А на помосте происходило нечто особенное. Когда там появилась минимально прикрытая одеждой царица, зрители тут же разразились мощным ликующим ревом.
О да, Кассиопея и впрямь была хороша, особенно для своих сорока с лишком лет: смугловатая кожа, крутые бедра, тонкая талия.
— Кий-я… — громко выкрикнул царь, лупя сандалией по шлему ближайшего телохранителя, с детства не различающего запахов.
А когда на правителя зашикали прочие судьи, Кефей удивленно возразил:
— А что я там такого не видел? То, что царица сейчас скрывает этими жалкими лоскутками, я лицезрел много раз, и не только лицезрел, но и…
Развить мысль царь не успел, ибо в поле его зрения появилась очередная муха.
— Получай, гадина!
— Хр-р-р… псу-у-у… — мирно доносилось с места Посейдона.
На помосте появились морские нимфы.
Толпа добропорядочных граждан в замешательстве зароптала.
Нимфы выглядели довольно своеобразно. Зеленокожие лупоглазые девицы с перепонками на руках и ногах напугали не только зрителей, но и некоторых особо впечатлительных судей.
Лишь царь по-прежнему истреблял несчастных мух, а герои Пурнис с Тоникусом лупили друг дружку кулаками по позолоченным шлемам. Забавная дружеская игра незаметно для окружающих перерастала в серьезный конфликт.
Однако конец праздника получился довольно предсказуемым.
Несмотря на все угрозы со стороны проснувшегося Посейдона, большинство судей выбрало самой главной красавицей царицу Кассиопею. И это даже после того, как находящийся в легкой прострации Кефей, непонятно почему проголосовал за толстую темно-зеленую нимфу по имени Амбулия.
Когда царя спросили, зачем он это сделал, Кефей непонимающе моргнул и удивленно поинтересовался:
— А разве это была не моя жена?
В общем, комментарии излишни.
Завершение конкурса оказалось феерическим.
Посейдон потрясал кулаками и гнусно ругался, царь, доведенный мухами до полного отчаяния, лупил сандалией всех, кого видел, а Пурнис с Тоникусом, гневно ревя, пускали друг дружке кровь, схватившись за боевые мечи.
— Так значит, так, да?! — орал владыка морей. — Ну ладно. Знай же, упрямый осел…
— Кто, я? — невинно улыбаясь, уточнил Кефей.
— Да, ты! — грозно подтвердил Колебатель Земли. — Знай же, тщеславный ишак, что я, бог Посейдон, накладываю на тебя страшное наказание.
— Ты нашлешь на нас морское чудовище? — почему-то с большой надеждой и радостью осведомился царь.
Рубящийся с закадычным приятелем Пурнис, услышав о морском чудовище, поспешно бросил оружие и, выкрикивая нечто нечленораздельное, бросился бежать.
— Что?! — обалдело крякнул Посейдон. — Конечно нет, что еще за чепуху ты тут несешь? Я просто поселю в твоем дворце моего старшего сына Тритона.
О, это было суровое наказание, настоящее проклятие богов. Уж лучше бы владыка морей натравил на несчастных смертных какую-нибудь плотоядную скумбрию или хека-убийцу.
На следующий день сын Посейдона Тритон явился в царский дворец. Был он такой же сине-зеленый, как и его отец, и столь же нагл и самоуверен, вот только без бороды и весла-трезубца.
Тритон поселился в самом большом фонтане и только и делал, что жрал, спал да сквернословил. Кто бы ни проходил мимо огромного фонтана (а таких за день было много, включая самого царя), в спину ему неслась отборная греческая ругань.
Вот такая вот напасть.
Этак где-то через недельку Кефей, доведенный всем этим безобразием до белого каления, деликатно попросил Посейдона отозвать доставшего всех и вся сыночка обратно в море.
И вот что ответил ему Колебатель Земли:
— Хорошо, я сделаю то, что ты просишь, но прежде принеси мне в жертву свою юную дочь Андромеду.
В этом месте рассказа Персей не выдержал и в сердцах воскликнул: «Вот же придурок!»
Ну что еще оставалось делать горемычному царю? Погоревал-погоревал Кефей и отдал на следующий день распоряжение сбросить любимую дочь с высокого утеса в морскую пучину.
* * *
— Твой отец — еще больший придурок, чем Посейдон! — сделал вывод Персей, выслушав рассказ до конца. — Однако хорош предок!
— А что он мог сделать, что? — в отчаянии зарыдала Андромеда. — Как бы ты поступил на его месте?
— Как бы я поступил?! — переспросил герой. — Сейчас увидишь. Пойдем!
— Но куда?
— Ты отведешь меня во дворец своего отца, причем НЕМЕДЛЕННО!
— Но… как мы спустимся вниз?
— Не нужно никуда спускаться. Чувствуешь дуновение ветра? Пещера наверняка проходная. Идем вглубь, и она выведет нас наружу.
Так оно и случилось.
Оказавшись на морском берегу, Персей бережно взял красавицу за хрупкую руку и мрачно приказал:
— Веди!
И бедняжка повела.
* * *
Во дворце чудесному воскрешению Андромеды несказанно удивились. Но объяснять все нюансы этого чуда времени не было.
Ввалившийся прямо в покои царя здоровенный, ни на шутку рассвирепевший герой был страшен.
— Кто ты, славный муж греческий? — испуганно спросил Кефей, не веря глазам своим, ибо за спиной атлета пряталась живая и невредимая дочурка, которая, по идее, уже давно должна была плыть в незабываемом путешествии по Стиксу в ладье молчаливого Харона.
— Это мой спаситель, папа, герой Персей, сын самого…
— Зевса! — рявкнул Персей, ибо имя Эгидодержавного владыки девушка боялась произносить вслух.
— Гм… э-э… того, этого… — окончательно растерялся царь и только часто моргал, прижимая к груди связку тонких восковых дощечек.
Герой присмотрелся.
В руках Кефей держал дополненное и исправленное (после нескольких смертельных случаев) издание эфиопской «Камасутры».
«Тоже мне нашел время», — неприязненно скривился герой, а вслух спросил:
— ГДЕ?!
— Что где? — испуганно пролепетал царь.
— Сам знаешь!
Кефей быстро подбежал к роскошной кровати и нервно отдернул свисающий с потолка расшитый золотом полог.
— Вот!
На кровати возлежала чернокожая обнаженная гетера с совершенно умопомрачительными ногами.
— Да на фиг мне твоя любовница? — теряя терпение, взревел Персей. — Тритон где, я тебя спрашиваю?
— Где-где, в… гм… фонтане, где же ему еще быть, — возмущенно ответил царь.
Герой снова взял девушку за руку и потянул ее вниз.
— Фонтан во дворе?
— Ага.
— Да не трясись ты так, сейчас все уладим.
Во дворе Персей нашел новенькую строительную тачку на одном колесе. Осмотрел ее со всех сторон и удовлетворенно буркнул:
— Подойдет.
Затем Андромеда отвела героя к нужному фонтану. Однако тут возникла новая проблема. Тритон спал, и лишь мелкие пузыри на поверхности воды говорили о том, что сын Посейдона по-прежнему где-то на дне.
— Сбегай-ка, красавица, за теми самыми духами, о которых ты недавно рассказывала, — с нехорошей ухмылочкой попросил Персей.
— В смысле, за флакончиком «Взмокшего марафонца»? — уточнила девушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64