— А-а-а!.. — дико заорал владыка Олимпа.
— А-а-а!.. — визгливо вторила ему перепутанная насмерть Даная.
— Ты что это творишь, идиотка?! — в сердцах выдал Зевс, ощупывая проклюнувшуюся шишку.
Красавица же, шарахнувшись в сторону, пугливо забилась в угол роскошной, но лишенной окон спальни.
— Так, — уперев руки в бока, Громовержец придирчиво осмотрел место предстоящей любви. — Ничего, сойдет…
Конечно, Эгидодержавный кривил душой, покои у Данаи были не хуже, чем на светлом Олимпе.
По стенам замысловатые фрески, изображавшие невинных птичек да прочих милых и пушистых зверушек, на полу тигровые шкуры; мебель в золоте, ну а кровать… Зевс даже прицокнул языком от удовольствия. О, что это была за кровать, настоящее ложе любви, достойное если не какого-нибудь царя, то обитателя Олимпа уж точно.
Слегка разбежавшись, Громовержец не без грации запрыгнул на скрипнувший одр страсти, чуть не задув при этом масляные светильники на стенах.
— Эй ты, иди-ка сюда!
Красавица опасливо зыркнула затравленным зверьком из дальнего угла.
— Иди, кому говорят, плохо не сделаю.
Даная осмелела и робко вышла на середину комнаты.
— Так, — довольно произнес Зевс, достигший немыслимых высот в искусстве обольщения.
— Ты знаешь, кто я?
— Людоед! — без запинки ответила девушка.
— Кто?! Ха-ха… ну надо же. А почему ты так решила?
— А отчего вы по-особому на меня смотрите? — вопросом на вопрос выпалила Даная.
— Как так?
— Словно желаете целиком слопать!
— Дурочка моя, — Громовержец обаятельно улыбнулся. — Все мужчины, я повторяю, абсолютно ВСЕ, именно так смотрят на понравившуюся им женщину, в особенности если та потрясающая красотка.
Девушка при этом мило покраснела.
— Иди-ка сюда!
— Не-а.
— Подойди ближе.
— Ни за что.
— Ладно, пойдем другим путем. Знаешь ли ты, как рождаются дети?
— Знаю! — дерзко ответила Даная.
— Ну и как?
— Их находят в зарослях лопуха, а некоторых приносят в клюве дятлы.
— ЧТО?! Кто… кто тебе подобное сказал? — Зевс едва удерживал себя, дабы не расхохотаться.
— Мой отец!
— Все ясно, — утер выступившие слезы великий обольститель, — его самого принес дятел и, судя по всему, несколько раз ронял по дороге. Это ж надо, прятать от всех этакое сокровище. Так…
Громовержец внимательно обвел взглядом интерьер.
— Сейчас я тебе все объясню, вот только… у тебя веретено есть?
Красавица неуверенно кивнула.
— А какое-нибудь колечко? Повторный кивок.
— Давай их скорей сюда!
Девушка порылась в каком-то сундуке и, по-прежнему соблюдая приличную дистанцию, бросила нужные предметы ухмыляющемуся Зевсу.
— Итак, смотри сюда, сейчас я тебе все объясню, так сказать, на пальцах. Значит, берем вот эту штучку и…
Даная внимательно следила за всеми странными манипуляциями Громовержца.
— Ну и зачем? — через некоторое время разочарованно спросила она.
— Иди сюда и узнаешь! — многообещающе проговорил соблазнитель, пряча под подушкой сломанное деревянное кольцо.
* * *
В общем, случилось.
Хотя так, как Данаю, Зевс еще не уговаривал на одной смертной женщины. Упрямая попалась девица, как пресловутый орешек, который расколоть не так-то просто. Но зато внутри… о-хо-хо… там было чем поживиться.
«Ах, какой цветок, какой цветок», — все твердил про себя Громовержец, ловко выбираясь обратно на крышу.
* * *
В течение доброго месяца навещал всемогущий олимпиец прекрасную Данаю. Ну а затем, как водится, исчез, подарив красавице сына.
Одним чудесным весенним утром родился малыш, и мать нарекла его Персеем.
По строгой договоренности обитатели неприступной башни (слуги, охрана, водопроводчик) решили до поры до времени не сообщать царю о случившемся, ибо Акрисий во гневе был подобен обезьяне, сунувшей хвост в костер.
Так вот и рос Персей в высокой башне, лишь изредка выбираясь на свет через странное квадратное отверстие в крыше.
Когда исполнилось герою шестнадцать, обман раскрылся.
Раскрылся по-глупому.
Гуляющий вокруг башни Акрисий вдруг случайно поглядел наверх и обомлел, с ужасом узрев на медной крыше какого-то полуголого мужика.
Царские гвардейцы с ревом ворвались в башню, насмерть сцепившись с проживающим на первом этаже водопроводчиком, который спросонья не совсем понял, что происходит, оглушив сразу трех солдат ржавой трубой. Этот храбрый эллин с детства мечтал стать героем и потому поддерживал себя в отличной физической форме. Вот только имя у бедолаги подкачало, и пришлось ему идти в водопроводчики. А звали этого достойного грека Забон, что в переводе со старогреческого означает «ветчина». Естественно, с таким негероическим именем путь в герои был закрыт. Да и родословная у Забона хромала, сплошные разбойники да живодеры.
Вот с этим-то парнем и принялись рубиться солдаты Акрисия.
Забон был единственным мужчиной, проживающим в башне, но выше первого яруса он не допускался. Помимо регулярной починки вечно текущего водопровода, этот эллин еще и охранял вход в темницу от незваных гостей, которых за годы заточения Данаи было хоть пруд пруди. В основном к башне приходили всякие престарелые эротоманы, коих смелый Забон изгонял все той же ржавой трубой. А ржавая труба в умелых руках — страшное оружие.
Сорок человек уложил разъяренный привратник, и лишь вмешательство царя остановило это безумие.
— А ну прекратите, так вас разэтак! — гневно возопил Акрисий, и законопослушный Забон бросил свое страшное оружие.
Солдаты наконец проникли в башню. Царь стремительно взбежал наверх, после чего последовала довольно безобразная семейная сцена.
— КТО?! — прорычал Акрисий, хватая дочурку за длинные золотистые волосы. — Кто этот голый мужик на крыше?
— Это мой сын, — рыдая, пролепетала Даная.
— ЧТО-О-О?!
Казалось, тирана сейчас хватит удар, и жители Аргоса наконец заживут спокойно. Но нет, чуда не случилось.
— КАК? Как это могло произойти?!
И, отпустив дочурку, царь, как ошалелый, забегал по комнате.
Персей же так и остался сидеть на крыше, и это было вполне благоразумно, учитывая буйный нрав деда.
— Как же он смог проникнуть сюда? — все повторял и повторял вслух Акрисий. — Ведь я специально замуровал все окна…
— Папа, ты о ком? — испуганно смотрела на обезумевшего папашу Даная.
— Об отце твоего сына! Кстати, кто он?
— Ты действительно хочешь знать?
— О да! Я немедленно казню этого мерзавца.
— Отец Персея — Зевс! — мстительно усмехнувшись, выпалила красавица, любуясь отвисшей челюстью царя.
Слов не было, были одни лишь эмоции.
«Теперь уж точно мне каюк!», — мрачно подумал Акрисий, все эти годы помнивший об ужасном пророчестве. Понятно, извести внука физически теперь не стоит и пытаться.
Тиран молча рвал на себе остатки волос и даже укусил пару раз собственную бороду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64