Оттер шагнул через порог так решительно, что будь пол выстелен досками, они бы непременно заскрипели.
— А Тилли где? — оглянулся простодушный Родерик. Удивленный вопросом, староста тем не менее с должным почтением сообщил:
— Милорд, Джорам Тилли еще не вернулся с торгов. Он отправился с утра продавать телушку, но, видно, не вмиг нашел покупателя. К ночи, однако же, должен добраться домой.
— Раз так, пускай торгуется. Поговорим без него, — решил сэр Конрад и подождал, пока четверо гостей рассядутся на скамье. Хозяин, пиво на стол!
Появились деревянные кружки. Их тоже, вне всякого сомнения, тщательно скоблила песком чистоплотная хозяйка. Четыре мужика по одну сторону стола и четверо благородных по другую молча глядели друг на друга, пока Вулидж наливал пиво. Граф первым поднес ко рту кружку, за ним Торин и Роланд, а потом к своей кружке потянулся староста Каспарус. Родерик тоже осторожно отпил глоток и поставил кружку. Он взглядом попросил у отца разрешения выйти из-за стола и тот, по привычке доверяя своему рассудительному сыну, согласно кивнул. Мальчик покинул свое место и подобрался ближе к очагу, где суетился младший сын старосты.
Зак, ровесник и приятель Роланда Ардена, решительно плеснул пиво себе в глотку и закашлялся. Оттер и Том пили медленно, с расстановкой.
— Хорошее пиво, — одобрил сэр Конрад и остальные закивали. — Это из последнего урожая? Ячмень уродился хорошо в прошлом году, мастер Дейни?
— Слава богу, не жалуемся, — степенно ответил староста. — Пшеницы тоже собрали вволю, и обмолотить успели, да и смолоть, благодаря вашей милости, удалось до мокрого времени... В самую пору пустили мельницу, а не то пропал бы урожай, как пить дать. Теперь-то, даст бог, доживем до новой зелени с хлебом.
— Не каждый год так бывает? — сочувственно поинтересовался граф.
— Да уж конечно, — пробормотал про себя угрюмый Оттер, но Дейни не пожелал обратить внимание на вмешательство своего приятеля и спокойно подтвердил, что, мол, случаюся и худшие годы, а особенно в последнюю зиму, когда налог был собран, у некоторых семей не стало хлеба, кроме как на посев, а когда дети голодают, и последний запас идет в котел... Поэтому было нечем засеять кое-какие поля. И теперь нет. Кад Керри ушел зарабатывать налог на городской лесопилке, да простудился там и умер. Так что вдове все равно поле в нынешний год не сеять...
Староста говорил ровным, негромким голосом. Он называл имена своих односельчан, описывал их семьи и хозяйство. Приглашение к графскому столу он понял как желание господина получить отчет о деревенских делах, и поэтому рассказывал то, что, по его мнению, следовало знать рачительному хозяину земли. Он рассудил про себя, что если высокородному лорду наскучит слушать о посевах, избах и вдовах, он сам оборвет чересчур словоохотливого старосту.
Но сэр Конрад не стал прерывать обстоятельный доклан Каспаруса Дейни. Не стараясь запомнить, у кого пала лошадь и чья крыша течет, он прислушивался к самой речи, манере этого крестьянского головы излагать дело. Менее всего староста походил на бунтовщика! Скорее уж на умелого и опытного управителя.
Наконец, тот умолк и выжидательно поднял глаза на лорда Конрада.
Надо было что-то отвечать.
— Спасибо, мастер Дейни, я вижу, дела деревни вы знаете хорошо.
— Вашей светлости угодно узнать что-либо еще?
— Угодно, — медленно кивнул граф. — Я бы хотел узнать, есть ли в селе оружие, и если да, то откуда оно.
Его тихий вопрос произвел впечатление палочного удара. Староста дернулся и не нашел, что ответить. Чернобородый Оттер напрягся и замер, как перед прыжком. Том Дейни судорожно вздохнул. Зато Зак, самый младший, вздернул голову и бросил дерзко:
— Ну, оружие, ну да, есть. Ну и что?
Брат досадливо толкнул его в бок. Отец скорчил отчаянную гримасу, но не посмел отрицать заявление своего сына. Он сказал только:
— Ваша милость, я был солдатом. У меня сбереглось с войны кое-что из доспехов, а сын мой, уж не серчайте, любит эти железки. Не одним благородным бог посылает драчливых мальчишек... А то бы из кого ваши милости латников набирали?
— Ты разумный человек, староста Дейни, — сказал сэр Конрад. — И ты знаешь, чем грозят острые мечи. Особенно в руках драчливых ребят...
— Зак не драчливый, — вступил в разговор новый голос. Роланд не захотел быть молчаливым свидетелем, — он просто хочет стать воином.
Это не так плохо, милорд. Он мой друг, я за него ручаюсь.
— Очень хорошо, — кивнул Конрад, — я ничего не имею против Зака. Но признайтесь, Каспарус, что ваш меч — не единственный в деревне...
— Да-да, Дейни! Признайся! Признайся, что ты изменник, и вся твоя гнусная семейка!.. — раздалось от порога.
Все сидевшие за столом на мгновение замерли от неожиданности. Даже Торин слишком увлекся напряженной беседой, чтобы вовремя уловить появление в дверях злорадного Джона Баррета.
Гарет оторвался от очага, где он помогал жарить оленью тушу. Из-за спины непрошенного гостя выглядывала смущенная физиономия Куно. Это он обеспечивал приватность дипломатического ужина.
— Старик один. Сказал, едет к дочери. Не мог держать силой, — он и сам сознавал, что сделал непростительную ошибку, и отводил глаза от презрительного лица Торина и насмешливого — самого графа. Но что он, в самом деле, мог сделать? Приказать старику в темную ночь ехать через весь лес в Борнхауз? Или схватить его и запереть где-нибудь? Джон Баррет был, так или иначе, доверенным слугой Ардена. Обижать его было и не по-рыцарски, и не по-хозяйски.
— Входите, мастер Баррет, — поднялся с места граф Арден. — Сядьте с нами и выпейте пива.
Сказать по правде, оценив его тон, старик порядком струхнул. Ему пока не довелось увидеть милорда в гневе. Но ничто не могло сбить упрямца с его навязчивой идеи раскрыть измену и тем выслужиться перед высоким лордом.
Если невозможно избавиться от кого-то, его следует использовать в своих целях. Таков закон дипломатии, усвоенный Конрадом в юности.
Он обратился к Каспарусу Дейни:
— Что ж, тогда поговорим напрямик. Мне донесли, что среди сельчан Баттериджа есть недовольные. Они полагают, что крепость Арден не в тех руках. Что король мог бы найти более достойного правителя для этой земли и ее людей. И они даже готовы доказать это оружием.
Каспарус Дейни сжал губы и ничего не ответил.
Но теперь уже не пожелал молчать Григс Оттер. Он выпрямился, как только позволяла его сутулая спина, и высказался со всей прямотой мужицкой натуры:
— Король, он, вроде как, в своем праве. Пожаловал, стало быть, так и есть. Однако же и его величество, хоть всем господам господин, да не Господь наш Вседержитель. Мог и не знать, что у графа-покойника сын есть законный. Наследник, стало быть. Наследный наш господин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
— А Тилли где? — оглянулся простодушный Родерик. Удивленный вопросом, староста тем не менее с должным почтением сообщил:
— Милорд, Джорам Тилли еще не вернулся с торгов. Он отправился с утра продавать телушку, но, видно, не вмиг нашел покупателя. К ночи, однако же, должен добраться домой.
— Раз так, пускай торгуется. Поговорим без него, — решил сэр Конрад и подождал, пока четверо гостей рассядутся на скамье. Хозяин, пиво на стол!
Появились деревянные кружки. Их тоже, вне всякого сомнения, тщательно скоблила песком чистоплотная хозяйка. Четыре мужика по одну сторону стола и четверо благородных по другую молча глядели друг на друга, пока Вулидж наливал пиво. Граф первым поднес ко рту кружку, за ним Торин и Роланд, а потом к своей кружке потянулся староста Каспарус. Родерик тоже осторожно отпил глоток и поставил кружку. Он взглядом попросил у отца разрешения выйти из-за стола и тот, по привычке доверяя своему рассудительному сыну, согласно кивнул. Мальчик покинул свое место и подобрался ближе к очагу, где суетился младший сын старосты.
Зак, ровесник и приятель Роланда Ардена, решительно плеснул пиво себе в глотку и закашлялся. Оттер и Том пили медленно, с расстановкой.
— Хорошее пиво, — одобрил сэр Конрад и остальные закивали. — Это из последнего урожая? Ячмень уродился хорошо в прошлом году, мастер Дейни?
— Слава богу, не жалуемся, — степенно ответил староста. — Пшеницы тоже собрали вволю, и обмолотить успели, да и смолоть, благодаря вашей милости, удалось до мокрого времени... В самую пору пустили мельницу, а не то пропал бы урожай, как пить дать. Теперь-то, даст бог, доживем до новой зелени с хлебом.
— Не каждый год так бывает? — сочувственно поинтересовался граф.
— Да уж конечно, — пробормотал про себя угрюмый Оттер, но Дейни не пожелал обратить внимание на вмешательство своего приятеля и спокойно подтвердил, что, мол, случаюся и худшие годы, а особенно в последнюю зиму, когда налог был собран, у некоторых семей не стало хлеба, кроме как на посев, а когда дети голодают, и последний запас идет в котел... Поэтому было нечем засеять кое-какие поля. И теперь нет. Кад Керри ушел зарабатывать налог на городской лесопилке, да простудился там и умер. Так что вдове все равно поле в нынешний год не сеять...
Староста говорил ровным, негромким голосом. Он называл имена своих односельчан, описывал их семьи и хозяйство. Приглашение к графскому столу он понял как желание господина получить отчет о деревенских делах, и поэтому рассказывал то, что, по его мнению, следовало знать рачительному хозяину земли. Он рассудил про себя, что если высокородному лорду наскучит слушать о посевах, избах и вдовах, он сам оборвет чересчур словоохотливого старосту.
Но сэр Конрад не стал прерывать обстоятельный доклан Каспаруса Дейни. Не стараясь запомнить, у кого пала лошадь и чья крыша течет, он прислушивался к самой речи, манере этого крестьянского головы излагать дело. Менее всего староста походил на бунтовщика! Скорее уж на умелого и опытного управителя.
Наконец, тот умолк и выжидательно поднял глаза на лорда Конрада.
Надо было что-то отвечать.
— Спасибо, мастер Дейни, я вижу, дела деревни вы знаете хорошо.
— Вашей светлости угодно узнать что-либо еще?
— Угодно, — медленно кивнул граф. — Я бы хотел узнать, есть ли в селе оружие, и если да, то откуда оно.
Его тихий вопрос произвел впечатление палочного удара. Староста дернулся и не нашел, что ответить. Чернобородый Оттер напрягся и замер, как перед прыжком. Том Дейни судорожно вздохнул. Зато Зак, самый младший, вздернул голову и бросил дерзко:
— Ну, оружие, ну да, есть. Ну и что?
Брат досадливо толкнул его в бок. Отец скорчил отчаянную гримасу, но не посмел отрицать заявление своего сына. Он сказал только:
— Ваша милость, я был солдатом. У меня сбереглось с войны кое-что из доспехов, а сын мой, уж не серчайте, любит эти железки. Не одним благородным бог посылает драчливых мальчишек... А то бы из кого ваши милости латников набирали?
— Ты разумный человек, староста Дейни, — сказал сэр Конрад. — И ты знаешь, чем грозят острые мечи. Особенно в руках драчливых ребят...
— Зак не драчливый, — вступил в разговор новый голос. Роланд не захотел быть молчаливым свидетелем, — он просто хочет стать воином.
Это не так плохо, милорд. Он мой друг, я за него ручаюсь.
— Очень хорошо, — кивнул Конрад, — я ничего не имею против Зака. Но признайтесь, Каспарус, что ваш меч — не единственный в деревне...
— Да-да, Дейни! Признайся! Признайся, что ты изменник, и вся твоя гнусная семейка!.. — раздалось от порога.
Все сидевшие за столом на мгновение замерли от неожиданности. Даже Торин слишком увлекся напряженной беседой, чтобы вовремя уловить появление в дверях злорадного Джона Баррета.
Гарет оторвался от очага, где он помогал жарить оленью тушу. Из-за спины непрошенного гостя выглядывала смущенная физиономия Куно. Это он обеспечивал приватность дипломатического ужина.
— Старик один. Сказал, едет к дочери. Не мог держать силой, — он и сам сознавал, что сделал непростительную ошибку, и отводил глаза от презрительного лица Торина и насмешливого — самого графа. Но что он, в самом деле, мог сделать? Приказать старику в темную ночь ехать через весь лес в Борнхауз? Или схватить его и запереть где-нибудь? Джон Баррет был, так или иначе, доверенным слугой Ардена. Обижать его было и не по-рыцарски, и не по-хозяйски.
— Входите, мастер Баррет, — поднялся с места граф Арден. — Сядьте с нами и выпейте пива.
Сказать по правде, оценив его тон, старик порядком струхнул. Ему пока не довелось увидеть милорда в гневе. Но ничто не могло сбить упрямца с его навязчивой идеи раскрыть измену и тем выслужиться перед высоким лордом.
Если невозможно избавиться от кого-то, его следует использовать в своих целях. Таков закон дипломатии, усвоенный Конрадом в юности.
Он обратился к Каспарусу Дейни:
— Что ж, тогда поговорим напрямик. Мне донесли, что среди сельчан Баттериджа есть недовольные. Они полагают, что крепость Арден не в тех руках. Что король мог бы найти более достойного правителя для этой земли и ее людей. И они даже готовы доказать это оружием.
Каспарус Дейни сжал губы и ничего не ответил.
Но теперь уже не пожелал молчать Григс Оттер. Он выпрямился, как только позволяла его сутулая спина, и высказался со всей прямотой мужицкой натуры:
— Король, он, вроде как, в своем праве. Пожаловал, стало быть, так и есть. Однако же и его величество, хоть всем господам господин, да не Господь наш Вседержитель. Мог и не знать, что у графа-покойника сын есть законный. Наследник, стало быть. Наследный наш господин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110