Неприятный, слегка раздражающий холодок пробежался по коже. Девушка открыла глаза. Вокруг ничего не было, только эльф с не менее удивленным взглядом, чем у нее. Не существовало ни времени, ни пространства. Ева не могла определить, где верх, а где низ, сидят ли они с эльфом неподвижно или их уносит куда-то с бешеной скоростью. Структуры менялись, позволяя пробудиться первозданным силам. Девушка не отрываясь смотрела на эльфа, желая понять по его взгляду, испытывает ли он те же ощущения, что и она. Ева хотела задать ему вопрос, но не смогла произнести ни звука. Ее словно лишили голоса. Похоже, что с Конэ-Элем произошла та же история. Эльф пытался позвать Еву, ко не смог. Вдруг девушку накрыла теплая волна нежности. Ева никогда до этого не ощущала столь сильных эмоций. Она посмотрела на эльфа. С ним происходило то же самое. Еве показалось, что нежность просто льется из глаз Конэ-Эля. Ей хотелось смотреть и смотреть в эти глаза. Столь притягательными и зовущими они еще не были. Через секунду эльф глядел на нее по-другому. Столько ненависти и злости сконцентрировалось враз в его глазах. Да и взгляд Евы дышал злобой не меньше. Ярость душила ее, девушка захлебывалась потоками ненависти. Когда уже казалось, что больше нет сил терпеть, наступил черед новых эмоций. Горечь и разочарование. Он рвали душу и сердце на части. Еве хотелось плакать, утонуть в слезах, плакать взахлеб и подвывать при этом. Конэ-Эль не находил себе места. Такого потока вселенского горя ему еще не приходилось испытывать. Эльфу хотелось умереть, только бы не ощущать это. Но тут все опять изменилось. Безудержный смех и счастье заполнили его тело. Он смеялся, как смеются только в детстве, когда полностью счастливы: откровенно, чисто, без театральной наигранности. Ева смеялась вместе с ним.
Первородные силы пропускали Избранных через все эмоциональные поля, листая души Евы и Конэ-Эля, читая их, словно книги, переворачивая одну страничку за другой. А потом Еве показалось, что они с эльфом пролетели через все века и все вселенные. И на них в это время изучающе кто-то смотрит. И не одна сущность, не десяток, а тысячи сущностей оценивают их. Еве стало жутко. Мурашки пробежали от макушки до самых пят. Избранные ощущали, как их души оценивают, прощупывают, передавая «с рук на руки». Когда же все закончилось, и души Избранных вернулись на место, то первой фразой каждого из них прозвучало:
– С тобой все в порядке?
Они протянули друг другу руки, и в тот же момент, когда кончики их пальцев соприкоснулись, над их руками засверкал Конхен.
– Bay! – вырвалось у Евы.
Конэ-Эль, затаив дыхание, смотрел на Конхен. Вот он – легендарный меч, меч Первых отцов! Перед ним сверкал сталью клинка двуручный клеймор.
Ева решила про себя, что право первому взять Конхен в руки она предоставит эльфу. Конэ-Эль бережно взялся за рукоять. Стройный эсток запел свою песню Эльф слышал ее, как слышала и Ева. Это была песня победы.
– Можно мне? – шепотом попросила она Конэ-Эля.
– Конечно, – ответил эльф, передавая меч.
Девушка помнила слова, сказанные когда-то Тельтусом: «В твоих же руках окажется эспадон или катана…» Ей стало крайне любопытно, что же в данную минуту засверкает в ее руке? Острый, кованый клинок катаны продолжил начатую эстоком песнь. Меч пел, зовя Избранных в бой с Серой напастью. Ева почувствовала, как дрожит ее тело. Нет, не от страха. Наоборот, она жаждала схватки! Натянувшись, словно струна, девушка стремилась полностью окунуться в танец меча, слиться с ним воедино, стать самим мечом. Кружиться и впиваться в тела врагов, не оставляя им ни малейшего шанса. И по горевшему взгляду эльфа Ева понимала, что он испытывает те же чувства.
Увлеченные Конхеном, они не заметили, как вновь оказались в Маравийской пустоши.
– Нам пора в обратный путь, – глядя на меч в руках Евы, сказал эльф.
– Как мы его понесем?
– Я привяжу его за спиной, – ответил Конэ-Эль. – Не думаю, что ты ходила когда-нибудь с оружием. Согласна?
– Угу, – Ева протянула Конхен эльфу.
Глава 20
КОНФЕРЕНЦИЯ
Рейс SU 247 приземлился в аэропорту Хитроу точно по расписанию. Лондон встретил Константина Григорьевича промозглой погодой. Мелкий серый дождь нудно барабанил по стеклам такси. Проезжая мимо Вестминстерского дворца, Смирнов бросил взгляд на знаменитые часы башни Святого Стефана: «Время… Как много осталось у нас этого самого времени? А может вообще не осталось…»
Он ехал в отель «Риц», что на улице Пикадилли, рядом с парком Грин-Парк, поблизости от Букингемского дворца. Этот отель вот уже несколько десятков лет Международный Совет магов облюбовал для проведения конференций. Видимо, обстановка в стиле Людовика XVI создавала необходимую ауру для подобных мероприятий.
Перед самым отлетом Константин Григорьевич созванивался с Артуром, но тот ничего утешительного не сообщил. От группы Евы так и не было вестей. Живы ли ребята, жива ли сама Ева или погибла, по-прежнему оставалось загадкой. Полное отсутствие какой-либо информации выводило Смирнова из себя. О чем он будет говорить на конференции? О том, что подверг риску жизнь Избранного? О том, что теперь неизвестно, чего ждать, и неизвестно, к чему готовиться… Константину Григорьевичу было паршиво. Он приоткрыл окно такси, достал сигарету и, не обращая внимания на залетающие капли дождя, закурил. Вскоре машина подкатила к отелю. Рассчитавшись с таксистом по счетчику, Смирнов направился к входу. У дверей стоял вышколенный швейцар в ливрее темно-бордового цвета. Он с почтением открыл перед Константином Григорьевичем дверь.
«Странно, – подумал Смирнов, – я же в джинсах и свитере, а он любезничает со мной. Видимо, служит тут не первый год, научился фэйс-контролю. Не по одежде о людях судит, а по выражению лица, по взгляду, что ли».
Холл отеля оказался многолюдным. Почтенные старцы учтиво разговаривали с дамами в строгих костюмах, ожидая своей очереди для регистрации.
«Видимо, это все участники конференции, – заметил Смирнов. – К кому мне тут обратиться…»
И словно читая его мысли, откуда-то сбоку вынырнул молодой человек, одетый в строгий черный костюм, голубую рубашку и темно-синий галстук.
– Мистер Смирнов? – спросил он на английском.
– Совершенно верно, – почему-то по-русски ответил Константин Григорьевич.
– О'кей. Хотите общаться на русском, без проблем, – улыбнулся молодой человек, произнося фразу без малейшего акцента.
Константин Григорьевич удивленно приподнял бровь.
– Разрешите представиться, Фиджеральд Хоуп, магистр второй ступени магии Семи Стихий, топ-менеджер по организации конференции.
– Рад знакомству, – протянул руку Смирнов. – Вы прекрасно говорите по-русски, без акцента.
– Благодарю вас, – Хоуп кивнул головой, – моя бабушка родом из вашей страны, это она научила меня языку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Первородные силы пропускали Избранных через все эмоциональные поля, листая души Евы и Конэ-Эля, читая их, словно книги, переворачивая одну страничку за другой. А потом Еве показалось, что они с эльфом пролетели через все века и все вселенные. И на них в это время изучающе кто-то смотрит. И не одна сущность, не десяток, а тысячи сущностей оценивают их. Еве стало жутко. Мурашки пробежали от макушки до самых пят. Избранные ощущали, как их души оценивают, прощупывают, передавая «с рук на руки». Когда же все закончилось, и души Избранных вернулись на место, то первой фразой каждого из них прозвучало:
– С тобой все в порядке?
Они протянули друг другу руки, и в тот же момент, когда кончики их пальцев соприкоснулись, над их руками засверкал Конхен.
– Bay! – вырвалось у Евы.
Конэ-Эль, затаив дыхание, смотрел на Конхен. Вот он – легендарный меч, меч Первых отцов! Перед ним сверкал сталью клинка двуручный клеймор.
Ева решила про себя, что право первому взять Конхен в руки она предоставит эльфу. Конэ-Эль бережно взялся за рукоять. Стройный эсток запел свою песню Эльф слышал ее, как слышала и Ева. Это была песня победы.
– Можно мне? – шепотом попросила она Конэ-Эля.
– Конечно, – ответил эльф, передавая меч.
Девушка помнила слова, сказанные когда-то Тельтусом: «В твоих же руках окажется эспадон или катана…» Ей стало крайне любопытно, что же в данную минуту засверкает в ее руке? Острый, кованый клинок катаны продолжил начатую эстоком песнь. Меч пел, зовя Избранных в бой с Серой напастью. Ева почувствовала, как дрожит ее тело. Нет, не от страха. Наоборот, она жаждала схватки! Натянувшись, словно струна, девушка стремилась полностью окунуться в танец меча, слиться с ним воедино, стать самим мечом. Кружиться и впиваться в тела врагов, не оставляя им ни малейшего шанса. И по горевшему взгляду эльфа Ева понимала, что он испытывает те же чувства.
Увлеченные Конхеном, они не заметили, как вновь оказались в Маравийской пустоши.
– Нам пора в обратный путь, – глядя на меч в руках Евы, сказал эльф.
– Как мы его понесем?
– Я привяжу его за спиной, – ответил Конэ-Эль. – Не думаю, что ты ходила когда-нибудь с оружием. Согласна?
– Угу, – Ева протянула Конхен эльфу.
Глава 20
КОНФЕРЕНЦИЯ
Рейс SU 247 приземлился в аэропорту Хитроу точно по расписанию. Лондон встретил Константина Григорьевича промозглой погодой. Мелкий серый дождь нудно барабанил по стеклам такси. Проезжая мимо Вестминстерского дворца, Смирнов бросил взгляд на знаменитые часы башни Святого Стефана: «Время… Как много осталось у нас этого самого времени? А может вообще не осталось…»
Он ехал в отель «Риц», что на улице Пикадилли, рядом с парком Грин-Парк, поблизости от Букингемского дворца. Этот отель вот уже несколько десятков лет Международный Совет магов облюбовал для проведения конференций. Видимо, обстановка в стиле Людовика XVI создавала необходимую ауру для подобных мероприятий.
Перед самым отлетом Константин Григорьевич созванивался с Артуром, но тот ничего утешительного не сообщил. От группы Евы так и не было вестей. Живы ли ребята, жива ли сама Ева или погибла, по-прежнему оставалось загадкой. Полное отсутствие какой-либо информации выводило Смирнова из себя. О чем он будет говорить на конференции? О том, что подверг риску жизнь Избранного? О том, что теперь неизвестно, чего ждать, и неизвестно, к чему готовиться… Константину Григорьевичу было паршиво. Он приоткрыл окно такси, достал сигарету и, не обращая внимания на залетающие капли дождя, закурил. Вскоре машина подкатила к отелю. Рассчитавшись с таксистом по счетчику, Смирнов направился к входу. У дверей стоял вышколенный швейцар в ливрее темно-бордового цвета. Он с почтением открыл перед Константином Григорьевичем дверь.
«Странно, – подумал Смирнов, – я же в джинсах и свитере, а он любезничает со мной. Видимо, служит тут не первый год, научился фэйс-контролю. Не по одежде о людях судит, а по выражению лица, по взгляду, что ли».
Холл отеля оказался многолюдным. Почтенные старцы учтиво разговаривали с дамами в строгих костюмах, ожидая своей очереди для регистрации.
«Видимо, это все участники конференции, – заметил Смирнов. – К кому мне тут обратиться…»
И словно читая его мысли, откуда-то сбоку вынырнул молодой человек, одетый в строгий черный костюм, голубую рубашку и темно-синий галстук.
– Мистер Смирнов? – спросил он на английском.
– Совершенно верно, – почему-то по-русски ответил Константин Григорьевич.
– О'кей. Хотите общаться на русском, без проблем, – улыбнулся молодой человек, произнося фразу без малейшего акцента.
Константин Григорьевич удивленно приподнял бровь.
– Разрешите представиться, Фиджеральд Хоуп, магистр второй ступени магии Семи Стихий, топ-менеджер по организации конференции.
– Рад знакомству, – протянул руку Смирнов. – Вы прекрасно говорите по-русски, без акцента.
– Благодарю вас, – Хоуп кивнул головой, – моя бабушка родом из вашей страны, это она научила меня языку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115