он снова спустился по трапу на Железную улицу, Падал снег. Приходилось держаться за перила, чтобы не поскользнуться; половина Железной улицы была уже в воде.
Кроме ужасного клокотания, ничего больше не было слышно. Тихо падал снег. Не было ни души и в том месте, где моряки только что спускали на воду шлюпки. Корабль опустел.
Аввакум вернулся к себе надеть шубу. Увидев кожаный мешок с провизией, он повесил его себе на плечо, на ходу прихватил бутылку рому. Когда он снова вышел на Железную улицу, вода уже булькала у самой палубы. В любую секунду корабль мог пойти ко дну.
Чтоб достичь правого борта, в который упиралась ледяная глыба, приходилось карабкаться на четвереньках, как на стеклянную гору. Хорошо еще, что он нащупал в темноте брошенное весло — опираясь на него, он сумел наконец добраться до железных перил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54