— Сейчас я введу своих орлов-студентов в курс дела, и мы подпишем акт о приёмке.
Тут на глаза Паршину попалась долговязая фигура Силина, и он, вспомнив о своём обещании, тронул дизайнера за руку:
— Эдуард Михайлович, вам рабочий на эти три дня не нужен? Могу порекомендовать хорошего строителя, мастер на все руки.
Профессор мельком глянул на Силина, тот сразу ему чем-то не понравился, и дизайнер отрицательно мотнул головой.
— Нет, управимся своими силами.
Тем временем из микроавтобуса с хохотом и шутками выбирались его «бандиты». Нумизмат удивился, как много народу поместилось в небольшом автомобиле, человек пятнадцать, не меньше. Среди них были даже две девушки, и вели они себя, по мнению Силина, чрезвычайно развязно — курили наравне с парнями, а хохотали чересчур звонко и беспрерывно. Именно к девушкам и обратился профессор.
— Что привезли?
— Оранжерею, — хором ответили феи от дизайна.
— Прекрасно. Маргарет, это все на тебе, остальные таскают силос.
— Да, все-таки главное в мужчине не ум, а грузоподъёмность, — приняв на руки первую кадку с пальмой и крякнув от тяжести, пошутил один из студентов.
Пока с шутками и прибаутками студентура носила кадки и горшки с диковинными растениями и цветами, Паршин разговаривал с Нумизматом.
— Извини, Михалыч, видишь, ничего не получилось.
— Ладно, бывает, — успокоил его Михаил. Но прораб при своей кипучей энергии не мог так сразу остановиться.
— Ты сейчас в город? — крикнул он шофёру «КамАЗа». Здоровущий, под стать своей машине, водитель флегматично кивнул головой.
— Тогда подбросишь его по пути! — Паршин показал рукой на Силина. Шофёр, не выказывая особых эмоций, снова кивнул и продолжил обход грузовика, попинывая все попадающиеся на его пути колёса.
— Уедешь с ним. — Пожав Михаилу руку на прощанье, прораб поспешил к своим высокоученым коллегам, мирно вспоминающим дела давно минувших дней на ступеньках дома. Пока он обрабатывал комиссию, Нумизмат обошёл машину и заглянул в кузов «КамАЗа». По его прикидкам, работы студентам оставалось ещё на полчаса. Тут его окликнул высокий светловолосый парень с длинными волосами, перехваченными на лбу витым кожаным ремнём.
— Эй, дядя, помог бы рабам и изгоям капитализма! Отнеси этот фикус в оранжерею.
Силин машинально подставил руки под горшок с какими-то висячими зелёными космами.
— Это не фикус, а традесканция, — поправила длинноволосого Маргарет, полноватая дама в очках и джинсах, сосредоточенно отмечая что-то в толстой тетради. — И её нужно поместить не в оранжерею, а в зимний сад на третьем этаже.
Нумизмат безропотно поплёлся на третий этаж. Там во всю колдовала вторая из девиц, более высокая, стройная, но одетая в ту же самую униформу: джинсы, плотно обтягивающие аппетитные бедра, и мужские шнурованные ботинки с мощным протектором. В доме было тепло, мадам флористка сбросила свою вызывающе пёструю куртку и осталась в обтягивающей кофточке с глубоким декольте. Она пыталась соорудить что-то из обширнейшего набора разного рода пальм и цветов, при этом нагнулась так, что Силин поневоле видел в разрезе кофточки тугую, чуть тяжеловатую для её фигуры грудь. Это зрелище несколько сбило Нумизмата с толку, и он застыл в дверях с дурацкой традесканцией в руках.
Пауза затянулась, и девушка, почувствовав чужое присутствие, сама подняла на Михаила красивые, бесовские глаза. Она сразу поняла причину замешательства высокого, несуразного человека.
— Вы это мне? — спросила зеленоглазая ведьма, кивая на горшок, но не меняя откровенной позы.
— Д-да… просили принести.
— Хорошо, поставьте вон туда, — она показала в дальний угол комнаты и лишь после этого разогнулась.
Поставив цветок, Силин снова подошёл к девушке, рассматривающей какой-то эскиз. С высоты своего роста Михаил взглянул на рисунок и сказал:
— Красиво должно быть.
— А как же, по-другому мы не умеем.
Отвечая Силину, девушка повернулась к нему вполоборота и, роскошно стрельнув своими чуть раскосыми глазами, улыбнулась одними уголками губ, как Джоконда. Цвет волос у неё был удивительный, темно-каштановый, как у ранней Пугачёвой. От них пахнуло чем-то волнующе приятным. Нумизмат всегда скептично относился к женским духам, особенно к убийственным одеколонным составам бывшей жены, но этот запах произвёл впечатление даже на него.
«Наверное, это и есть хвалёные французские духи», — подумал Силин. Пауза затянулась, Нумизмат понимал, что надо уходить, и он с трудом нашёл соответствующие слова: — Ну-ну, Бог в помощь. — А затем несколько более торопливо, чем надо, он вышел из комнаты.
Встреча с дизайнершей с шальными глазами выбила Нумизмата из колеи, что было очень не вовремя. Спустившись вниз, Силин еле успел к кульминационному моменту всей своей комбинации. Фургон с «силосом» студенты освободили, но приехали ещё два, с мебелью. Весёлые дюжие ребята, матерясь, таскали столы, стулья, новенькие, остро пахнущие кожей и лаком диваны и кресла. Паршин, стоявший на ступеньках ниже Нумизмата, пытался на пару с профессором определить, что в какую комнату нести. Дальше все произошло за какие-то секунды. Шофёр «КамАЗа», с которым договаривался прораб, завёл мотор и вопросительно глянул на остановившегося на крыльце Силина, но тот отрицательно мотнул головой и показал рукой в сторону машин с мебелью. Водитель пожал плечами и включил скорость. Его грузовик ещё не успел выехать со двора, а фигура Нумизмата уже исчезла внутри дома. Никто не обратил на него внимания.
Но все хитроумные замыслы Силина могли рухнуть от глупой случайности. Не слишком торопясь, дабы не привлекать внимание снующих по дому студентов и грузчиков, Нумизмат поднялся на второй этаж к тупиковой нише. Ночные тренировки не прошли даром: на то, чтобы занять место внутри своего убежища, он потратил не более полминуты.
Как он это сделал, никто не видел. Но проклятая случайность — вслед за Силиным по лестнице топал один из студентов по кличке Брюс. Каратистом он не был, особым умом, как петровский фельдмаршал, не обладал, просто фамилия у него была Брусков, отсюда и китайско-шотландское прозвище. В руках Брюс тащил затейливое кашпо из цветного стекла размером с добрую городскую урну. Поднимаясь по лестнице, он заметил, как вверху, в проёме второго этажа, исчезла сутуловатая спина Нумизмата. Он не придал этому большого значения, но войдя в коридор второго этажа, вдруг засомневался, туда ли он идёт.
— Блин, розовая спальня — это на втором этаже или на третьем? — озадаченно бормотал он, проходя мимо распахнутых дверей и по очереди заглядывая во все комнаты. Тяжеленная, как бомба, ваза изрядно оттягивала руки, тащиться с ней вверх-вниз не хотелось, к тому же и Маргарет, и Руль, тот самый парень, умудрившийся запрячь в работу Силина, отличались весьма язвительным языком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Тут на глаза Паршину попалась долговязая фигура Силина, и он, вспомнив о своём обещании, тронул дизайнера за руку:
— Эдуард Михайлович, вам рабочий на эти три дня не нужен? Могу порекомендовать хорошего строителя, мастер на все руки.
Профессор мельком глянул на Силина, тот сразу ему чем-то не понравился, и дизайнер отрицательно мотнул головой.
— Нет, управимся своими силами.
Тем временем из микроавтобуса с хохотом и шутками выбирались его «бандиты». Нумизмат удивился, как много народу поместилось в небольшом автомобиле, человек пятнадцать, не меньше. Среди них были даже две девушки, и вели они себя, по мнению Силина, чрезвычайно развязно — курили наравне с парнями, а хохотали чересчур звонко и беспрерывно. Именно к девушкам и обратился профессор.
— Что привезли?
— Оранжерею, — хором ответили феи от дизайна.
— Прекрасно. Маргарет, это все на тебе, остальные таскают силос.
— Да, все-таки главное в мужчине не ум, а грузоподъёмность, — приняв на руки первую кадку с пальмой и крякнув от тяжести, пошутил один из студентов.
Пока с шутками и прибаутками студентура носила кадки и горшки с диковинными растениями и цветами, Паршин разговаривал с Нумизматом.
— Извини, Михалыч, видишь, ничего не получилось.
— Ладно, бывает, — успокоил его Михаил. Но прораб при своей кипучей энергии не мог так сразу остановиться.
— Ты сейчас в город? — крикнул он шофёру «КамАЗа». Здоровущий, под стать своей машине, водитель флегматично кивнул головой.
— Тогда подбросишь его по пути! — Паршин показал рукой на Силина. Шофёр, не выказывая особых эмоций, снова кивнул и продолжил обход грузовика, попинывая все попадающиеся на его пути колёса.
— Уедешь с ним. — Пожав Михаилу руку на прощанье, прораб поспешил к своим высокоученым коллегам, мирно вспоминающим дела давно минувших дней на ступеньках дома. Пока он обрабатывал комиссию, Нумизмат обошёл машину и заглянул в кузов «КамАЗа». По его прикидкам, работы студентам оставалось ещё на полчаса. Тут его окликнул высокий светловолосый парень с длинными волосами, перехваченными на лбу витым кожаным ремнём.
— Эй, дядя, помог бы рабам и изгоям капитализма! Отнеси этот фикус в оранжерею.
Силин машинально подставил руки под горшок с какими-то висячими зелёными космами.
— Это не фикус, а традесканция, — поправила длинноволосого Маргарет, полноватая дама в очках и джинсах, сосредоточенно отмечая что-то в толстой тетради. — И её нужно поместить не в оранжерею, а в зимний сад на третьем этаже.
Нумизмат безропотно поплёлся на третий этаж. Там во всю колдовала вторая из девиц, более высокая, стройная, но одетая в ту же самую униформу: джинсы, плотно обтягивающие аппетитные бедра, и мужские шнурованные ботинки с мощным протектором. В доме было тепло, мадам флористка сбросила свою вызывающе пёструю куртку и осталась в обтягивающей кофточке с глубоким декольте. Она пыталась соорудить что-то из обширнейшего набора разного рода пальм и цветов, при этом нагнулась так, что Силин поневоле видел в разрезе кофточки тугую, чуть тяжеловатую для её фигуры грудь. Это зрелище несколько сбило Нумизмата с толку, и он застыл в дверях с дурацкой традесканцией в руках.
Пауза затянулась, и девушка, почувствовав чужое присутствие, сама подняла на Михаила красивые, бесовские глаза. Она сразу поняла причину замешательства высокого, несуразного человека.
— Вы это мне? — спросила зеленоглазая ведьма, кивая на горшок, но не меняя откровенной позы.
— Д-да… просили принести.
— Хорошо, поставьте вон туда, — она показала в дальний угол комнаты и лишь после этого разогнулась.
Поставив цветок, Силин снова подошёл к девушке, рассматривающей какой-то эскиз. С высоты своего роста Михаил взглянул на рисунок и сказал:
— Красиво должно быть.
— А как же, по-другому мы не умеем.
Отвечая Силину, девушка повернулась к нему вполоборота и, роскошно стрельнув своими чуть раскосыми глазами, улыбнулась одними уголками губ, как Джоконда. Цвет волос у неё был удивительный, темно-каштановый, как у ранней Пугачёвой. От них пахнуло чем-то волнующе приятным. Нумизмат всегда скептично относился к женским духам, особенно к убийственным одеколонным составам бывшей жены, но этот запах произвёл впечатление даже на него.
«Наверное, это и есть хвалёные французские духи», — подумал Силин. Пауза затянулась, Нумизмат понимал, что надо уходить, и он с трудом нашёл соответствующие слова: — Ну-ну, Бог в помощь. — А затем несколько более торопливо, чем надо, он вышел из комнаты.
Встреча с дизайнершей с шальными глазами выбила Нумизмата из колеи, что было очень не вовремя. Спустившись вниз, Силин еле успел к кульминационному моменту всей своей комбинации. Фургон с «силосом» студенты освободили, но приехали ещё два, с мебелью. Весёлые дюжие ребята, матерясь, таскали столы, стулья, новенькие, остро пахнущие кожей и лаком диваны и кресла. Паршин, стоявший на ступеньках ниже Нумизмата, пытался на пару с профессором определить, что в какую комнату нести. Дальше все произошло за какие-то секунды. Шофёр «КамАЗа», с которым договаривался прораб, завёл мотор и вопросительно глянул на остановившегося на крыльце Силина, но тот отрицательно мотнул головой и показал рукой в сторону машин с мебелью. Водитель пожал плечами и включил скорость. Его грузовик ещё не успел выехать со двора, а фигура Нумизмата уже исчезла внутри дома. Никто не обратил на него внимания.
Но все хитроумные замыслы Силина могли рухнуть от глупой случайности. Не слишком торопясь, дабы не привлекать внимание снующих по дому студентов и грузчиков, Нумизмат поднялся на второй этаж к тупиковой нише. Ночные тренировки не прошли даром: на то, чтобы занять место внутри своего убежища, он потратил не более полминуты.
Как он это сделал, никто не видел. Но проклятая случайность — вслед за Силиным по лестнице топал один из студентов по кличке Брюс. Каратистом он не был, особым умом, как петровский фельдмаршал, не обладал, просто фамилия у него была Брусков, отсюда и китайско-шотландское прозвище. В руках Брюс тащил затейливое кашпо из цветного стекла размером с добрую городскую урну. Поднимаясь по лестнице, он заметил, как вверху, в проёме второго этажа, исчезла сутуловатая спина Нумизмата. Он не придал этому большого значения, но войдя в коридор второго этажа, вдруг засомневался, туда ли он идёт.
— Блин, розовая спальня — это на втором этаже или на третьем? — озадаченно бормотал он, проходя мимо распахнутых дверей и по очереди заглядывая во все комнаты. Тяжеленная, как бомба, ваза изрядно оттягивала руки, тащиться с ней вверх-вниз не хотелось, к тому же и Маргарет, и Руль, тот самый парень, умудрившийся запрячь в работу Силина, отличались весьма язвительным языком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116